Проходя с корзиной по сжатым полям, по оливковым и миндальным рощам, по редким дубравам, Ванаи будто возвращалась в счастливые дни перед войной. В какой-то момент она обнаружила, что насвистывает песенку, бывшую в моде последней довоенной осенью.
Собственно, не сама обнаружила. Девушка даже не замечала, что напевает, пока Бривибас не заметил:
— Внучка моя, вынужден сказать, что твои музыкальные вкусы оставляют желать много лучшего.
— Мои?.. — Ванаи обнаружила, что губы ее сами собой сложились в трубочку, и, чувствуя себя ужасно глупо, состроила улыбку. — Ой. Извините, дедушка.
— Ничего страшного, — промолвил старик на свой чопорный манер великодушно. — Я, понимаешь ли, не против веселья возражаю, а против монотонного и надоедливого проявления этого веселья.
«Я, значит, монотонная и надоедливая? — промелькнуло в голове у Ванаи. — А в зеркало ты когда последний раз смотрел?» Вслух она ничего не сказала — не видела смысла. С Бривибасом ей предстояло жить в одном доме. Если их дом превратится в поле битвы, она пожалеет об этом не меньше старого зануды.
— Не стоит ли нам разойтись? — проговорила она. — По отдельности мы найдем больше грибов разного сорта, чем вместе.
Бривибас нахмурился.
— Пойми, я несколько тревожусь, отпуская тебя блуждать по лесам без присмотра. Если бы меня не оказалось рядом, кто бы защитил тебя от той фортвежской деревенщины прошлой осенью…
— Никакая он не деревенщина, дедушка! — воскликнула Ванаи, раздраженно фыркнув. — Мы всего лишь обменялись грибами. — Если бы фортвежец — Эалстан, вот как его звали! — попытался сделать что-нибудь, от чего девушке потребовалась бы защита, едва ли Бривибас смог оказать ей помощь. А еще ей вспомнилось, какое унижение она испытала, когда Эалстан увидал ее с дедом в обществе майора Спинелло. Это заставило девушку выступить в его защиту: — Он превосходно говорил по-кауниански, если помните.
— Ничего подобного! — отрубил Бривибас. — Типично варварский акцент.
Ванаи пожала плечами.
— Мне показалось, неплохо. — Девушка показала коготки: — Может быть, похуже, чем тот рыжик, которого вы столь долго полагали великим ученым, но все равно неплохо.
— Альгарвеец обманул меня, коварным образом обманул! — провозгласил Бривибас, поперхнулся и закашлялся, а когда перевел дух, больше не настаивал на том, чтобы сопровождать Ванаи, скорей наоборот — рад был избавиться от ее общества.
Впрочем, и девушка определенно рада была сбежать от старого археолога. Знакомство с майором Спинелло и его пометило как пособника альгарвейцев — да и в любом случае выслушивать поучения, пока собираешь грибы, совсем невесело. Девушка дошла уже до того, что ее тошнило от лекций: состояние крайне неприятное, учитывая, что Бривибас в основном лекциями изъяснялся.
Порой Ванаи удавалось заметить вдалеке фортвежцев или кауниан — иногда компаниями, а чаще поодиночке. Грибники то подбирали свою добычу, то выкапывали, то срезали с древесных стволов. Альгарвейцев в лесу не было: рыжики не ели грибов и понять не могли, как такую гадость вообще можно в рот взять. Отсутствие оккупантов создавало иллюзию свободы. Девушка радовалась бы сильней, если бы не понимала, что это всего лишь иллюзия.
По мере того, как Ванаи удалялась от Ойнгестуна, встречные грибники все чаще махали ей. Девушка понимала, что это означает: они были не из ее родного поселка и не знали, как Бривибас подличал перед майором Спинелло. Это тоже дарило ей ощущение свободы, не вполне мнимой — среди незнакомцев она могла не стыдиться того, что сделал ее дед.
Ей попалось несколько чесночных грибов, а потом неподалеку «кольцо фей» в густой траве. Ванаи была девушка образованная и знала, что никакого касательства к феям эти кольца не имеют, что бы там ни думали люди — даже любомудры — во времена Каунианской империи. Что не значило, впрочем, что грибы становились от этого хуже. Все отправились в корзинку.
Добравшись до опушки дубравы на другом краю луга, Ванаи кивнула своим мыслям. Здесь она и повстречалась в прошлом году с Эалстаном. Что бы там ни твердил дед, а юноша показался ей приятным собеседником… если бы только он не увидал ее с Бривибасом и Спинелло!
А еще ей вспомнилось, что Эалстан набрал в этом леске вешенок, — и действительно, на стволах торчало еще много серых раструбов. Девушка одну за другой срезала вешенки, укладывая в корзину. Самые старые уже крошились и были, наверное, жесткими, но если хорошо протушить, сойдут и они.
Девушка осторожно надкусила молодую мягкую вешенку. Эти грибы еще называли «древесными устрицами». Настоящих устриц Ванаи не пробовала — Ойнгестун был слишком мал, чтобы до поселка доходили заморские деликатесы. Но если устрицы не уступали вешенкам на вкус, девушка могла понять, почему люди их так ценят.
Под ногами шуршала палая листва. Внезапно девушка осознала, что не только под ее ногами. Пальцы ее сжали ручку ножа. Обыкновенно грибники бывали настроены дружески к незнакомцам. Но если выйдет иначе…
Однако выступивший из-за деревьев в нескольких шагах от нее фортвежец не был незнакомцем — вполне.
— Ванаи… — промолвил он и замялся, как бы не зная, что сказать.
— Привет, Эалстан.
К собственному изумлению, девушка ответила по-кауниански. Невольно пыталась поставить варвара на место? Или просто напоминала юноше, кто и что она такое?
— Я подумал, что могу застать тебя здесь, — проговорил он на том же языке. — Я вспоминал о тебе, когда шел собирать грибы. — Губы его поджались. — Не знал, увижу ли тебя здесь с каким-нибудь альгарвейцем.
Ванаи вздрогнула.
— Нет! Силы горние — нет! Он пытался убедить моего деда послужить интересам Альгарве. Когда дед отказал ему, он перестал нас тревожить.
— Да? — прозвучало невыразительно. — Непохоже было, — заметил юноша, чуть промедлив, — чтобы он сильно докучал тебе или твоему деду. — Сослагательное наклонение он употребил правильно. — Вообще-то он казался очень милым.
— Он и вел себя очень мило, — ответила Ванаи. — Едва не обманул деда. Но ему не удалось заставить деда поддаться, и я этому рада.
— Да? — снова спросил Эалстан. — С тобой он тоже был очень мил?
Упор на последнее слово Ванаи не понравился.
— Он, возможно, и был со мною мил, но я быть его милой не собиралась.
Только когда слова уже слетели с его губ, девушка сообразила, что задавать вопросы столь личного свойства — вовсе не дело Эалстана. Хорошо еще, что ответ был более скромным.
Юношу такой ответ, во всяком случае, порадовал.
— Некоторые фортвежцы перед рыжиками ковром стелются, — заметил он. — Наверное, и кауниане тоже, но я тогда здорово удивился.
