Король Утил застыл на ступенях Зала Богов, Отец Ярви опирался на свой посох в правой руке, Ральф стоял возле него, почесывая короткие седые волосы над ушами и ухмыляясь Коллу, по всей видимости, обнадеживающе. С другой стороны, на тщательно изготовленной платформе точно такой же высоты, стоял Гром-гил-Горм. Зигзагообразные полоски золота, украшавшие его кольчугу, блестели в свете утреннего солнца. Перед ним стоял на одном колене его светловолосый щитоносец, и Мать Скаер свирепо щурила голубые глаза.
Рин тоже смогла пробраться, как обычно, и сидела высоко на крыше слева от Колла. Когда он посмотрел вверх, она замахала, как безумная, крутя раскрытыми ладонями на удачу. Боги, как же Коллу хотелось быть там, с ней. А лучше в ее кузнице. А еще лучше в ее постели. Он отбросил эту мысль. В конце концов, прямо рядом с ней стоял Бренд, и, возможно, он не будет вечно ничего не замечать.
Королева Лаитлин подняла длинную белую руку, указывая на кедр – на самой высокой ветке блеснуло золото.
— Победителем станет тот, кто принесет принцессе Скаре ее браслет.
Колл содрогнулся от кончиков пальцев до корней волос, пытаясь сбросить напряжение. Он глянул на мачту, вкопанную во дворе, возле которой стояла Колючка, – эту мачту он своими руками украсил резьбой в путешествии до Первого из Городов и обратно.
Боги, он гордился этой мачтой. И резьбой, которую сделал, и своей частью истории, которую эта резьба рассказывала. То путешествие оказалось богато на храбрые свершения, и сейчас ему тоже требовалась храбрость. Он был уверен, что может победить. Только не был уверен, что хочет. Поскольку для человека, считавшегося умным, он был словно загнан одновременно во множество дурацких углов.
Он сделал один из тех выдохов, от которых его губы начинали шлепать.
— У богов глупое чувство юмора.
— Это точно. – Бывший виночерпий Горма, Рэйт, хмуро смотрел на толпу. – Когда я садился на корабль в Вульсгарде, я и не думал, что в итоге буду лазать по деревьям. – Он наклонился поближе, словно хотел поделиться секретом, и Коллу ничего не оставалось, кроме как наклониться к нему. – Или изображать няньку какой-то тощей девицы.
Принцесса Скара стояла между широко раскрывшей глаза Сестрой Оуд и растрепанным Синим Дженнером и казалась столь же идеальной и хрупкой, как глиняные статуи, которые Колл давным-давно рассматривал в Первом из Городов, пытаясь понять, как они сделаны.
— Для очень красивых людей жизнь слишком легка, – сказал он. – Перед ними открыты все дороги.
— Уверяю тебя, для нас, красавчиков, она так же тяжела, как и для всех, – сказал Рэйт.
Колл осмотрел его.
— А ты куда менее сволочной, чем я о тебе думал.
— О, ты просто плохо меня знаешь. Он ведь воспринимает все это чертовски серьезно, а?
Знаменосец-шенд Гром-гил-Горма разделся по пояс, на его широкой спине был выжжен узор шрамов, похожий на раскидистое дерево. Он устроил неплохое представление – тугие мышцы изгибались, когда он потягивался, наклонялся и касался пальцев ног.
Рэйт просто стоял, почесывая выемку в ухе.
— Я думал, мы собирались по дереву лазать, а не танцевать.
— Я тоже так думал, – ухмыльнулся Колл. – Должно быть, нас ввели в заблуждение.
— Меня зовут Рэйт. – И Рэйт дружелюбно протянул руку.
Министерский паренек улыбнулся в ответ.
— Колл. – И пожал ему руку. Рэйт знал, что он так поступит, поскольку слабые всегда жаждут дружбы сильных. Улыбка Колла довольно быстро померкла, когда он понял, что не может освободить свою руку. – Ты чего…
Королева Лаитлин ударила в колокол.
Рэйт метнулся к парню и боднул его в лицо.
Рэйт умел лазать по деревьям, но не сомневался, что эти двое умеют намного лучше. Если он хотел победить – а он всегда хотел – то лучше устроить соревнование в чем-нибудь другом. Вот бодать людей в лицо он умел мастерски, как Колл теперь выяснил.
Рэйт трижды ударил Колла по ребрам, и тот согнулся пополам, булькая кровью, капающей из разбитого рта, потом схватил его за рубашку и швырнул вверх ногами на стол, за которым сидели несколько гетландцев.
Сзади послышался шум беспорядка, толпа вопила проклятия, но к тому времени у него уже в ушах бурлила кровь, и в мыслях он был уже на дереве. Большое длинное тело Сорьёрна уже скрывалось в ветвях, и Рэйт знал, что если тот возьмет хороший старт, то его уже никогда не поймать.
Он тяжело побежал, запрыгнул на нижнюю ветку и, качнувшись, поднялся на нее. Прыгнул выше, ветки захрустели под его весом. В следующем прыжке он, полностью вытянувшись, схватил Сорьёрна за лодыжку и потащил вниз – сломанная ветка расцарапала всю его покрытую шрамами спину.
Сорьёрн отбивался и попал Рэйту в рот, но того никогда не отпугивал вкус собственной крови. Он зарычал, подтянулся, не думая о царапавших ветвях, не думая о боли в левой руке, снова схватил Сорьёрна за лодыжку, затем за пояс и наконец за усеянный гранатами невольничий ошейник.
— Ты чё творишь? – прорычал знаменосец, пытаясь локтем отбросить его прочь.
— Побеждаю, – прошипел Рэйт, подтягиваясь вровень с ним.
— Горм хочет, чтобы победил я!
— Я служу Скаре, забыл?
Рэйт ударил Сорьёрна прямо промеж ног, и тот выпучил глаза. Рэйт добавил в зубы и закинул ему голову назад. Рэйт сильно укусил его за ту руку, которой он держался, и с хриплым криком Сорьёрн разжал хватку и свалился, пересчитав ветки, вниз: об одну ударился головой, другая согнула его пополам, третья – закрутила, и наконец он упал на землю.
Что было печально, но кто-то должен победить, а кто-то должен упасть.
Рэйт быстро взобрался туда, где ветви становились редкими. Отсюда он мог смотреть за стены цитадели. Блестела Мать Море, виднелся лес мачт множества кораблей, набившихся в гавань Торлби, соленый ветерок целовал его вспотевший лоб.
Он сдернул браслет с самой верхней ветки. Рэйт надел бы его на запястье, но браслет был размером на руку-веточку Скары, и на его лапу его было никак не натянуть. Так что он положил его в мешочек на ремне и стал спускаться.
Подул ветер, и все дерево закачалось, ветви заскрипели, иголки касались Рэйта со всех сторон, и он вцепился изо всех сил. Уголком глаза он заметил белую вспышку, но, посмотрев вниз, увидел лишь Сорьёрна, который безуспешно пытался подняться на нижние ветки. Министерского паренька нигде не было видно. Скорее всего, уполз куда-то, чтобы поплакать о своем разбитом лице. Он, может, неплохо лазал по деревьям, но был нерешительным, а чтобы забраться одному в Оплот Байла, нужна решительность.
Рэйт качнулся и спрыгнул на землю.
— Ах ты, мелкий ублюдок! – прорычал Сорьёрн, держась за нижнюю ветку. Он, должно быть, повредил ногу, когда падал, так что теперь на нее не опирался, пальцы не касались земли.
