Убедившись, что друг жив, Тол’чак снова повернулся к Темному Властелину.
— А что было дальше, после несчастного случая?
— Ничего. Я жил счастливо и спокойно в клане Токтала целый год. У меня родился сын. В то утро, когда он появился на свет, я отправился к Вратам Духов, чтобы помолиться за его будущую жизнь. Но… — он замолчал, сжимая кулаки. Озеро под его ногами продолжало чернеть, а от пяток, змеясь, разбегались трещины. Следующие его слова показались такими же черными, как эбеновый камень. — Но земля знала, — он легонько вздохнул. — Земля — жестокий властелин. Жестче, чем я был когда-либо. — Ли’чак указал пальцем на Мерика и Ни’лан. — Уж вы-то оба прочувствовали ее гнев. Вырождение ваших деревьев и вашего народа. Ведь это сотворила земля, не правда ли?
— Нифай пытались изменить естественный ход жизни, — не согласился элв’ин. — Они хотели повсюду распространить свои деревья. Земля просто защищалась.
— Уничтожив все деревья? Безжалостно извратив души нифай? Это разумная защита? А сколько живых существ пострадало от гримов с тех пор? — горячо возразил Темный Властелин. — Это — проклятие, наложенное на неповинных, мучения для и без того страждущих. — Ли’чак посмотрел на Ни’лан, которая под его пылающим взглядом опустила голову. — Она знает, что я говорю правду, — он махнул рукой. — Земля скупо наделяет своей магией. Но это не дар, это рабство. Только попытайся преступить границы, которые она для тебя установила, и тебя накажут, растопчут раз и навсегда. Пока существует земля, мы не вправе распоряжаться собственными жизнями, — он тяжело дышал. — Я хочу положить конец этому рабству. Разрушить Камень Духа и освободить весь мир, лишив его стихийного сердца.
Послышалось сдержанное оханье, но Тол’чак сохранял молчание.
Ли’чак продолжал, в гневе не замечая ничьих возражений.
— Вы можете осудить жестокость моих поступков, но мое зло — малая цена за великую победу. Многие, кто мог надеяться на светлое будущее, умерли. Но после сегодняшней ночи все живущие лишатся оков и покончат с кабалой. Все народы мира освободятся от магического ярма земли.
— А что земля сделала тебе? — наконец заговорил Тол’чак.
— Сделала мне? — Темный Властелин задохнулся в безумной ярости. — Как и у гримов, земля взяла мой дар и безобразно исказила его. Она воспользовалась моим умением обучать стихийных магов, пропитав его порчей. Я понял, что начиная с того мига любой маг, к которому я прикоснусь, обратится к тьме. Земля не только сотворила это со мной, но и обрекла передавать другим. Каждого стихийника, к которому я прикасаюсь, захватывает порча.
— Ты превращаешь их в Темных Стражей, — догадался Тол’чак.
— А почему бы и нет? — нахмурился Ли’чак, очевидно уловив обвинение в голосе потомка. — Я стал первым Темным Стражем, сотворенным самой землей. Все зло, которое исторгается из меня, берет начало в ней.
Тол’чак начал постигать глубины его безумия. Столетия гнева, обиды, мучений, возможно даже вины. Хотя, скорее всего, его предок предпочитал не замечать собственную вину. Ли’чак облачил свою месть и произвол в броню благородства.
— В тот день я вступил с землей в борьбу. Я хотел напасть на ее стихийное сердце и вернуть обратно доставшуюся мне черную магию. Но я был слишком слаб… Я потерпел поражение, был изранен, но прорвался через Врата Духов. И тогда земля поплатилась за то, что сотворила со мной, — раздался горький смех. — Я пролил свою кровь на Врата. Кровь Темного Стража. А ведь моя кровь заражает порчей все, к чему прикасается. — Тол’чак понял его. Он видел, что случилось с Сердцем его народа после прикосновения крови Вира’ни. — Вокруг моего изувеченного тела кровь земли превращалась в эбеновый камень, заключая меня в панцирь, хороня меня. Я стал черной опухолью в теле земли. И прежде чем моя порча распространилась, она была вынуждена отправить меня куда-нибудь подальше от Врат Духов.
— В Гал’готу?
— На родину моего отца, — кивнул Черный Зверь. — К корням. Но, оказавшись там, я начал мысленные поиски вокруг своей могилы и наткнулся на д’варфов-рудокопов. Я призвал их к себе, связал наши разумы и заставил отрыть себя. Заполучив свободу, я приступил к созданию армии, поработив народ, к которому принадлежал мой отец. Я создал тысячи Темных Стражей, чтобы обернуть проклятие земли против нее самой. Я создал мощные вместилища для магии, четыре статуи, изваянные из того самого камня, в котором был заключен. Мантикора, виверн, василиск и гриффин. Но едва я вознамерился вернуться в Аласею, как откуда-то появился дух небывалой силы.
— Чи…
— К Гал’готе его привлекло пустое любопытство. Но его притянули и захватили в плен мои врата, так же как и любого Темного Стража. Благодаря магическому Вейру я постиг всю бесконечность магии. У нее не было пределов. Первое, что я сделал после обретения этого подарка, пробил дыру в скальном покрове земли и создал Блэкхолл из расплавленного камня ее утробы. Так возникла моя точка опоры в этом мире. Оттуда я искал путь и способ, чтобы пробиться к сердцу земли и уничтожить Камень Духа. Но и земля с годами становилась осторожнее. Она знала, как использовать своих стихийников-марионеток, чтобы воспрепятствовать моим замыслам. За столетия я изучил сильные и слабые стороны своих врагов, нашел места, где потоки стихийной магии от Камня Духа подходят близко к поверхности. Я твердо решил извратить землю так же, как она — меня.
— И теперь ты повел решительную атаку, — сказал Тол’чак.
— Вы помогли мне, разрушив остальные врата Вейра. Таким образом, вся сила Чи сосредоточилась в одном изваянии. Положение стало неустойчивым, а эта неустойчивость открыла новые возможности. Я сообразил, что нужно сделать, чтобы перенести меня из Блэкхолла сюда, как использовать магию полной луны, — он указал на Элену. — Ведьма использовала ту же самую уловку, чтобы попасть к Лунному озеру, что в Западных Пределах.
Понимая, о чем идет речь, Тол’чак кивнул. «Ничего удивительного».
— Так каким образом ты попал сюда? — спросил он вслух.
— Я соединился с Чи в последних вратах, сплавив наши сущности.
— И теперь хочешь использовать соединенную силу, чтобы напасть на Камень Духа через серебряное озеро — место слияния потоков силы?
— Наконец-то победа будет за мной!
Тол’чак смотрел на измученное существо, стоявшее перед ним. Теперь он понимал, что хотя их лица похожи как две капли воды, души отличаются сильнее, чем день и ночь.
— Я тебе этого не позволю, — спокойно проговорил огр.
— А что ты можешь сделать? — раздался холодный смех. — Никто из вас не в силах помешать мне, — в голосе послышалась мрачная угроза. — И, самое главное, никто из вас не осмелится помешать мне. Мир, которым управляет Темный Властелин, это не самая худшая судьба.
