Юношу такой ответ, во всяком случае, порадовал.
— Некоторые фортвежцы перед рыжиками ковром стелются, — заметил он. — Наверное, и кауниане тоже, но я тогда здорово удивился.
— Я сама удивилась, когда майор Спинелло постучал в нашу дверь, — ответила Ванаи. — Лучше бы он этого не делал.
Чистая правда, невзирая на то, что после этого они с Бривибасом некоторое время сытно ели. Только потом девушка осознала, что Эалстан признал — его сородичи порой сотрудничают с захватчиками. Хотя мог и патриотично смолчать.
Юноша потер подбородок. Пушок на его лице стал темней с прошлого года и больше напоминал бороду взрослого мжчины.
— Твой дед, — неторопливо промолвил Эалстан, — должно быть, важный человек, если альгарвейцы желали заручиться его поддержкой, хотя он и каунианин.
— Он ученый, — объяснила Ванаи. — Они надеялись воспользоваться его весом в науке.
Эалстан пристально глянул на нее: с трезвым расчетом взрослого мужчины, а не стыдливо и жадно, как в прошлый раз. Конечно, тогда он всего лишь пытался решить, нравится ему девушка или нет. Теперь он решал, стоит ли ей верить — вопрос куда более важный. Юноша явно понимал это. Ванаи мысленно записала очко на его счет. Впрочем, если он не поверит ей, даже десять очков не сыграют никакой роли.
Она осознала, как важно для нее, чтобы Эалстан поверил. Если нет — тогда, скорей всего, прошлой осенью он был с ней сладкоречив только потому, что посчитал красивой… а это, в сущности, доказало бы, что дед не ошибся в отношении него. Порою Бривибас мог признать собственную ошибку. Когда же старик оказывался прав, Ванаи находила его совершенно невыносимым.
— Да, — помедлив, согласился Эалстан, — звучит разумно. Конечно, рыжики захотят показать себя с лучшей стороны, как только могут.
— Еще бы! — воскликнула Ванаи.
Эалстан так и не узнал, как близко подошел к тому, чтобы получить поцелуй. Ванаи так редко удостаивалась чьего-либо одобрения, что всякий раз испытывала особенный восторг при этом. Но момент прошел впустую.
— Не хочешь поменяться грибами, как в прошлом году? — в конце концов спросила она, переведя дыхание.
Заодно можно будет утереть нос деду.
Эалстан улыбнулся так радостно, что Ванаи почти пожалела, что не поцеловала его.
— Я надеялся, что ты спросишь, — ответил он. — Меняться почти так же интересно, как искать самому.
Он передал ей свою корзину. Ванаи сунула ему свою. Они стояли бок о бок, склонившись над кучей грибов. Пальцы порой соприкасались — невинно и в то же время не вполне. Ванаи не была уверена насчет Эалстана, но все отчетливей осознавала это «не вполне», когда кто-то неподалеку гаркнул по-фортвежски:
— Эалстан! Кузен! Куда тебя силы занесли?!
Судя по тому, как Эалстан отскочил, «не вполне» на него тоже подействовало.
— Здесь я, Сидрок! — крикнул он и пояснил вполголоса: — Мой двоюродный брат, — словно Ванаи не догадалась бы сама.
Шурша палой листвой, из-за деревьев вышел Сидрок. Семейное сходство с Эалстаном просматривалось. Когда он заметил Ванаи, глаза его широко распахнулись, и в них загорелся нехороший блеск.
— Привет! — воскликнул он. — Я думал, ты грибы собираешь, братишка, а не девок каунианских!
— Она тебе не девка, так что придержи язык, — отрубил Эалстан. — Она… моя знакомая.
— Ничего себе… знакомая… — Сидрок ощупал Ванаи взглядом, явно снимая мысленно и блузку, и штаны, но затем, одернув себя, повернулся к Эалстану: — И в старые времена скверно было с каунианами водиться, знаешь. А сейчас, когда рыжики всем заправляют, и того хуже.
— Ой, заткнись, — устало бросил Эалстан. Судя по всему, спор был давний.
— Я… лучше пойду, — пробормотала Ванаи и отвернулась.
— Надеюсь, еще увидимся! — крикнул Эалстан ей вслед, но девушка не ответила.
Самое скверное — самое, что ни на есть, — что его кузен Сидрок, скорей всего, был прав. Ванаи вышла из дубравы и одолела полпути через луг, прежде чем сообразила, что у нее осталась корзинка Эалстана. Но возвращаться она не стала и двинулась дальше на запад, в направлении Ойнгестуна.
* * *
— Врезать бы тебе как следует, — проворчал Эалстан, когда они с Сидроком вышли на громхеортский тракт.
— За что? — Кузен ухмыльнулся. — Что влез прежде, чем ты с нее штаны спустить успел? Ну прости! — Он картинно прижал ладонь к сердцу.
Эалстан пихнул его локтем — так, что из корзины вылетело несколько желтых подковушников.
— Нет, за то, что ты такую ерунду болтаешь, — ответил он. — Будешь еще болтать — и правда врежу, и поделом тебе, прах побери.
Сидрок подобрал грибы. Он тоже готов был полезть в драку, и Эалстан, невзирая на брошенные сгоряча слова, не уверен был, что победа останется за ним. Но тут Сидрок расхохотался:
— Давай, невинная душа, скажи мне еще, что эту корзинку — он ткнул в нее пальцем, — тебе поутру матушка дала!
Эалстан опустил глаза и тут же сердито вскинул голову.
— А она, наверное, прихватила мою. Потому что ты не мог ее надежней прогнать, если бы собак спустил!
Что бы ни собирался ответить Сидрок, слова застряли у него в горле при одном взгляде на лицо Эалстана. Возвращались они в угрюмом молчании. Альгарвейские стражники у ворот, едва глянув на полные корзины, разом скорчили жуткие гримасы и замахали руками, пропуская грибников в город.
— Что, если бы я сказал им, что корзинку ты получил от ковнянской девки? — поинтересовался Сидрок, когда стражники остались далеко позади. — Как бы им это понравилось?
— Что, если я передам твоему отцу, что ты сейчас ляпнул? — отозвался Эалстан, глядя на двоюродного брата так, словно тот на его глазах превратился в мокрицу. — Как бы ему это понравилось?
Сидрок не ответил, но выражение его физиономии было весьма красноречивым. Больше братья не перемолвились ни словом, пока не вернулись домой. Лучше было молчать, чем говорить.
— Что-то вы раненько вернулись, — заметила Конберга, когда юноши втащили полные корзины на кухню.
Ни Эалстан, ни Сидрок не ответили. Сестра пристально оглядела обоих и уже собралась, верно, задать пару нелицеприятных вопросов, но промолвила только:
— Ну так с чем пожаловали?
Сидрок выставил перед собой полную корзину:
— Мне сегодня повезло.
— Мне тоже, — бросил Эалстан, водружая корзину на стол.
И только сейчас вспомнил, что корзина-то не его — она принадлежала Ванаи. Но поправить положение было уже невозможно. Если он сейчас выхватит корзину у сестры из рук, то лишь выставит себя полным остолопом. Оставалось ждать.
