Дрэи, или, как они возвышенно называли себя Аидрэ-дэи, не могли похвастаться талантливыми врачевателями, писателями или музыкантами. Несколько выходцев из этого немногочисленного кочевого народа стали бродячими певцами — и только. Долгое время дрэи не учили своих детей ни письму, ни устному счету, ни каким-то другим наукам, передавая из поколения в поколение только умение варить отвар из цветов лау-лау, единственное мастерство, доступное им в совершенстве.
Спрос на отвар был невелик, и куда бы не приходили с ним дрэи, им едва-едва удавалось продать несколько ложек своего зелья. Богатые и бедные, победители и побеждённые, все жили в благословенном труде, добывая свой хлеб в поте лица. Землепашцы возделывали нивы, с раннего утра шагая вслед за унылой лошадкой или парой волов, купцы открывали свои лавки и до позднего вечера зазывали покупателей. Мельник зорко наблюдал, чтобы не истерлось колесо водяной мельницы, кормящей его, кузнец ковал и перековывал косы и мотыги. Воин отдыхал в седле, не выпуская из рук острого меча, а его жена в это время возилась в доме с тремя ребятишками. Куда бы не приходили дрэи со своим отваром, везде их встречали со смехом, говоря, что уж чего-чего, а дел у них хватает, чтобы не думать о том, что всё в жизни не стоит и ломанного гроша. Скучать было некогда, а без скуки отвар из цветов лау-лау не годился даже на то, чтобы утолить жажду. Уж слишком он был горек, да и Аидрэ-дэи не позволили бы переводить просто так драгоценный отвар. Кочевники ждали и надеялись, что рано или поздно их скитания закончатся, и они найдут народ, который будет готов заплатить за чудесный напиток самую высокую цену. На их языке слова "цена" и "дом" обозначались одним словом, и в этом заключалась философия дрэев. Смысл их скитаний сводился к поискам цены, которая должна была дать им постоянным дом.
Как мне удалось понять из сбивчивого рассказа Арнау, дрэи не были кочевым народом в буквальном смысле этого понятия, и в их путешествиях из города в город и из страны в страну была вполне определённая цель. Аидрэ-дэи искали своё место. И они его нашли, правда, не без помощи некого "отца".
— Отец научил дрэев находить чуткие точки, особые места, через которые можно попадать в мир, соседний нашему, — говорил Арнау, сбиваясь на шепот. Я заметил, что смотритель поминутно оглядывался, будто опасаясь чего-то. В какой-то момент он совсем замолчал, но посмотрел на тяжело дышащую Нарин и продолжил: — Такие места они отмечают черным камнем аларом и строят город-аларин на чуткой точке, который не даёт пройти через неё никому кроме дрэев. Ты пришел из Аюр-Каджи, их последнего города, который построен вокруг самого большого алара. Они называют его "голубым аларом" и говорят, что это осколок неба.
— Я пришел из Питера, — сказал я, не до конца понимаю, что говорит Арнау. — То есть ещё недавно я был уверен, что не уходил оттуда. Я просто не мог уйти. Питер…
— Питер, Аюр-Каджи, всё это аларин, — перебил меня смотритель, махнув рукой. — Вам кажется, что его строят ваши люди, строят сотни лет, а на самом деле Аидрэ-дэи строят его за один час. Время для них имеет другую цену, течет по-другому. Вы привыкли их не замечать, вы ничего не замечаете. Именно поэтому отвар лау-лау пользуется у вас таким спросом. Все пьют лау-лау.
— Я ничего не слышал об этом напитке, — ошарашено сказал я.
— Он уже там, — с каким-то ожесточением сказал Арнау, переходя на глухой шепот. — Вы уже пьете его, только пока не знаете об этом. Всё дело во времени. Дрэи наткнулись на ваш мир не случайно. Их хаотическим путешествиям пришел конец. Много сотен лет назад крошечный, умирающий кочевой народ Аидрэ-дэи приручил и изменил некогда разумных существ Эйи — собирателей, чтобы те могли находить лучшие цветы лау-лау. За секрет приручения они продали себя и всех своих потомков в вечный плен, переходя от одного хозяина к другому. Помимо этого секрета хозяин пообещал им найти свою цену и свою землю, но умер раньше, чем сумел привести туда дрэев. Его сын тоже не сумел выполнить обещание, и сын его сына, и его сын. А сейчас дрэи достались новым владыкам, братьям-близнецам, сильнейшим из всех. Они наделены необычайной властью. Их новые хозяева не маги и не чародеи, их сила в великих знаниях, а знания стоят дороже всего на свете. Они знают, куда привести дрэев. И они привёл их к вам, потому что только там они могут пустить корни и начать долгую-долгую жизнь.
Арнау на мгновение умолк, внимательно посмотрел на меня и вдруг спросил:
— Ты слышал что-нибудь о мёртвых звёздах?
— О звёздах? — я недоуменно на него уставился. — Что именно?
— О мёртвых звёздах, — сказал Арнау, напирая на слово "мёртвых". — Тех, что давно умерли, но по-прежнему несут свой свет сквозь бесконечную тьму?
— Да, конечно, — кивнул я, вспоминая одновременно школьные уроки астрономии и марсианские хроники Берроуза. — Многие звёзды, что мы видим на небе…
— Давно мертвы, — закончил за меня Арнау. — Но пока мы видим их свет…
Он снова замолчал, помотал головой и усмехнулся. Мне стало не по себе и я осторожно коснулся его рукава.
— И что?
— Что? — он вздрогнул и вдруг засмеялся надтреснутым голосом. — Ваш мир и есть этот свет, мёртвый свет, источник которого давно исчез. Вы ещё не знаете этого, но вы уже мертвы. О, да, смею уверить тебя, дрэи уже продали вам лау-лау и прожили между вами много сотен лет, выполнив свою мечту о постоянном пристанище. Они родили и воспитали детей, вырастили их, а потом их дети родили своих детей, и так много-много раз. И ваша земля оскудела, им пришлось встать с насиженных мест и идти дальше в поисках новой благодатной земли. Сейчас твой мир уже пуст, он замер и готовится к страшным переменам, но когда ты вернёшься домой, ты проживёшь ещё не один год, прежде чем услышишь что-то про лау-лау. И будет уже поздно что-то менять. Тебе покажется, что они разорят вас через десять, через двадцать лет! Но на самом деле они уже вас разорили. Вас уже нет! Нет!
— Это… — я не мог подобрать нужных слов, — этого не может быть!
— Почему? — спросил меня Арнау с усмешкой, которую мне захотелось стереть с его лица кулаками.
— Почему что не может быть! — почти закричал я, ощущая себя пацаном лет восьми, который не верит в то, что его любимая кошечка попала под автомобиль. Не потому, что он не верит в смерть или не считает, что автомобиль сбил другую кошечку. Просто это не могла быть его кошечка. Не могла и всё тут. Любимые кошечки не попадают под машины, не умирают от старости и не травятся крысиным ядом. Максимум, что может сделать любимая кошечка — это сбежать от своего любящего хозяина. Но потом она возвращается. Они всегда возвращаются.
