Первые полчаса почти не говорили. Дамы тоже проголодались и, хотя отщипывали по маленькому кусочку с разных блюд, говорить им было некогда.
Пожалуй, не хватало музыки.
Про себя я решил, что оставлю дам в замке, а сам вернусь в Корнхолл и приеду в замок уже с малышами, а также прихватив Молли и Клоди.
Вытерев губы салфеткой, Габриель обратилась ко мне.
— Ваше величество, теперь как дама у вас в гостях я прошу оказать мне любезность! Мне нужна женщина для услуг, кого из ваших людей вы мне посоветуете?
— Ани, жена моего ловчего — Сандерса — опрятная милая женщина, я пришлю ее к вам.
— Благодарю, государь…
После ужина я попросил Гвена проводить Габриель в библиотеку, а сам сопроводил Доротею в ее комнаты.
На втором этаже для нее были подготовлены три комнаты. Гостиная, спальня и гардероб.
Окна спальни выходили на внутренний дворик с садом, и далее должен открываться вид на горы, но уже стемнело и гор не видно.
На столе лежало рукоделие, и я наконец разглядел то, что шили камеристки графини — детское белье: рубашки, шапочки для младенца из тонкого и теплого толстого полотна.
— Габриель твоя любовница, Грегори?
Доротея взяла меня под руку и старательно искала мой взгляд.
— Нет, милая, она просто мой друг.
— Такая красавица и просто друг? Вы лукавите, Грегори! Кто она?
— Бывала ли ты при дворе герцога Лонгфордского?
— Дважды, но еще до замужества. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Была ли представлена дочери герцога?
— Да, конечно, но мне было тогда всего четырнадцать лет. Четыре года прошло, но я прекрасно помню, как наш покойный отец подвел меня к молодой герцогине. Печальная, голубоглазая и очень бледная — мне она показалась тогда больной.
— Габриель — дочь герцога Томаса.
— Ох! Но она не похожа на нее! Она самозванка, Грегори!
— Нет — она мне сказала об этом под заклятием истинной правды.
— У тебя есть такое заклятие? Это, верно, шутка?
Глядя в большие голубые глаза графини, я тут же произнес слова заклятия. Глаза эти мгновенно остекленели, и улыбка замерла на губах.
— Доротея Харпер, скажите мне истинную правду — вы любите меня?
— Нет…
— Вы боитесь меня?
— Да…
— Вы хотите моей смерти?
— Нет, вы моя защита и без вашей денежной помощи мне придется очень плохо…
— С кем вы утратили свою девственность?
— С Даниелем Харпером…
— Когда?
— В ночь свадьбы…
— Расскажите подробнее?
— Лорд Харпер изрядно выпил и уснул, едва добравшись до постели. Его сын пришел в нашу спальню и сделал меня женщиной… Рядом храпел его отец, а он овладел мною так стремительно и бурно, что я сама была на грани восторга…
— Вы любили Даниеля?
— Нет, но он был мне приятен…
— Он был вашим постоянным любовником?
— Да…
Я произнес слова заклятия наоборот.
Глаза графини прояснились, она заморгала часто–часто.
— Вы о чем-то говорили, Грегори?
— О заклятии истинной правды, моя милая. И я только что применил его.
Графиня отшатнулась от меня. В глазах страх.
— Вы не верите мне?
Она покачала головой.
— Вы только что сказали мне о том, что сделал в вашу свадебную ночь Даниель Харпер…
Она побледнела и попятилась.
Я шагнул к ней и обнял за талию. Ее руки уперлись в мою грудь, а кругленький тугой животик в мой живот.
— Что вы еще узнали обо мне?
— Пока немногое…
— Уходите, Грегори, то, что вы сделали ужасно — вы меня словно изнасиловали второй раз! Уходите! Я не могу вас видеть!
Глаза ее налились слезами.
Я разомкнул объятия и, поклонившись, вышел вон.
КРОВЬ ДАРХЭРДАГабриель я нашел в библиотеке.
Она сидела у камина в моем любимом кресле, завернувшись в теплый плащ, и читала толстый фолиант. Ричард, брат Адель и Бернадетт, с недавних пор мой паж, подкладывал дрова в камин и украдкой разглядывал магичку. Да, парень в том возрасте, когда первая влюбленность бьет юношу по голове внезапно и сокрушительно.
— Ричард, ступай отдыхать. Я составлю свиту леди.
Паж раскланялся и с неохотой удалился.
— Как надолго, Грегори, ты составишь мне свиту? О, я вижу, Дороти прогнала тебя прочь, и ты в поисках теплого местечка на ночь!?
— Боги, откуда этот игривый тон? Ты читаешь эротический трактат?
Габриель тряхнула головой и рассмеялась.
— Я жду тебя и просто взяла первое попавшееся, чтобы убить время… Честно говоря, я все ждала твоего появления через тайный ход, а не буднично — через дверь!
— Здесь нет тайного хода.
— Есть, Грегори, я его сразу же обнаружила!
— Где он?
— Один поцелуй, и я открою тайну…
Я приблизился к ней и, заглянув в слегка сощуренные лукавые глаза, обхватил ее губы своими. Поцелуй плохо вышел. В нем не было страсти и чувственности. Попробуйте поцеловать женщину, которая с трудом сдерживается от смеха! Гарантирую — ничего не получится! Кроме раздражения и ощущения, что вас обманули — не ждите ничего!
— Ты издеваешься надо мной?
— У тебя был такой удивленный вид, Грегори! Тайный ход в собственном доме, и он тебе не известен?! Однако!
Я попробовал поцеловать нахалку в шею, но она, пискнув, ловко увернулась и мгновенно оказалась на ногах.
— Будем играть в догонялки или посмотрим тайный ход?
— В догонялки у тебя нет шансов, Габриель! Это мой дом и моя библиотека, и твоя магия против меня не подействует.
— О, король Грегори вознамерился поймать даму и овладеть ею прямо на письменном столе предков?!
— Почему на столе?
— На полу же холодно!
Мы смотрели друг другу в глаза. В карих глазах девушки прыгали искорки веселья.
— Не разжигайте мои фантазии, леди!
— Я смиренно прошу прощения, мой повелитель!
Паршивка опустилась передо мной на колени и жалобно посмотрела снизу вверх. Дурачилась, и с большим удовольствием. При этом она была начеку, и я уверен — стоит мне шагнуть к ней, быстро окажется на ногах, а то и по другую сторону тяжелого письменного стола.
Я вернулся к креслу и уселся, откинувшись на спинку.
— Габриель, ты сегодня игрива как кошка! Но я тебе не мышка!
Дверь в тайный ход обнаружилась за старым дубовым стеллажом.
— Как ты нашла его?!
— Я вижу линии силы, Грегори. Переплетение в этом месте показалось мне весьма загадочным. Я воздействовала на их узел, и вот результат!
Вниз уходил коридор из светлого камня. Ступени убегали вниз и влево. Не было запаха сырости, плесени или затхлости… Здесь даже было тепло, как в хорошо натопленной комнате. В держателе на стене воткнут факел. Как только моя рука обхватила рукоятку — в чашке вспыхнул язык желтого родного без копоти пламени.
