— Приходилось. – Червь, который успокоился раньше остальных, ответил просто и без хвастовства.
— Оружием каким владеете? – кивнув, спросил Ламил.
— В основном, голыми руками дрались… господин десятник. – снова ответил Червь и, пожав плечами, добавил. – Иногда приходилось пользоваться ножом…
— Поняяяятно… – протянул десятник, как‑то странно глянув на нас. – В трущобах выросли?
Мы молча кивнули – сначала Червь, а после, с некоторой задержкой, и мы с Черным.
— Ты! – Ламил указал на Червя. – Выйди‑ка, проверим на что годишься!
Червь, не глядя по сторонам, вышел из строя и остановился рядом с десятником. Только повел, разминаясь, плечами.
— Из оружия что‑то возьмешь? – спросил Ламил.
Червь покачал головой.
— Ну и ладно… – десятник резко, без предупреждения попытался подбить ногу Червя, но тот отскочил в сторону. Ха! На кого он рассчитывал такой трюк? Хотел сбить с ног неожиданной атакой и прочитать над поверженным Червем лекцию о том, что «всегда надо быть наготове…» и прочую чушь? Он же сам только что высказал догадку, что мы выросли в трущобах. А там не приняты всякие поклоны, приветствия и прочие расшаркивания перед дракой. И те, кто не хочет получить заточку в спину или быть проданными в рабство, осознают необходимость постоянно быть начеку еще в глубоком детстве.
Отскочив, Червь тут же сам бросился в атаку. Пытаться измотать такого здоровяка, как Ламил, бессмысленно – рано или поздно пропустишь удар, который, скорее всего, окажется последним. Слишком неравен вес. Червь, пользуясь своей большей подвижностью, попытался зайти за спину Ламила, но тот оказался не таким медлительным, как можно было бы подумать, глядя на него. Десятник ловко развернулся в сторону, противоположную движению Червя, и тот чуть сам не наткнулся на его кулак. Червь вынужден был отскочить назад.
— Быстрый! – прокомментировал Ламил и снова атаковал.
Червь ушел от удара правой, нанес удар в открывшийся бок десятника и снова отступил.
— Молодец! – похвалил Ламил. – Можешь возвращаться в строй.
Разочаровано загудели пятеро наемников, которых Ламил гонял перед нашим приходом – они предвкушали зрелище, а закончилось, а все закончилось едва начавшись. Никого даже серьезно не ударили… Червь кивнул и занял свое место в строю.
— Теперь ты! – палец уперся в Черного.
Бой с Черным продолжался немного дольше, чем предыдущий. Черный тоже предпочел драться пустыми руками. Но вел он себя гораздо осторожнее, чем Червь. Если тот бросался в контратаки, что Черный бил только когда Ламил отчетливо открывался. В основном же – отпрыгивал и уворачивался.
— Прыгает, как таракан на сковороде… – прокомментировал кто‑то из наемников.
— Ты и так не прыгал. – ответил ему другой.
А у Черного в это время дела ухудшились. Ламил таки сумел подловить его на очередном уходе. Один из ударов десятника оказался отвлекающим и следующий удар неудачно увернувшийся Черный пропустил. Как я и предполагал, этот удар оказался первым и последним.
— Тоже ничего. – десятник навис над лежащим в пыли Черным. – Становись в строй!
Не дожидаясь особого приглашения, я вышел вперед сам. Хлопнул по плечу проходящего мимо Черного и встал перед Ламилом.
— Если вы не против, господин десятник, я предпочел бы драться ножом.
— Я‑то не против… – Ламил смерил меня взглядом. – Ретон, принеси ножи.
Мы так и стояли друг напротив друга, пока один из солдат не вернулся с двумя «ножами» – обычными палками. Я взял одну из них. Немного длиннее чем мой нож, к которому рука успела привыкнуть. Да и сама по себе палка потолще будет привычной рукояти… Покрутил немного палку в одной руке, потом в другой. Все это время Ламил спокойно стоял напротив и даже не попытался снова изобразить «неожиданную атаку». Немного привыкнув к «оружию», я кивнул и бой начался.
Не давая опомниться Ламилу, я бросился на него, бешено работая своим «ножом». Тот отскочил в сторону и, развернувшись, сделал короткий выпад. Но тут уже успел отскочить я. Снова бросился на десятника. Палки, столкнувшись, клацнули и я смог достать до руки Ламила. Если бы у меня в руках был настоящий нож, но на правой руке десятника сейчас красовался бы длинный порез. Ламил попытался ударить мне в голову левой и пришлось упасть на землю. Попутно – чиркнул палкой по его ноге. Десятник отступил на шаг назад.
— В строй! – кивнул он и, дождавшись пока я выполню команду, обратился уже ко всем. – Кое‑что вы умеете. Но это не отменяет того, что вы пока – черви! И можете ржать сколько вам угодно! Может быть, в обычной драке вы и сможете уцелеть, но на поле боя вас прихлопнут так же легко, как червя. Я же постараюсь сделать все, что бы сделать из вас, щенков, хоть какое‑то подобие солдат.
При упоминании червей мы втроем снова заулыбались, но истерика давно прошла. Никто не хохотал, не падал на землю. просто стояли и с улыбкой слушали речь, которая, по идее, должна была произвести совсем другое впечатление.
— …мне не наплевать на ваши жизни только потому, – продолжал Ламил, – что если вас, старых шлюх, прикончат, то Седому придется снова искать каких‑нибудь идиотов, которые согласятся вступить в роту! Ну а если вы все же подохнете, что скорее всего, то я с большим удовольствием пропью ваше оружие и все остальное, что при вас найдется!..
* * *Правила в отряде оказались одновременно и простыми и сложными. Простыми – потому что официально правил было только три: не убивать товарищей по роте, не воровать у товарищей по роте и беспрекословно выполнять приказы капитана и своего десятника. А сложность заключалась в том, что существовала еще огромный неофициальный кодекс наемников. Этими неписаными правилами запрещались драки между солдатами роты, если рота была на военном положении, запрещалось пить во время похода, устанавливались правила дележа добычи, правила, по которым наемники выясняли отношения, если все же возникнут разногласия и многое другое. Посвящение нас во все эти премудрости жизни в роте заняло весь вечер и часть ночи. Ламил рассказал нам только официальные правила. Все остальное мы узнали от товарищей по десятку.
Кстати говоря, ребята в нашем десятке оказались неплохими. По крайней мере, общий язык мы нашли сразу. Они действительно были, как и мы, новобранцами, но успели уже провести в роте больше месяца.
— Вольные роты, они ведь зачем нужны? – Ретон, которого десятник посылал за учебными ножами – читал нам небольшую лекцию о мире наемников и, одновременно, поедал выданный на ужин кусок мяса с хлебом. Лысый, мускулистый парень моего возраста. О своем прошлом он предпочел умолчать, как, собственно, и наша троица. Единственное, что Ретон рассказал о себе, кроме имени, так это то, что родом он из одного из баронств Западного Заречья. Впрочем, по кое–каким повадкам Ретона, становилось понятно, что жизнь его и до прихода в роту была далека от мирной. Не солдат – иначе Ламил вряд ли гонял бы его наравне с остальными новобранцами – а, скорее, коллега по преступному миру. – Мы, вообще‑то, официально не существуем. Вот… Но Империя закрывает глаза на дела, что творятся в Десяти Баронствах. Налоги платят, эльфов на имперские земли не пускают – пусть живут как хотят. Так вот, баронам‑то Император большую дружину держать запретил. Ну, вы понимаете – вдруг там бунт какой, или еще что‑то. Нельзя барону содержать больше пятисот воинов. То есть, дружины всех баронов, если они и объединяться когда‑нибудь, и на легион не наберется. Если что – прижать их будет не сложно.
