— Можно попробовать, — согласился мальчик, которому самому не хотелось месяц тащиться по лесу. — Но тогда придется избавиться от мушкета. Наши пистоли не видно, а его не спрячешь. Ладно, завтра посмотрим. Плохо, что на троих одно одеяло. Не думал, что вы их не догадаетесь взять.
— А зачем они нужны? — не понял Крис. — И так жарко. Нарежем веток…
— У тебя кинжал есть? — спросил мальчик. — Вот иди и режь. Для себя, а заодно для меня. А Луизе я отдам свое одеяло. Ночью все–таки не жарко, а, скорее, прохладно, да и от комаров оно защитит получше твоих веток. Если попадем в Закс, нужно будет ими разжиться. И топор не помешает, в дороге он удобнее кинжалов.
Из них троих хорошо спала только Луиза. Она завернулась в одеяло с головой и заснула до утра. Мальчикам спалось хуже. Спать в тонкой одежде на колючих ветках — само по себе неприятно, а если к этому добавить комаров и ночную прохладу…
— Покусали, сволочи! — ругался Крис, расчесывая свои руки. — О чем сотни лет думали маги, если они до сих пор не смогли найти управу на этих кровососов?
— Большинство магов по лесам не мотается и комаров не кормит, — ответил Колин. — Проснулся? Тогда иди собирать сучья для костра, а я пойду за водой.
— А сестра?
— А она пусть высыпается. Девушкам труднее дается дорога.
— С ним выспишься, — сказала Луиза. — Орет на весь лес. Спасибо, Колин! Я встретила только двух виренцев, и оба такие, что можно влюбиться. Не красней: я уже влюблена, а тебе еще любить рано.
Они разожгли костер, позавтракали остатками пирогов и занялись лошадьми. Когда над лесом появилось солнце, уже ехали рысью в направлении Закса. Дважды пришлось пропускать большие конные отряды и только в полдень увидели тех, с кем мог без драки справиться Колин.
— Их всего трое, так что моих сил должно хватить, — сказал мальчик. — Вы останетесь здесь, а я поеду один. Вряд ли они испугаются одного всадника, да еще мальчишки.
Так и оказалось. Никто мальчика не испугался и за оружие хвататься не стал. Когда они сблизились, ехавший впереди лейтенант корвов поднял руку, приказывая Колину остановиться. Первым делом мальчик справился с амулетом самого дальнего из них и остановил ему сердце. Такая же участь постигла второго, а схватившийся за саблю офицер был взят под контроль.
— Вы меня понимаете? — спросил его Колин.
— Понимаю, — медленно, но правильно ответил по–виренски лейтенант, — но лучше говорите не так быстро.
— Мне нужна ваша помощь, — сказал мальчик. — Я и мои друзья едем в столицу империи. Мы не участвуем в войне, но из–за нее не можем ездить по дорогам. Проведете нас в Закс, и я вас отпущу. Забудете о нашей встрече и поедете продолжать службу.
— Сейчас на дороге до Закса нет солдат, — ответил он. — Возле города есть шанс нарваться на разъезд, и в самом Заксе ходят патрули, но их мало и они редко цепляются к жителям. Мы не грабим города, потому что они теперь наши. Солдаты этим не очень довольны, но если не было штурма и потерь, право на добычу не действует. Грабят, конечно, но украдкой. У тебя могут отобрать коня: уж больно он хорош.
— А что творится на тракте от Закса до Дежмана? — спросил Колин. — Сможем мы там проехать?
— На Дежман ушли основные силы, и я не знаю, что там сейчас творится.
Теперь ехали под охраной лейтенанта, и до самого Закса никого из корвов не встретили. Вот возле трактира, в котором решили заночевать, нарвались на патруль, но стоило старшему патруля переброситься несколькими фразами с лейтенантом, как к ним потеряли интерес.
— Неужели ты его отпустишь? — спросил Крис.
— А почему мне его не отпустить? — удивился вопросу Колин. — Он свое дело сделал, а я дал слово. Не бойся, ничего он о нас не вспомнит.
— Извините, господа! — сказал им конюх. — Прежде чем я приму ваших коней, сходите к хозяину договориться о ночлеге. Комнаты есть, но вам их могут не дать. В трактире останавливаются офицеры корвов, и наш хозяин отвечает за их безопасность. Теперь все постояльцы из наших должны сдавать ему оружие, если оно у них есть.
К хозяину пошла Луиза. Через несколько минут она вернулась к мальчикам.
— Нам дают одну комнату на троих! — сердито сказала она, снимая с лошади свои сумки. — Никакого понятия о приличиях! Я ему сказала, что из оружия у нас только ваши шпаги.
— Не стоит сердиться, — сказал ей Колин. — Чем одна комната на троих хуже одной поляны? По–моему, она даже лучше из–за того, что в ней нет комаров. И нам гораздо безопасней ночевать вместе.
Они оставили конюху коней и зашли в трактир. Их встретил низенький и полный хозяин, с затравленным выражением лица. Он сам проводил постояльцев к их комнате и дрожащей рукой отпер дверь.
— Проходите быстрее! — поторопил он их. — Если не возражаете, я прикажу вам доставить ужин в комнату. Не стоит вам, госпожа, появляться в трапезной. Вы слишком красивы, а мужчины на войне не склонны придерживаться приличий. Как бы чего не вышло!
— Мы поужинаем в комнате, — согласилась Луиза. — Завтрак тоже можно в нее принести. Не скажете, что творится в городе?
— Скажу, — оглянувшись, ответил он. — Только я тогда зайду к вам. Не стоит вам стоять в коридоре.
Они зашли в большую комнату с тремя кроватями и обычной для трактирной комнаты обстановкой. Все сели на кровати, а трактирщик — на один из стульев.
— Вы к нам откуда приехали? — спросил он. — Спрашиваю потому, что у меня уже три дня нет никаких других постояльцев, кроме офицеров.
— Мы из Альфера, — сказала Луиза. — Я графиня, а эти мальчики — мои братья.
— У нас все началось пять дней назад, — начал рассказывать трактирщик. — В тот день рано утром армия северян захватила Бастиан. Резни не было, но всех жителей ограбили. Ну и, как водится, попользовались женщинами. Уже к обеду к нам примчался гонец. В городе началась подготовка к бегству, но уехать удалось немногим, потому что вечером заняли и нас. У нас, слава богу, повсеместных грабежей не было. Наверное, кого–нибудь втихую обчистили или задрали платье, но таких было немного. Уже на следующее утро армия ушла, а нам объявили, что город уже не в империи и никогда в нее не вернется. Всем приказали сдать золото в обмен на такие вот бумажки. Предупредили, что за невыполнение будут вешать. Сначала это мало кто воспринял всерьез, но вчера троих повесили и объявили, что будут выборочно проверять дома и лавки. Украшений из золота это не коснулось, только монет.
— А серебро? — спросил Крис.
— Берут и серебро, — кивнул трактирщик. — Обмен, как и у нас — десять к одному. Бумажки, которые выдают, тоже разные. А офицеры у меня рассчитываются записками. Говорят, что как только закончится война, мне по ним сразу заплатят. Я пытался объяснить, что у меня эти записки никто в расчет брать не станет, а постояльцев нужно чем–то кормить, но меня никто не хочет слушать… Ума не приложу, что теперь делать. Если перестану их кормить, в лучшем случае лишусь трактира, а могут и повесить. А бумажки, которые я выменял на деньги, скоро закончатся. Если бы не семья, я бы уже сбежал, а куда с ними сбежишь? На всех дорогах разъезды…
