— Да заткнешься ты или нет придурок? — взревел Федя. — Дрон, они над нами стебаться вздумали. Сейчас я…
Но Жюбо уже догадался — дикари настроены недоброжелательно. Причину он пока не понял, но решил выяснить немного позднее. Пока Федя не слез с лошади, Жюбо сделал шаг вперед, сложил ладонь в щепоть и со всего маху ударил кобылу в глаз. Та даже ничего не успела почувствовать, а ногти Жюбо уже ковырялись в глазнице. Манада тоже не сидела без дела. Как только Жюбо начал действовать, прыгнула на Андрея Ивановича, тот слетел с седла. Но мужик не растерялся и как только поднялся с земли, заехал Манаде кулаком так, что голова затылком ударилась в спину. И осталась в таком положении.
Андрей Иванович с ужасом смотрел, как по искривленному горлу течет воздух и все для того, чтобы изо рта вырвались странные ругательства, на непонятном языке. Манада рывком вправила шею, и тонкие пальчики впились в мужской кадык. Острые ногти ломались, но и кожа рвалась. Вскоре в руках девушки остался маленький хрящ, а Андрей Иванович барахтался по земле, захлебываясь кровью.
Жюбо не стал убивать Федю. Вместо этого мертвец душил его, принимая удар за ударом и ощущая, как во рту становится свободнее от вылетающих зубов. Вскоре Петька перестал бить, схватился за холодные руки мертвеца и утих. Но продолжал слабо дышать.
— Манада, как там у тебя, ох… — Жюбо увидел мертвого мужика и улыбающуюся Манаду.
— Готов.
— Ты что наделала?!
— Только не надо мне морали читать! Ты в ад угодил, небось, не за то, что бабочкам крылышки отрывал!
— Причем здесь мораль! Мне насрать на этих идиотов, но у нас могут быть проблемы из-за этого.
— Какие? Что убьют нас что ли?
— Дура! В темницу посадят!
— И чего, ой…
— Во-во ой. Светиться нам нельзя. В Мире нас поджидают множество опасностей, главные из которых Керы, но не только они. Допустим другие крестьяне, узнав, что ты убила их лекаря, возьмут и четвертуют нас. Боли мы не почувствуем, но и регенерировать не сможем, пока действие Обезболивателя не кончится. А когда кончится…
— Поняла, не напоминай!
— Поняла она, — пробурчал Жюбо. — Давай закапывай.
— Кого?
— Того кого убила.
— А чем? У меня лопаты нет.
— Руками.
— А краска?
— Ничего с краской не сделается. Работай, а я пока этого допрошу.
Манада пожала плечами и начала копать яму прямо тут. Те ногти, что еще не сломались об кожу Василия Ивановича, окончательно отлетели, под ними обнаруживались серые пятна трупной кожи.
— Жюбо? — Манада показала ему руку.
— Ничего страшного, ногти у нас растут быстрее, чем у живых. Волосы кстати тоже. Так что не переживай, к утру все вернется к норме. Этому даже Обезболиватель не помешает.
Пока Манада копала могилу со скоростью гигантской медведки, Жюбо связывал Федю. Он стянул с него штаны, вытащил ремень. Им связал руки за спиной, а штанинами обмотал ноги. Потом прикинул, сколько времени прошло с восстановления тела. Легкие уже должны потихоньку загнить. Он наклонился и дыхнул Феде в нос. Трупное дыхание подействовало, как нашатырный спирт — живой очнулся.
— Что, где? — пробормотал Федя, морщась.
— Так начнем с начала, — сказал Жюбо. — Какая у тебя вера?
— Чего?
Жюбо схватил его за волосы и выдрал приличный клок.
— А-а-а-а… твою мать!!!
— Если не станешь четко отвечать на вопросы, я выдавлю тебе глаза, — сказал Жюбо. — Понял?
— Да!
— Какая у тебя вера?
— Православный я!
Жюбо вмазал ему по роже. Теперь зубы посыпались у Феди.
— Плевать мне славный ты или нет! Говори в кого веришь?
— В Христа.
— Это Светлый?
— Я не понимаю…
— Это Божество, Творец, Создатель, Сущее?
— Что-то вроде….
— А в загробный мир ты веришь?
— Чего?
Пальцы Жюбо приблизились к глазнице.
— Верю-верю.
— Отлично. Значит так, считай я демон. На Хутурукеша я не тяну, так что пусть будет демон.
— Псих… — Федя зажмурился, ожидая худшего, но Жюбо сказал:
— Открой глаза.
Федя подчинился и взглянул на мертвеца с прищуром. А Жюбо открыл рот пошире и полез в него рукой. Глаза живого округлились от ужаса. Он видел, как рука пролазает по горлу, слышал, как хрустят ломающиеся челюсти. Вот рука скрылась по локоть, Жюбо дернулся, и резко потащил ее назад. Теперь, когда ладонь проходила по пищеводу, стало видно — в ней что-то зажато. А потом Жюбо извлек на свет собственное сердце. Оно не билось, но мертвец приложил усилие, сердце стукнуло, выплюнув в лицо Петьке густую, вонючую кровь.
— Господи Всемогущий, Пресвятая Дева Мария… — прошептал Федя.
— Поверил? — спросил Жюбо. — Или мне повторить фокус с твоим?
— Нет! — Мужчина сделал слабую попытку отползти, но рука мертвеца быстро его остановила.
— Тогда отвечай… — Жюбо опять раскрыл челюсти. Теперь, когда соединение с черепом уже сломано, это далось легче. Федя наблюдал, как страшный человек выворачивает пасть, наподобие мумии из одноименного фильма. Жюбо закинул сердце в рот и протолкнул в глотку. Федя еще раз увидел, как уродливый комок проползает по горлу, потом Жюбо перехватил его на уровне ключицы и сдвинул влево.
— Пресвятой Николай Угодник… — пролепетал Федя.
— …на вопросы, — закончил фразу Жюбо. — Что это за страна?
— Россия.
— Хорошо. Тогда где находится Страна Плохих Советов?
— Нет такой.
Жюбо прищурился, а Петька быстро пробормотал.
— Вот те крест, не знаю я такой страны!
— Какой крест? Где крест?
— Руки развяжи, перекрещусь ей богу!
— А это примитивный символизм. Вроде верования в жестикулярную магию?
— Не понимаю я тебя, вот те крест!
— Да что ты заладил? Крест… Ладно, а в прошлом была у вас здесь Страна Плохих Советов?
— Страна советов… СССР что ли?
— Я благородных кровей ты прав, но к делу это не относится?
— Да не, это страна так называлась. Сэсэсэр.
— И при чем здесь Страна Плохих Советов?
— Ее так называли. Почти так — страна советов.
— А Страны Плохих Советов точно не было?
— Нет, господин не было.
— Хорошо. Эй, Манада!
— Чего? — раздалось со дна могилы. Девушка работала споро, и выкопала яму уже на метр.
— А ты чего так глубоко копаешь?
— Так, надо закапывать на три метра минимум. А то болезни…
— Какие на фиг болезни! Плевать мне на это! Вали его в яму и закапывай.
— А кого вы закапываете? — спросил Федя, а потом увидел. — Ах вы суки позорные! А-а-а!!!
Он попытался вырваться, но Жюбо тут же впился зубами в нос. Челюсти сжались, потекла кровь. Петька заорал еще сильнее.
