— Оно опасно?
Грязнуля кивнул.
— Не просто опасно, а смертельно опасно. Сводит человека с ума и выпивает его жизнь.
— Ее можно… С ней можно справится?
— И не думай. — Осадил мой порыв кот. — Не с твоими способностями. Здесь нужен либо христианский священник, либо…
— Либо? — Подбодрил я.
— Либо, — Грязнуля окинул меня насмешливым взглядом, — Верховный волхв. Даже Старший смог бы. Но не ты. Постой, ты куда?
Игнорируя его вопль, я вышел из комнаты.
Когда кот догнал меня, я уже перетряхивал кухонный шкафчик в поисках риса.
— Что ты задумал?
Вот и рис. Проклятье, всего полпакета, как же я недоглядел. И в магазин уже поздно.
— Что ты задумал? — Чуть повышая голос, снова спросил кот.
— В детстве, я слышал сказку про ламию. — Пояснил я. — Там говорилось, что если рассыпать перед ней рис или мак, то ламия не успокоится, пока не пересчитает все зерна и не соберет их в аккуратненькую кучку.
— Ну, есть такое. — Нехотя согласился Грязнуля. — Положим, что ты рассыпал перед ламией рис. И что дальше?
— Придумаю что-нибудь. — Я беспечно пожал плечами и с вызовом посмотрел в желто-зеленые глаза.
Несколько мгновений кот оценивающе смотрел на меня. Наконец черные бока поднялись и опали в глубоком вздохе.
— Вот смотрю я на тебя, Макс, и не понимаю, то ли ты и правда дурак, то ли… — Он оборвал себя на полуслове и продолжил уже другим голосом. — Пошли, подумаем, что ты сможешь сделать.
— Ты уверен, что не передумаешь? — Наверное, в сотый раз уточнил кот. Я отрицательно качнул головой. — Тогда слушай. Ламии обычно охотятся за детьми, не понимаю причем тут эта девушка, но это не важно… Значит так. Ламию нельзя убить, но ее можно изгнать. Самым лучшим средством в твоем положении были бы святая вода и крест. К сожалению, они отпадают по двум причинам. Во-первых, как чуждые нам по убеждениям, прямо таки скажем вражеские вещи. А во-вторых… Во-вторых, их у нас просто нет. Тогда остается только одно — сделать так, что бы ламия надолго потеряла свою силу.
— И как?
— Сложно, Максим. Ламия питается страхом. И отобрать у нее этот страх, ламия надолго исчезнет из этого мира.
— Нифига себе. — Я почувствовал, как мои глаза полезли на лоб. — И как я это могу сделать?
Грязнуля отвел глаза. Когда он заговорил, голос прозвучал настолько тихо, что мне пришлось напрячь слух что бы расслышать.
— Не знаю. Вот поэтому я и говорю, что ты не сможешь с ней справится.
— Невид, — Я повернулся к домовому. — Может ты что подскажешь?
Тот только развел маленькими ручками.
— Понятно. Значит, буду решать по обстановке.
— По какой обстановке?! — Голос Грязнули сорвался на крик. — Ламия тебя убьет!
— А что прикажешь мне делать? — Тихо спросил я. — Оставить ее бродить по дому? Как думаешь, дед бы это одобрил?
Ответом мне был взгляд полный тоски.
— Ты главное отвлеки ее. — Подал голос Невид. — Что бы я смог в квартиру попасть. А там, глядишь вдвоем осилим.
Я с благодарностью взглянул на дрожащего от страха домового. Что ни говори, а приятно иметь такого друга.
— Спасибо, Невид. Только не надо. Может у меня у самого получится.
Не успел я договорить этих слов, как требовательно заверещал дверной звонок.
— Кто там еще? — Удивился я, бросая взгляд на часы — пятнадцать минут первого. Ого, кому это я понадобился заполночь?
Распахнув дверь я опешил. На пороге, в одной ночной рубашке, вся зареванная, стояла Надежда.
— Максим, мне страшно. Можно я переночую у тебя?
— Конечно можно, какие вопросы! — Я поспешно посторонился с прохода. — Проходи. Сейчас я чайку приготовлю, ты вся дрожишь!
Не прошло и пяти минут, как я поставил перед Надей чашку крепкого, свежезаваренного чая.
— Вот, выпей.
Благодарно кивнув, она взяла чашку, по-детски обхватив ее ладошками. Робко протянув руку, я коснулся растрепанных волос. Неужели когда-то я мог каждый день делать это?
— Спасибо, Максим. — Надя робко улыбнулась. — Просто мне снова показалось…
— Тебе не показалось. Иди, ложись на диване, утром я тебя разбужу. Где твои ключи?
— Что ты собираешься делать? — Подозрительно спросила она, отодвигая чашку.
— Хочу переночевать в твоей квартире и посмотреть на того, кто мешает тебе спать.
Надя несколько секунд удивленно смотрела на меня, словно не веря своим ушам.
— Нет, Максим, не надо, не ходи. — Она бросилась мне на шею, пытаясь удержать от глупого по ее мнению поступка. — Мне страшно, не бросай меня здесь одну!
— Ну, ну. — Я снова погладил ее по волосам. — Здесь ты можешь ничего не боятся. И потом ты будешь не одна — с тобой останется Грязнуля.
Кот, подтверждая мои слова, потерся мордочкой о ее ногу.
— Вот видишь. — Успокоил я Надю. — Он защитит твой сон. Защитишь, а, Грязнуля?
— Умрр. — Утвердительно муркнул кот, заставляя Надю невольно улыбнутся.
— Ну, ради меня, не ходи. — Видя мою непреклонность, Надя сделала последнюю попытку. — Оно…
Она закусила губу понимая что проговорилась.
— Ты видела ее?
— Да. — В ее глазах снова блеснули слезы. — Только не ее. Его. Я сумасшедшая?
Я покачал головой.
— Иди. Ложись спать. Утром я все объясню.
Едва переступив порог Надькиной квартиры, я, уже почти привычно, представил зеленую линию, тщательно обшаривающую квартиру. Пусто. Даже если ламия была здесь, теперь ее нет. Что ж, будем надеяться, что она ушла не навсегда.
Пройдя по комнатам, я выключил лишний свет — ламии он все равно не помеха, и в нерешительности остановился перед комнатой Надюхи. Успокаивая совесть тем, что делаю это вовсе не ради любопытства, решительно распахнул дверь.
Ничего не изменилось здесь с моего последнего прихода. То же самое покрывало на смятой кровати, те же мягкие игрушки, в беспорядке разбросанные по углам… Только исчезла с телевизора фотография, на которой мы были вместе.
Стараясь не смотреть по сторонам, я решительно шагнул к компьютерному столу. Нечего бередить память, лучше займемся делом. Мягко утопив кнопку питания в системном блоке, я с удовольствием вслушался в тихое шуршание кулеров оживающего компьютера. Щелкнул, включаясь, монитор и по черному экрану пробежали белые строчки загрузки…
От монитора меня отвлек скрип открываемой двери. Началось! Адреналин, мощной волной, хлынул в кровь. Сердце бешено заколотилось. Впившись немигающим взглядом в дверь, я глубоко задышал, стараясь унять дрожь в руках и коленях.
Приоткрывшись на несколько сантиметров, дверь замерла. Послышались негромкие шаги, удаляющиеся в сторону кухни. Врешь, не уйдешь! Перебарывая душивший страх, на подкашивающихся, ватных ногах, я подскочил к двери, резким движением распахнул и успел увидеть мелькнувший в зеркале силуэт ламии. Дикий, панический ужас пронзил сердце ледяным острием, пригвоздил к полу, опутал мысли, не давая думать ни о чем кроме постыдного бегства. Ну, уж нет! Я пришел не за тем, что бы сбежать.
