Тогда я перевел взгляд на воскрешенного парня, в чей разум я беспардонно вторгся, и содрогнулся от бесчувственной темноты его глаз.
— Спасибо тебе, — мысленно обратился я к покойнику, — ты очень помог.
— …
— Прости за… все это. Но у меня не оставалось выбора.
— …
— Черт, да как тебя отпустить?!
— Я не знаю…
Заслышав вопрос, покойник не смог смолчать и проигнорировать. Его голос, прозвучавший в моей голове, был абсолютно безэмоциональным, но эта тусклая невыразительность не могла меня обмануть. Я чувствовал, насколько неприятно порабощенной душе находиться в своей мертвой оболочке, и постарался сделать все, чтобы ее высвободить.
Спустя десяток секунд, за которые я успел совершить, наверное, сотню всевозможных попыток, труп полицейского наконец-таки обмяк и безвольно рухнул на асфальт, разрывая нашу с ним связь. Сегодня я зашел слишком далеко за черту не только людских законов, но и закона божьего. Пожалуй, я никогда не перестану себя за это проклинать, но в то же время и верю, что не мог поступить по-другому.
Покойся с миром, старший сержант Волков, надеюсь, твой вечный сон никто больше не потревожит…
Глава 7
Покачиваясь и пошатываясь, я подошел к третьему полицейскому и на всякий случай проверил его пульс. Живой. Руки слушались меня плохо, а оба простреленных плеча кровоточили, насквозь пропитав рукава кителя. Хотелось лечь и не двигаться, но расслабляться было рано. Ведь где-то там, возле заправки еще ползал с переломанными ребрами второй инфестат, вполне способный навредить случайному посетителю АЗС или ее персоналу.
— Нир ял хиун! Это что сейчас было?!
Рядом со мной возник Умар, от избытка чувств мешающий слова сразу на двух языках. Он квадратными от ужаса глазами смотрел на натекшие с меня лужи крови, но все же не побрезговал подскочить ко мне и подставить плечо. Хех, молодец, не тепличная неженка. На нашей службе ему это пригодиться.
— Я нормально! Ты стой этого Воландеморта сторожи, — кивнул я на инфестата, у которого теперь на лице красовались две неестественно вывернутые ноздри на распухшем провале носа, — а я пойду второго притащу…
— Да куда вы?! — обеспокоенно засуетился парень. — Вы же еле на ногах стоите!
— Нормально все! — чуть повысил я голос, заодно пытаясь обуздать слегка заплетающийся язык. — Если эта падаль в сознание начнет приходить, ты не стесняйся, прям ногой ему в рыльник бей, как по футбольному мячу. А когда вернусь, надо будет ФСБН вызывать, да зевак подальше спровадить, если такие найдутся.
— Ага, я понял, — серьезно кивнул Умар.
Оставив парня бдеть над некромантом, его жертвами и единственным выжившим полицейским, я отправился к разбитым дверям АЗС. Отделанный мной инфестат все еще валялся там, нахаркав под себя целую лужу розовой пены, и даже не помышлял о том, чтобы попытаться слинять.
Я склонился над ним, ухватил за шиворот, и одним богатырским рывком воздел утырка на ноги. Оба моих пострадавших плеча тут же застонали от такого неаккуратного обращения с ними, но все еще плещущийся в организме океан адреналина надежно заглушал боль. Ну, по крайней мере, руки двигаются, значит, суставы целы. А это уже хорошо.
Когда я дернул пойманного некроманта за кофту, он что-то жалобно вскрикнул, после чего его натужный стон перешел в надсадный булькающий кашель. Но я не обратил внимания на стенания и продолжал настойчиво оттаскивать к месту сшибки с другим подельником. Добравшись, я закинул невзрачного мужичка в его же «Весту», а потом с помощью Умара засунул туда и второго бесчувственного инфестата.
Хоть некроэфир и не считался проявлением материального мира, но физические преграды преодолевать не мог. Пусть салон автомобиля не обладал абсолютной герметичностью, но чтобы суметь протолкнуть концентрированную энергию смерти за его пределы, нужно быть настоящим асом. У меня, к примеру, так точно не получится. Поэтому эта парочка может спокойно дожидаться прибытия «черных кокард».
Захлопнув дверцу, я снова поморщился от боли. Похоже, с каждой последующей минутой мне становится хуже. На куклу я потратил чертовски много некроэфира, да и полученные мной ранения очень стремительно опустошали запасы накопленного мрака. Он утекал, как вода из дырявой бочки, и не в моих силах было его хотя бы немного задержать. Ох, надеюсь, я протяну до появления ребят из ГУБИ…
Пока я изолировал помятых инфестатов, Умар с пришедшим в чувство полицейским, хлопотали над трупами патрульных. Причем, один из них все еще оставался накачен некроэфиром, и даже скованный несколькими парами наручников по рукам и ногам представлял серьезную опасность для окружающих. Его бы паяльной лампой обработать, как гуся, или хотя бы зажигалкой, так сразу затихнет. Ну это пусть уже выживший мент решает. Ну а пока все были заняты, я решил по-быстрому заглянуть в багажник «Весты», чтобы понять, из-за чего произошел весь этот кровавый сыр-бор.
Не видя смысла беречь безнадежно испорченную форму, я вытер измазанную собственной кровью ладонь прямо об брюки, а потом ухватился за ручку задней дверцы. С некоторым усилием нажав на кнопку отпирающего механизма, я отступил и зло сплюнул на асфальт, когда моему взору открылось содержимое багажника…
— Вот же с-с-суки… — яростно прошипел я, сжимая кулаки.
Боль снова притухла, потому что оказалась смыта жаркой волной всепоглощающего бешенства. Мой дар забился в припадке, требуя от меня забраться в салон автомобиля и окончательно добить парочку ублюдков, чтобы эта падаль больше никогда не смогла дышать со мной одним воздухом. Но я отгородился от кровожадных позывов, привычно воздвигая между моим разумом и бурлящей тьмой целую стену холодного отчуждения. Каждый момент эмоциональной нестабильности внутренний зверь будет использовать себе на пользу, склоняя меня на свою сторону, но я не поддамся, нет…
— Можно я посмотрю? — приблизился ко мне Умар, закончивший помогать полицейскому с его погибшими товарищами.
— Нужно, — кивнул я, отходя чуть вбок. — Ты был прав, эти мрази везли с собой труп.
— Я так и знал! Эт…
Парень прервался на полуслове, потому что от вида заляпанного кровью багажника его моментально вывернуло наизнанку.
— Первый раз на такое смотреть нелегко, — в меру своих умений посочувствовал я Салманову. — Но ты все равно гляди и запоминай, с кем нам предстоит иметь дело. Это не люди, Умар, это враги нашего общества. И наш долг, как инквизиторов, уничтожать эту раковую опухоль везде.
— Я… я понимаю, — прохрипел парнишка, утирая с губ тянущуюся ниточку густой слюны. — Аллах милостивый, почему ты позволяешь такому происходить?!
— Не пытайся перекладывать ответственность за людские поступки на небесные силы и не ищи следов вмешательства всевышних, — пожурил я юного напарника. — Мир таков сам по себе. Паршивый, злой и жестокий. А если мы не будем бороться, станет еще хуже. Лучше посмотри сюда, это ведь не просто труп. Она больше похожа на жертву ритуального убийства.
— С чего ты… вы взяли?
Невзирая на то, что Умар цветом лица был серее бетона, он не стал отходить от открытого багажника, и послушно смотрел туда, куда я показывал.
— Вот эти порезы на руках и ногах, — принялся пояснять я свое заключение, — их явно наносили в разное время. Те, что пониже, успели покрыться коростой, а те, которые выше, наоборот выглядят слишком свежими. Это не работа маньяков. Потому что эти полоумные садисты режут, как придется, впадая в безумство. А здесь все выполнено с хирургической точностью и обстоятельностью. Видишь припухлости на коленях?
— Вижу…
— Их раздробили за несколько часов до смерти, так что успели образоваться гематомы. А вон та засохшая корка по форме напоминает какие-то то ли символы, то ли письмена. Веки впалые, значит, глазные яблоки выкололи, либо выковыряли. Ногти вырвали, язык, кажется, тоже. Живот слишком большой, похоже, что ублюдки его чем-то набили. А судя по ранам на запястьях и голенях, несчастную распяли, связав конечности колючей проволокой или чем-то похожим. В общем, как бы то ни было, но я отчетливо вижу, что они пытались сделать смерть этой бедолаги максимально болезненной.
