Ознакомительная версия.
Подоспел Ван Ре, вонзил в бок вепря свой хольмарн — кабаний меч с особым, прочным и широким контргардом, заменявшем втулку на охотничьх легелионских копьях.
Что делали в эту минуту остальные лорды, Ирем знать не мог. Но, вероятно, не у одного из них мелькнуло в голове, что вот сейчас они могли бы раз и навсегда избавиться от них обоих. И от Императора, и от его телохранителя, так сильно досаждавшего Совету.
Может, оттого никто из них и не спешил на помощь.
…Когда Дарнторн увидел, что на чудом не переломившемся копье повисли уже двое — Валларикс и коадъютор — первая вспышка радости сменилась каким-то тревожным, непонятным ощущением. Льюберта как будто укололо что-то острое, холодное… чужое. Только что он был почти счастлив и от всей души желал, чтобы Валларикс, наконец-то, поплатился за свой приговор его отцу. И вот — уже хотелось вовсе здесь не быть, остаться в Академии и ничего не знать об императорской охоте.
Бейнор Аракс Дарнторн, приглашенный поучаствовать в "забаве", находился здесь же. Льюберт видел дядю очень хорошо. И уж тем более отлично видел, что тот не намерен бросаться на помощь Императору. Его не спросят, почему он этого не сделал. А если и спросят — что ж, ему случалось с блеском выходить и из гораздо более щекотливых положений.
Например, когда Совет судил его родного брата…
Каларийский выскочка был враг. А уж Валларикс — тот тем более был враг, и в другое время Льюберт только презирал бы коадъютора за верность Императору. Но Ирем, не задумываясь, бросился правителю на помощь, и в груди гадюкой шевельнулась мысль — а сделал бы лорд Бейнор то же самое ради отца? Или он точно так же, как теперь, стоял бы в стороне и выжидал, чем кончится? А про себя уже придумывал уверенные, гладкие ответы, что сказать, если кто станет приставать с расспросами?..
Льюберт сам ужаснулся своим мыслям. Но остановить их — был уже не в силах.
Внутри как будто поднял голову кто-то чужой — и, не слушая запретов, бил, бил, бил наотмашь по больному. "А достойно ли — есть с кем-то за одним столом, поехать вместе на охоту и дорогой вести самую непринужденную беседу, а в момент опасности припомнить, что вчерашний сотрапезник тебе враг, и защищать его не стоит?" — заходился голос. И, не дав ответить на вопрос, уже шипел: "А чего еще ждать от человека, который предал собственного брата?"
Льюберт вздрогнул.
Предал?.. До сих пор он никогда, ни разу, даже в мыслях не обвинил дядю в том, как тот повел себя во время разбирательства по делу заговорщиков. А сейчас, глядя на неподвижную фигуру лорда Бейнора, внезапно понял — предал.
В самом деле, предал.
О чем думал Крикс, сидевший рядом с ним, Дарнторн не знал. Но когда тот вдруг перекинул ногу через ветку, на которой они кое-как устроились, и, обдирая руки, соскользнул вниз по стволу, Льюберт, наблюдавший за развитием событий словно в полусне, очнулся. И сообразил, что его враг тоже увидел, что, кроме Ван Ре, никто из лордов не намерен помогать правителю. И бросился на помощь — сам.
Один. И без копья. Туда, где не справлялись трое сильных, опытных в бою мужчин.
Да кто бы сомневался, что у Рикса в голове — солома. И притом — трухлявая…
Додумывал эту идею Льюберт на ходу, прыжками настигая полоумного "дан-Энрикса". Тот и без того опередил его, слезая с дерева, а теперь бросился вперед так быстро, что Дарнторн уже испугался — не догонит. Но "дан-Энрикс" так спешил, что налетел на выворотень, наклонившийся над склоном, чудом удержался на ногах — и Дарнторн успел-таки остановить его у самого обрыва.
Дотянулся, ухватил за меховой рукав, рванул к себе.
"Дан-Энрикс" обернулся. Глаза у него были дикие.
— Пусти!
Дарнторн, с трудом переводя дыхание после головокружительного спуска и прыжков через сугробы, только отрицательно покачал головой.
…Крикс почувствовал, что зацепился рукавом, и со всей силы дернул, но рукав не поддавался. Тогда он повернулся — отцепить. Да хоть и с мясом оторвать — не жалеть же о паршивой куртке, когда там, внизу…
Но это оказался не сучок от выворотня и не ветка дерева.
Это был Дарнторн, который тоже, выходит, не захотел дальше сидеть на дереве и бросился за ним. А теперь собирался ему помешать. Еще бы. Ведь Дарнторн хотел, чтобы с Валлариксом произошло несчастье. Крикс еще в начале, когда вепрь вылетел из леса и сразу направился к правителю, увидел на лице Дарнторна отблеск торжества. И радостного предвкушения.
Надо было быть дураком, чтобы не понимать, насколько велика опасность. Льюберт это понимал — и даже не скрывал злорадства. Тогда Крикс едва сдержался, чтобы не сшибить его на землю, и решил на Льюса больше не смотреть. Тем более что и происходившие внизу события не оставляли времени следить за тем, какие еще рожи корчит Дарнторн.
И вот теперь Дарнторн опять ставил ему палки в колеса. Пока внизу лорд Бейнор Дарнторн безразлично наблюдал, чем кончится страшная схватка с кабаном, его племянник тоже решил внести свою лепту. И полез, куда его не просят.
— Пусти! — выдохнул "дан-Энрикс".
В глазах Льюса промелькнула тень сомнения, но он все-таки решительно мотнул темноволосой головой. Оттуда, где они стояли, невозможно было различить, что происходит на поляне. Может быть, правителя уже…
Крикс понял, что он — вообще-то — никогда по-настоящему не ненавидел Льюберта Дарнторна.
До сегодняшнего дня.
Крикс размахнулся и ударил Льюберта в лицо, вложив в этот удар всю свою злость. Он метил в нос, но Льюс успел отдернуть голову, и удар пришелся в челюсть. Зато следующий попал именно туда, куда назначено.
Предатель. Сын предателя.
Льюберт успел-таки прийти в себя и наконец ответил. Боли Крикс не ощутил. Он сгреб Дарнторна за грудки, чтобы приложить спиной о выворотень, но тот свалил его подсечкой под колено — и, увлекая Льюса за собой, Крикс покатился по неровному, крутому склону.
Под снегом тут и там скрывались камни, а по пути нередко попадались хилые, кривые деревца, но разозленные лаконцы их едва ли замечали. Снег забился им за шиворот, мокрые волосы лезли в глаза. О кабане они уже забыли. Не помышляли и о том, что скатятся живым заснеженным клубком чуть ли не под ноги охотникам.
Все это сейчас было не так важно.
Склон закончился и, ощутив под собой ровную землю, Крикс столкнул с себя Дарнторна, навалился на него и крепко стиснул горло своего противника.
Дарнторн почти перестал отбиваться — только вяло копошился на снегу, придавленный к земле всем весом своего противника. Становилось все труднее сделать вдох, а жесткие, мозолистые пальцы нажимали все сильнее, словно Рикс и впрямь решил его убить. Сперва Дарнторна окатило ужасом — задушит ведь! — но он гораздо раньше самого "дан-Энрикса" сообразил, что — не задушит. Даже не пытается, если на то пошло. Хотя, если судить по бешеным глазам — наверное, хотел бы…
Ознакомительная версия.
