— Поистине, это глупая игра, — изрек наконец Рональд.
— Чем же она глупа? — откликнулся Иегуда.
— Посмотри, о Иегуда, как такое возможно: один крестьянин ловит рыбу, другой рубит лес, третий добывает руду. Не проходит и пяти минут, как из рыбы, леса и руды они изготовляют… солдата. Разве не смеха достойно подобное превращение? И не грош ли цена солдату, которого изготовили за 5 минут! Где портные, которые шили им одежду? Где та деревня, где набрали этих солдат? Кто сеньор этих крестьян? Где та церковь, в которую они ходят, — или они забыли Бога? Каким крестом они крестятся — двуперстным или трехперстным? Где их жены — или они живут в содомском блуде? Почему в лесу произрастают только осины, как я вижу отсюда, и вовсе нет других деревьев, ни трав, ни ягод, ни грибов? Почему тот крестьянин, что добывает пищу, ловит только рыбу? Где их овцы и поросята, куры и гуси — или они питаются исключительно рыбой? А кто будет взращивать морковь, капусту, пшеницу, овес, горох, просо, ячмень? О Иегуда, все можно связать с условностью игры — но что за беда у них с хозяйством?
— Эх, сэр Рональд, — ответствовал Иегуда. — Вся беда людей того времени и была в том, что они совершенно перестали понимать, откуда что берется и какова цена их могуществу. Их цари говорили им: вот, мы сделаем так, чтобы вы жили богаче, — и нападали на соседнюю страну, посылали туда миллионные армии из тех самых людей, которых они хотели сделать богаче, теряли эти армии до последнего человека… Или для услаждения напитками они строили заводы, выпускавшие кубки из материала, похожего на древесину — «одноразовые стаканчики», как они назывались — и изводили на их производство столько греческого огня, коий добывали глубоко под землей, что потом не знали, чем заправлять свои машины. Или вырубали леса и строили дома из камня — словно крестьянам более приличествует жить в каменных замках, как богатым и знатным сеньорам. Каждый из них хотел быть богат и знатен — и все они были кичливый сброд, все до одного человека: думали, что могут управлять звездами, а не могли отличить задницу от Великого поста, жили в блуде и гордыне, за что Господь их и покарал карой своей.
Вообрази же, сэр Рональд, что молодежь их сидела за этими волшебными зерцалами и день и ночь играла в этих глупых крестьян и воинов, борющихся с нечистью, или трепалась посредством тех же зерцал — а на великих равнинах Сибири еретики уже возводили Аль-Магадан, это чудовище, что должно было положить конец времен — если бы Господь не вмешался и не прекратил это святотатство. В назидание нам оставил он это последнее чудесное зерцало: да не будем мы столь глупы, как наши горделивые предки.
— Да не будем, — согласился Рональд, поднимаясь из-за волшебного зерцала; крестьяне на его стеклянной глади вовсю суетились, отражая нападение гоблинов.
Иегуда, всматриваясь, словно помещение не было исполнено яркого света, а было скрыто полумраком, осматривал шкафы.
— Я отыскал Карту мира, она у меня в кармане. Показывать я ее тебе, правда, не буду — извини, но время для этого еще не настало.
— Чего же ты ищешь, если Карту уже нашел?
— Книг, книг бы я еще захватил, — бормотал Иегуда. — сам я, как ты понимаешь, не чтец, а монахи наши требовали.
Он исследовал обширные стеллажи, уставленные пыльными томами, рукой. Рональд тоже заинтересовался.
— Это что за книга? — спрашивал Иегуда, водя рукой по корешкам.
— «Управление личностным» («The management of the personnel») — перевел с древнеанглийского Рональд.
— Вероятно, нечто о смирении чувств! Полезная вещь! — воскликнул Иегуда, пряча книгу за пазуху. — А эта?
— «Формирование вещества» («Forming the staff»), — сказал рыцарь, на секунду усомнясь в последнем слове.
— Дивно! Алхимии посвященный трактат! — Иегуда и эту книгу прикарманил[6]. В конце концов, он уже не спрашивал у Рональда перевод, а просто ссыпал книги в свой холщовый мешок. Рыцарь меж тем гулял по коридору, всматриваясь в чудесные машины, расставленные на столах. В конце коридора он остановился, несколько удивившись.
Ибо там, прислонившись спиной к стене, стояла… настоящая египетская мумия.
Как ни отдаленна была эпоха, в которую люди возвели это здание и расставили в нем предметы своего древнего обихода, Рональда все же не обмануло его историческое чутье. Мумии в этом зале явно было не место. Ее кто-то принес и поставил здесь в намного более позднюю эпоху, когда по комнатам этажа уже гулял ветер.
Рональд остановился перед мумией. Будучи человеком вдумчивым и добросовестным, рыцарь решил заранее готовиться к встрече с мертвецами и изучать их при всякой возможности.
Что- то в ней было не то. А, вот что: в лице у мумии теплилась какая-то жизнь — он готов был в этом поклясться. Подбородок у нее подрагивал — казалось, от усталости, левая рука нервно подергивалась.
«Вот наваждение», — подумал Рональд и отвернулся, чтобы посмотреть на мумию секунд через десять и убедиться, что все это ему не показалось.
— И что же вы, спрашивается, здесь делаете? — послышался скрипучий голос прямо над ухом Рональда. Только что притворявшийся мумией человек шагнул со своего пыльного постамента; лоскуты, прикрывавшие его тело, обратились в синий с желтыми звездами плащ. Сухое лицо, оказывается, было лицом старика, на котором укусы Хроноса оставили свои многочисленные следы.
— Бартоломео! — воскликнул Иегуда. — То-то я смотрю, для мумии ты как-то уж слишком тепло выглядишь. И сердце у тебя бьется, совсем как у молодого, — добавил он, бросив взгляд на грудь незнакомца. Я его вижу, так и знай.
— Боюсь, это тебе не поможет, — сухо сказал незнакомец. — Так что вы здесь делаете? Я лично пришел за могущественным артефактом, известным как Карта мира.
— Вот-вот, — сказал Рональд. — и мы за ним же.
— Боюсь, вам придется уступить, — предположил Бартоломео. — Я очень долго искал этот артефакт, и нужен он мне для удивительно благородных целей: разбойник Агенобарбий месяц тому назад похитил сотню детей, живших с родителями в городе Реймсе. Без Карты мира, как вы понимаете, мне их не найти. Он раньше требовал за них выкуп, но горожане отказались, сказав, что если они заплатят за детей, то им нечего будет вкладывать в банки, и денежное обращение в городе придет в упадок. У меня сильное подозрение, что, выждав некоторое время в тщетном расчете, что сердца горожан дрогнут, он их перережет, как баранов, прости Господи. Оттого-то я и взял на себя ответственность вырвать детей из лап ублюдка. Если я не успею в срок и не найду их, сто невинных душ раньше времени предстанут перед престолом Всевышнего.
— А нам Карта нужна, может быть, и не по столь богоугодному делу, но тоже не по пустякам, — отвечал Иегуда. — О Муравейнике ты, конечно, слышал?
