Первая неудача не остудила пыл опьяненных героизмом торгашей и охотников. Они приступом шли на дом, словно святое воинство штурмовало ветхий замок старого чудовища.
— Пора спасать свою шкуру! Но куда податься — в погреб? Да эти борцы со злом первым делом направят туда свои вилы, или с чем они там еще пришли. Нет, нужно что-то более… отчаянное, — под рукой уныло заскрипела створка шкафа.
Безумно рисковая идея чем-то напоминала детскую игру, в которой один ребенок ищет всех остальных, но так и не может найти последнего. Его нет в кустах, за домом и даже на крыше. Дело в том, что самый сообразительный мальчуган весь кон прячется за спиной водящего.
— Боги, как этот боров вообще поместился здесь? — уминая себя в четыре стенки, проворчал пилигрим. Шкаф был не такой просторный, как могло показать на первый взгляд.
Незадачливые вояки между тем высадили дверь. Жгучий свет чадящих факелов неуверенно облизывал тени черной комнаты. Тьма, словно зачарованная, не хотела отступать перед простым огнем. Это не осталось незамеченным для новоявленных героев и решительно остудило их первый боевой запал.
Три тени в страхе замерли перед сломанной дверью, тихо переговариваясь о следующих шагах. Никто не желал первым ступить в темный склеп. Каждый успел оценить и проникнуться атмосферой ужаса и ядовитого запаха гниения. Однако вернуться ни с чем значило прослыть трусами среди товарищей, поэтому, не перейдя порог, они шушукались за дверью.
— А Луи дело говорит — сжечь тут все к чертовой матери! — выругался один из них. В голосе от простого решения проскользнули нотки радости и облегчения. Никто не хотел лезть в логово смерти, которое даже огонь отказывался озарять.
В комнату шлепнулись два факела. Пламя мешкало, и люди с нараставшим ужасом смотрели, как оно начало чахнуть под напором тянувшихся к нему теней. Но когда каждый из них уже обмозговал план по отступлению и хотел с криками броситься бежать прочь, языки огня лизнули прогнившие доски. Заклятье не выдерживало жара. Несколько символов на полу и стенах ярко вспыхнули и рассыпались в пепел.
Три бравых разведчика с радостными криками и чувством выполненного долга отправились к толпе, от греха подальше. Кто знал, что могло выползти из избы под напором разгоравшегося пожара?
Стоило ли кичиться такой победе, пилигрим не знал. А еще он не представлял, что ему делать. Толпа, озаренная бликами набиравшего силу огня, плотным кольцом обступила сторожку на поляне. Кажется, сюда явилась вся деревня. Народ ликовал, будто сжигая на костре ведьму или чучело Холода на празднике весны.
Ветхий дом превращался в настоящий погребальный костер. После того, как чары пали, огонь с двойным усердием взялся за дело, словно наверстывая упущенное время. Несущая балка с треском лопнула и проломила дыру в полу, прямо возле дверцы шкафа, который просел и начал сваливаться в горящий подвал, словно в разверзшиеся врата ада.
Глава 7. Кто такой этот Эрик Барлоу?
Истории давно забытого прошлого — вино.
Долго напрягать зрение не пришлось. Старенькая лошадка тянула торговую повозку. На вожжах сидел маленький старичок. Найджелу почудилось, что белоснежные волосы ямщика, те, что еще остались на голове, блестели на солнце. Глаза Эрика Барлоу скрывала тень от широкополой шляпы, прохудившейся за долгие годы странствий, а на плечах у него висел запыленный балахон.
— Том, это точно наш старик! — Найджел схватил друга за руку, чуть не прыгая от радости.
— Да, да, я заметил. Ты сам смотри, чтобы Бекки не увидела твой небольшой букетик, — предупредил его осмотрительный шкипер. — Она точно унюхает, откуда у тебя цветы. Кое-кому тогда ох как не поздоровится! — и про себя добавил, что этим кем-то будет, скорее всего, он.
— Ладно, мне еще нужно отнести еду братьям, так что я побегу, — решительно сказал Том и, распрощавшись со своим капитаном, оставил того в одиночестве дожидаться одинокого торговца.
Возле самой дороги лежал большой булыжник, когда-то служивший указателем или оберегом. За долгие годы мох сдружился с плющом, и теперь они на пару украшали камень. Дожди и ветер сточили большую часть валуна, но так и не добрались до отверстия в самом верху. Мальчик потрогал землю, убедился, что та просохла после дождя и уселся возле оберега.
Том торопливо шагал к озеру по вытоптанной тропинке. Найджел только делал вид, что наблюдал за раскачивавшейся повозкой, искоса смотря в спину друга.
— Что, черт побери, со мной происходит, откуда взялись все эти странные мысли о заговоре? — прошептал он раздраженно, но отвести взгляд полный подозрений так и не смог. Огромная пчела уже несколько минут кружила прямо возле его лица, но он будто и не замечал ее.
Издалека прилетел слабый, еле различимый, напев; возница мурлыкал песню себе под нос. Видимо, она была ему очень дорога и, если бы не нечаянный порыв ветра, мальчик бы вряд ли что-то расслышал. В напеве говорилось о далеких странствиях и печали путника по оставленному дому.
Лошадка, давно не знавшая галопа, медленно тянула свой груз. Кажется, иногда она умудрялась перекусывать травой прямо на ходу. Сколько Найджел помнил себя, старик всегда навещал их деревню, привозил всякие специи и редкие товары, на которые выменивал у жителей ценные меха, сушеные фрукты, соленую рыбу и мясо. Так повелось, что во время каждого своего визита мистер Барлоу выбирался на озеро, чтобы порыбачить, и Найджел всегда составлял ему компанию.
Старик являл собой настоящий кладезь легенд и сказок, которыми не жалел делиться со своим юным слушателем. Тролли и драконы, оборотни и лешие — монстры, казавшиеся всего лишь детской фантазией, оживали в его устах. Они были ужасными, хитрыми, умными, а что самое главное — правдоподобными. Словно Эрик Барлоу сам когда-то видел их и просто пересказывал приключения из собственной жизни.
В прошлый раз Найджел узнал о людях, звавшихся алхимиками. Они посвятили свои жизни, а некоторые — и душу этой странной науке. Речь шла особенно об одном аристократе, пожертвовавшим всем ради обретения вечной молодости. Ничего хорошего из той истории не вышло. Ему удалось отыскать какой-то камень, но там все было очень запутанно!
Найджел повидал за свою жизнь много камней. Обычно он набирал их целыми охапками, а потом запускал в озеро и считал, сколько раз те отскочат от поверхности воды. Ему никогда не приходило в голову, что у них было и такое применение.
Что-то мокрое и теплое коснулось щеки, а потом уха мальчика. Он вздрогнул и открыл глаза. Ну вот, опять! Стоило вспомнить про необычную историю, как его сморил слабый дрем. Добрая старая кобыла обнюхала и облизала мальчика, который постоянно угощал ее всякими вкусностями.
— Привет, Ромашка! — потянувшись, радостно сказал он. Лошадь положила морду на его плечо и начала тереться о голову. Найджел обнял ее за шею, потом засунул руку в карман, где, по счастливой случайности, у него лежал кусочек черствого хлеба. Он отдал хлеб фыркнувшей лошади и посмотрел в сторону возницы.
Кто знает, сколько лет было этому человеку. Морщины испещрили его лицо уже много весен назад, но глаза смотрели бойко и радостно. Когда Эрика спрашивали о возрасте, он отшучивался или очень вертко уходил от ответа.
Многие недоумевали, как старик переносил странствия по диким краям, кишевшим опасным зверьем, бандитами и разбойниками. Ходили слухи, что одинокий торговец в юности спас старушку, оказавшуюся то ли ведьмой, то ли гадалкой. В благодарность она подарила ему амулет — оберег от несчастий. Эрик Барлоу хранил его, как зеницу ока, и никому никогда не показывал. Кто-то считал старуху его теткой, некоторые — женой. Находились и те, кто утверждал, что она обратилась прекрасной девушкой, поцеловала своего спасителя, и с тех пор в любом деле фортуна сопутствовала веселому страннику. Самым удивительным было то, что большинство людей верило именно в легенду с превращением.
