- Врешь ты все, Кашлентий из Нуидыры, - не поверил отец Кресск. - Пива тебе жалко для братьев. Да заплатим мы тебе.
Все шло, точно так, как Кашлентий с Гвоздем и прикидывали. Только необходимости в этом теперь никакой не было.
- Не-е, святой отец, - не сдавался Кашлентий. - Если дракона нет, так мне пиво надо вернуть в первоначальное состояние. Всем, значит, поселением создавали, поскольку общество. И никаких вариантов, кроме как ехать в Нуидыру. Ты, святой отец, у Кандибоба попроси, может он и разрешит.
В жизни не встречал отец Кресск подобного идиота. И слушать его болтовню надоело.
- Отец Сепий, - подозвал он высокого монаха. - Открой бочонок. Братьям - по кружке пива, для утоления жажды. Только по одной, - да простит нас святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. - А первую кружку, пусть этот придурок выпьет. Кто их знает, может быть они и вправду собрались дракона травить.
Отец Сепий сдвинул Кашлентия с телеги, поднялся на нее, снял крышку с бочонка. По поляне волной пошел запах устоявшегося пива... Монахи оживились.
Отец Сепий, тем временам взял лежавшею на телега кружку, подчерпнул из бочонка и подал Кашлентию.
- Ну-ка, давай! - предложил он.
Кашлентию теперь было все равно. Хоть сокровищ у монахов и не было, но задание он выполнил и Подвиг свой совершил. Он и не огорчился.
- Так это же я вам, практически, про сон-траву полную сведению выдал, - напомнил Кашлентий, подмигнул монаху и выпил кружку без передыха. - Продукт качественный, - оценил он. И решив, что теперь ему все равно придется добрые сутки спать, попросил:
- Налей-ка мне, святой отец, еще одну.
Выпив вторую кружку Кашлентий взобрался на телегу, устроился поудобней и разыскал глазами отца Кресска:
- Теперь я буду спать. И не будите меня, святой отец. Раньше чем через сутки все равно не проснусь.
Вечером, после ужина, разожгли большой костер и отец Буркст со всеми подробностями рассказал о нападении варваров, явлении святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, а также о чудесном спасении отряда и своей беседе со святым.
Потом, по просьбе отца-коменданта, своими воспоминаниями и впечатлениями поделился Мичигран. Он повторил рассказ Буркста и с удовольствием добавил некоторые, чрезвычайно интересные подробности. В частности, о том, как святой драконоборец, покровительственно похлопал его по плечу. Альдариону тоже предоставили возможность предаться воспоминаниям и тот объявил, что все произошедшее заставляет его, эльфа, и сына эльфа и внука эльфа, преклонить колени перед святым драконоборцем и всю свою дальнейшую жизнь провести рядом с Праведником Буркстом, посвятив ее служению святому Фестонию.
Время близилось к полночи, но спать Мичиграну не хотелось. За день произошло много интересного и неожиданного, и все это разогнало не только сам сон, но и мысли о сне. Он прохаживался возле костров у которых спали его спутники. То ли у них нервы были крепче, то ли у него профессия такая, что приходится все время думать и искать объяснения разным явлениям и происшествиям, и это не давало ему спать? Мичигран подошел к Фамогусту. Мерин тоже не спал, что-то размеренно жевал, и что-то неторопливо обдумывал.
- Нормально все закончилось, - Мичигран дружелюбно похлопал мерина по холке. - По правде сказать, я тоже до последней минуты не был уверен, что выберусь из этой истории.
Фамогуст с понимаем посмотрел на мага и кивнул. Он и сам не надеялся выбраться из этой истории.
- Все остались целы, а это важней всего.
Мерин снова кивнул.
- А сокровища - это не самое главное в жизни.
Убеждать в этом мерина, не было никакой необходимости.
- До сих пор без них обходился, и дальше обойдусь.
- Мерин пытливо посмотрел на мага, будто хотел что-то спросить.
- Тебе интересно, зачем я связался с этим делом? - понял маг. - Тут не все так просто. Вначале я думал что влип в это дело потому что монах меня пивом подпоил, я и потерял осторожность. После четвертого кувшина меня, понимаешь, на подвиги потянуло. И не удивляйся. Мы, люди, если с пивом переберем, на всякие подвиги готовы, на любую глупость. А потом понял что, дело не в пиве. Я бы и без пива пошел. Скучно мне стало в Геликсе. Все одно и то же, одно и то же, развеяться захотелось. Нам, людям, иногда надо отправиться неведомо куда, и неведомо зачем: поспать на сырой земле, помокнуть под дождем, поголодать, сразиться с какой-нибудь нечистью... Не всем конечно. Большинство людей живут спокойно и нормально. И правильно делают. А некоторые нормально жить не могут. Будто им в зад острым шилом колет. Романтика, понимаешь... Какая-то дурацкая романтика тянет нас в дорогу, и никуда от нее не денешься...
Фамогуст был умным мерином и хорошим боевым конем, но Мичиграна он не понял. Смотрел большими красивыми глазами и не мог понять мага. Он не понимал, зачем надо спать на сырой земле, если можно спать в стойле, где тепло и не дует. Зачем надо голодать, зачем искать нечисть, а потом сражаться с ней? Он несогласно помотал своей большой красивой головой.
- Не понял ты меня, - вздохнул Мичигран. - Нет в тебе, видно, тяги к романтике. Ну и правильно. Пойду-ка я, - и направился к темнеющему невдалеке подлеску.
- Так я и знал, что ты не спишь, - сказала темнота.
- А, Франт... Демоны что, вообще не спят?
- Нет. Сон это отдых. А нам не дано познать прелесть отдыха и негу безделья. Мы труженики, Мичигран. Вкалываем побольше, чем твои гномы в шахтах и кузницах.
- С большой пользой для окружающих, - грустно пошутил маг.
- У каждого своя сущность, - пожал плечами Франт. - Среди людей, к которым ты принадлежишь, есть такие, что приносят окружающим гораздо больше вреда, чем я.
- Пиво, что у Гонзара Кабана, тоже входит в тяжелый труд?
- Не ехидничай. Имею каждые сутки час свободного времени. Для личных дел. Кстати, о пиве. Как насчет того, чтобы ударить по кувшинчику?
- У тебе есть?
- Для хорошего человека всегда найдется. И местечко укромное недалеко. А то здесь слишком много монахов.
"Местечко" представляло собой небольшую пещеру, в центре которой светился маленький костер. А у стены стояло два кувшина и две глиняные чаши.
Выглядел на этот раз Франт довольно странно. На нем был темно-серого скучного цвета камзол с широкими плечами и накладным карманами по бокам. На таком сером камзоле, черные костяные пуговицы вполне можно было считать украшением. Такие же темно-серые длинные брюки оставляли открытыми только темные носки неизвестно какой обуви. Между отворотами камзола виднелась белая сорочка но и ее наполовину закрывал серый галстук. А на голове покоилось что-то очень похожее на блин с пуговицей в центре. Блин был тоже серый.
