— Хамшир нанял для заказа странников? Неосмотрительно и вульгарно с ихней стороны!
— Сегодня вы можете первыми напасть на племя харзов, господин Ешкан, не думаю, что вам кто-то помешает?
— А мессир Лоа? Зачем вы его позвали?
— Увидите, магистр, увидите.
— Карты, ваша милость? Я вижу карты, сударыня Альвинская! Хамшир собирается напасть на харзов? — вельможа поддался вперед.
Илена все так же всем невозмутимо улыбнулась.
— Вы не угадали, милорд. Хамшир хочет объединиться с Лафимом, чтобы ударить по Северному Королевству Людей. Мой муж потерял власть над Мейдрином. Герцог Альвинский упустил север из своих рук…
* * *
В библиотеке было сыро и холодно…
Длинные тени прятали высоченные стеллажи с книгами и инкунабулами. Эта часть Серой Башни содержала в себе полное собрание отчетов офицеров разведки и донесений "спецотрядников". Граф Сермен Коршун скрупулезно относился к порядку и дисциплине, в особенности его твердое отношение сваливалось на плечи офицерского состава, который ежедневно заваливал личный секретариат и бухгалтерию Башни горами рапортов и отчетов. Малейший шаг работы Коршун требовал засвидетельствовать на бумаге.
"Слова и мысли — это ветер! Они сильны только в ничтожно-краткую минуту… секунду! Затем следует извечное забвение!"
В каком-то смысле граф Коршун был прав — мысль ускользает стрелою, улетает в неизведанную даль безвозвратно и неотвратимо, вряд ли хоть еще раз вернувшись в своем первозданном виде!
Наверное, поэтому Коршун требовал от своих подчиненных такого трепетного послушания и самоотдачи. И труд его редко оставался без ответа. Единственное неудобство и растраты — это соответствующий архиву книг, штат писарей и летописцев. Тогда же пришлось принять решение и взять на службу парочку грамотных ученых, среди них и оказался мессир Алькир Черствый, собственной персоной. Уставший не от рутинной работы, сколько от редких, но предельно метких военных кампаний, в которых ряд за рядом участвовала Тайная служба господина графа Коршуна. Именно из тех продолжительных боевых будней Алькир Черствый черпал творческую "пищу" для своих трудовых трактатов, основанных естественно исключительно на реальных событиях. Что неоднократно подтверждалось негативными высказываниями герцогской канцелярии и Верховного Совета Мейдрина.
Вот уже два с половиной года, как летописец Алькир Черствый угомонился, осел в стенах Серой Башни и вовсе перестал будоражить столичную публику ярко-выраженной тематикой военных действий, оставив события Эльсдарской Сечи истории и забвению, переписывая ранние труды противостояния Северного Королевства Людей с древними недругами. Скандальные подробности разожгли лесной пожар, но городские власти мигом взяли ситуацию под свой контроль, затушив пламя, словно влажный мох. Мелкие очаги истлели, прогорев до невесомого на ветру пепла.
Вот так всегда, только успеваешь акцентировать на чем-то внимание, как сразу обязательно в дело влезет неуемное правительство, со своим наглым и длинным носом.
В подтверждение его мысленных слов, внизу, на первых этажах западного крыла Башни, грохнула входная дверь и мгновенно, потянуло морозным сквозняком. Алькир смачно выругался и тщедушно попытался поймать улепетывающие по ветру листы исписанных им бумаг, он только сегодня закончил целый раздел хроники Эльсдарской Сечи, до этого прорабатывал рапорты и доклады спецподразделений Тайной службы. Серая Башня исправно заваливала его работой, некогда даже было передохнуть.
"Кого, Аллон побери, притащила нелегкая в мой кабинет? Я же предупреждал…"
Алькир ясно дал понять прислуге и обслуживающему персоналу, не дергать его по всяким пустякам. Только в крайнем случае. Безобразие! Остолопы! Кругом одни бездари!
Спешные шаги по длинной винтовой лестнице в каменном кармане.
Он расположился на третьем этаже главного архива, выше, до самой смотровой вышки — галереи книгохранилища и секретных документов.
Приглушенные голоса раздались на втором пролете, гул продолжался, скорее всего, гости направлялись к нему. Странно! Обычно он встречал делегатов с внешнего мира в официальной приемной Серой Башни, но сегодня, как показывает практика, придется сделать исключение. Интересно для кого?
Гул превратился в более отчетливое эхо в каменных стенах и Алькир четче услыхал прибывших с визитом, точнее сказать, говорил один человек, служащий библиотеки, распорядитель литературы, следивший в галереях за порядком, в западном секторе Башни. Голос у Мариса был заискивающий и взвинченный, будто у нашкодившего кота:
— Милостивые господа еще раз прошу извинить за неудобства… если бы я заранее знал о вашем прибытии я…
К сожалению, его никто не слышал и, тем более, даже не удосуживались отвечать, молча и скупо, гости следовали в апартаменты летописца.
Черствый почувствовал легкий мандраж. Редко Мариса можно было довести до такого состояния — отдрессированной собачки. Значит, прибыли серьезные и важные люди! Снова критики его трудов?
Алькир бегло собрал писанину в стопку и попытался запихнуть в верхний ящик стола, к сожалению, это ему сделать не удалось, ворох листов собрался довольно приличный и не желал лезть на свободную полку.
— Летописец Алькир Черствый весь день работает…
— Прекрасно, мы его долго не задержим. Разговор будет исключительно по делу.
Исключительно знакомый баритон! — Алькир машинально призадумался, да времени, увы, не осталось, гости стояли уже перед самой дверью в его рабочий кабинет.
— Прошу…
Можно подумать визитеры не зашли, если б Марис им вежливо не предложил? Ошибочная глупость. Такие гости войдут в любые двери столицы Королевства Людей! — подумалось Алькиру с холодком в душе.
Дверь скрипнула и Марис, виновато скривился, жиром он завесы до сей поры, и не смазал, а стоило.
В кабинет летописца, скандального и встревоженного сейчас, вошли Верховный канцлер Мейдрина — сир Томаш Иртвин, а также, буквально следом за ним, Верховный судья Судейской Главы барон Серион Вольдрен. В теплых дорожных плащах, замотанных с головы до пят. Без тени возмущения на суровых лицах, но предельно серьезные и сосредоточенные. Уже по одному ихнему виду можно было заключить, что господа прибыли не ради забав и увеселительной прогулочки. Алькир опасался дисциплинарной критики, на которую были хватки писаки герцогской канцелярии, но вовремя вспомнил, что именно от лидеров государственных служб ему пока еще не доводилось слышать и слова упрека, такие люди не позволяли себе опускаться до такого низкого кощунства, значит, вывод другой — случилось что-то экстренно важное и неординарное.
