Он накинул девке, сползшей после наказания вниз на колени, на плечи куртку. Осторожно, стараясь не касаться израненной кожи, помог переместиться на скамью рядом с небольшим столом.
— Что-ж братец твой меньшой, совсем озверел? — Олаф укоризненно посмотрел на Джастина, качая головой.
Джастин поджал губы, стыдливо отведя взгляд.
— Молчишь? Сначала отца убил, потом жреца сжег, всю его свиту и его стаю по поместьям разогнал. Теперь — это, — не унимался волк, кивнув на дрожащую на скамье девку. — Да и выглядит он так, будто болен чем, хотя ваши вроде как хвори не подвержены.
— Молчи о чем не знаешь, — огрызнулся Джастин. Затем вздохнул, понимая, что слишком груб с другом, отпнул какой-то камешек и продолжил. — Я попробую снова с ним поговорить, мне тоже это все не нравится. — помолчал немного, но решил все-таки добавить. — Зря ты так, неужто не помнишь, как при Отце и его прихвостнях было? По художественному частоколу с трупами соскучился?
— Нет, по этому, я само собой, не скучаю… — Олаф поёжился от всплывшей в памяти картины. Действительно, если сравнивать отца и сына, с последним людям, да и Волкам жилось получше. — Но почему так вышло? Я ж его юнцом помню — другой он был. Да и вообще, ты же старше, да и к народу ближе, выходит.
— Можно подумать, что в Волчьей стае не сила решает, кто вожаком будет, — Джастин равнодушно пожал плечами. — Да и сам подумай, на черта мне эта морока? Я этого паразита тоже немного чувствую, оттого и стараюсь как можно больше времени вне его стен проводить. Замок жилы ого-го как тянет, я даже представлять этого не хочу, не то, чтобы пробовать его кормить в полную силу, — видя, что Олаф снова хочет возразить, перебить себя не дал — Ой, уймись уже. Знаю, что не бесплатно этот паразит энергией питается. И да, я попробую с ним поговорить в ближайшее время.
Есения толком не прислушивалась к разговору Бледного и Волка — да и зачем? После плети её колотило. Чтобы унять дрожь, обхватила себя руками, сжалась почти в клубок. Голова уже прояснятся начала, и тут уже вернулся страх. «Дура я, куда сунулась? Одна девка среди мужиков чужих сижу. И как там Ярек? Что ж так долго?». Сидела на скамье, куда Олаф посадил, боясь лишний раз шевельнуться и внимание привлечь. Смотрела во все глаза в сторону озера. Успеет молодой оборотень друга спасти?
Вилфред почти добежал на ту сторону озера, сразу увидел затылок лежащего на берегу паренька, который на боку лежал на одной руке, лицом наполовину погруженным в воду. «Неужто не дождался и утоп»? — с сожалением подумал молодой Волк, и за ноги быстро вытянул его к берегу. «Утопец» захрипел, изогнулся к земле, и его стало выворачивать. Парень даже засмеялся в голос от облегчения.
— Давай, приятель, сейчас мы тебя живо на ноги-то поставим! — не зная, кого он больше подбадривает: себя или корчащегося на земле человека, Вилфред стал выполнять данные ранее инструкции.
Насчет поставить отравившегося на ноги, это он, конечно, погорячился. Но через несколько минут неприятных процедур, когда кувшин с пурпурной смесью опустел и все лишнее из неудачливого деревенского парня вышло, Вилфред хотел помочь ему подняться, но конечности Ярца слушались очень плохо. Война с отравой забрала много сил. Его трясло мелкой дрожью, двигаться почти не мог, но хоть дышать стал ровно. Отек на шее сразу после глотка из второго флакона прям на глазах стал уменьшаться и скоро прошел вовсе.
— Ну не ночевать же тебя тут оставлять. Я Вилфред, сын Олафа. Ты скорее всего меня сейчас не понимаешь, но молчать я не люблю, особенно когда вместе куда-то идти надо. Так что, терпи. Сейчас еще и уши в трубочку скрутятся. — молодой Волк, понимая, что Ярек навряд ли понимает хоть слово из сказанного, пытался придать шутливую и беспечную интонацию голосу, уговаривая их обоих, что все будет хорошо. С этими словами он закинул почти не сопротивляющееся тело себе на плечи, немного пошатнулся, и потащил его, как теленка, к отцу.
Есения не могла ни дышать, ни шевельнуться, видя как тело друга безвольно свисает с плеч молодого волка. Только когда он подошел ближе, стало слышно, что Вилфред беззаботно болтает, и Ярец поднял голову и выдавил улыбку, поймав взгляд сестры, она вспомнила, как дышать. Вилфред сгрузил его на землю рядом с Есей и с энтузиазмом обратился к отцу:
— Бать, может этих двоих пока к нам с Кэйей хоть на пару дней подселить? На кровати мы подвинемся, девка щуплая, много места не займет. В деревню этого увальня она одна не дотащит, а нашим его переть — не докажешь, что это не мы его так отделали. Да и нам веселее будет со сверстниками, а то скучно совсем. Разреши, а? Мы парнишку выходим, девку накормим, обижать их не будем.
— Негоже девице вне дома ночевать. — проворчал Олаф покачав головой. — Но, чую, без парня её в деревню не выгонишь, а его действительно лучше пока тут оставить, вдруг хуже станет.
На том и порешили.
⋆☽ ◉ ☾⋆
Сет добрался до своих покоев последние метры уже почти переходя на бег. Внутренний голос никак не желал в этот раз затыкаться, и разрывал мозги изнутри. Зайдя в комнату быстро запер дверь на ключ, в секунду переместился к высокому напольному зеркалу у правой стены, рядом со столиком. Облокотился на раму руками и прислонился к холодному стеклу лбом.
— Ну давай, покажись, поговорим.
Изображение на стекле пошло рябью. Черты отразившегося поначалу князя исказились и приняли вид худосочного юноши с короткими серебристыми волосами. Сложно было сказать, кто из них двоих выглядел хуже. Юноша был изможденным. Глаза впали, взгляд был потухший, вымученный. Под глазами синяки как после недельного недосыпа. Кожа на лице натянута так, что сильно выступали скулы. Если князь был строен и подтянут, хоть и худ — все таки поддерживал форму, то телосложение юноши больше напоминало о голодающих в рудниках Орконтикса рабах.
Сет отошел на шаг от зеркала, цокнул языком, оценивая состояние собеседника, покачал головой:
— Смотрю, тебе еще хуже? — сказал он с некоторой озабоченностью в голосе.
Юноша сменил позу, и теперь уже двигался независимо от действий князя, и едва заметно ухмыльнулся одной стороной губ.
— Я выгляжу хуже? Может быть, хуже выглядишь ты? Или, все-таки, мы?
Теперь уже ухмыльнулся князь, садясь за стол и наливая себе вина. Он до сих пор никак не мог определиться, как он относился к подобным разговорам с отражением. Одной частью себя он понимал, что слышать голоса, и тем более разговаривать с неизвестными, скорее всего, воображаемыми друзьями — так себе история. Больше всего было похоже, что у него довольно активными темпами отъезжает крыша. А с другой стороны — сейчас это был единственный собеседник, высказывающий все, без оглядки на статус и прошлое. И его состояние все больше и больше походившего на жука-палочника, очень его беспокоило.
— Ты что лютуешь? Тебе хоть какой-то вред этот ребенок нанести смог? — начало разговор отражение с осуждающим тоном и потухшим взглядом.
— Ты сейчас серьезно? — Сет со стуком поставил бокал на стол, будучи в крайнем удивлении. — Может мне еще к людям выйти и самому им вилы с топорами раздать? Все равно ничего не сделают, — в голосе князя звучал откровенный скепсис. — Не такой уж она и ребенок, и к тому же Олаф бы её слишком сильно не побил бы.
— Не слишком сильно с твоей, или с её точки зрения? — отражение ехидно улыбнулось одним уголком рта.
— Да какая разница? — Сет вскочил, и скрестив руки на груди стал нервно ходить по комнате напротив зеркала. — Всё равно нельзя без наказания оставить — совсем распустятся. Я и так им слишком многое дозволяю.
— Ты себя сейчас оправдать пытаешься? Признайся, стал бы ей руки рубить, если бы не ожидал, что голова разболится? — отражение проговорило эту фразу совершенно обыденным голосом, от чего Сет внутренне напрягся, хоть и не находил причин такому состоянию.
— Я вообще удивляюсь, почему тебя это так задело. — признался Князь. Затем, сомневаясь в собственных словах, выпалил: — Нет, не стал бы, — чувствуя, что разговор начинает принимать нежелательный оборот, сердито посмотрев на отражение, спросил: — И может хватит меня уже третировать?
