В животе бурлило, но не так сильно, чтобы солдат не смог встать. Вместе с Гернотом они тихонько вышли из избы. Леудаст не удивился, заметив, что из других домов тоже выходят ункерлантцы. Завидев Магнульфа, он молча указал на дом старосты. Сержант кивнул.
Из-под закрытых ставен сочился свет. Сжимая жезл одной рукой, Леудаст попробовал открыть дверь. Та была не заперта — если Арнульф и его жена были деревенскими колдунами, кто бы осмелился обокрасть их? Капрал распахнул дверь и замер на пороге.
Арнульф и его жена разом перевели на гостей исполненный ужаса взгляд от образины — тряпичной куклы в сланцево-сером кафтанчике. Старостиха не успела даже выпустить из рук здоровенную бронзовую булавку. Лицо ее скривилось в жутком подобии улыбки. Арнульф понимал, что улыбка ему не поможет. С проклятьем он бросился на Леудаста и других ункерлантцев.
Капрал прожег его одним выстрелом. Потом — старостиху. Потом испепелил куклу, чтобы та не попала в руки более умелому чародею.
— Хорошо, — отметил Магнульф. — Очень хорошо!
— Да, — согласился Леудаст. — Больше у нас в этой деревне не будет трудностей.
Полковник Лурканио отвесил Красте картинный альгарвейский поклон.
— Сударыня, мне дали понять, что виконт Вальню устраивает прием сегодня вечером. Не окажете ли мне честь быть моей спутницей?
Маркиза заколебалась. Как бы гладко ни изъяснялся полковник по-валмиерски, он оставался одним из завоевателей. Слишком хорошо она помнила его звонкую пощечину — не лучшее начало для знакомства в ее кругах, да и в любых других. Кроме того, если бы какой-то альгарвеец и вызвался ее сопровождать, она предпочла бы капитана Моско, молодого и красивого, его начальнику.
И все же… Лурканио был более знатен. Если она откажет ему — что он сделает? «А что ему заблагорассудится», — прозвенело у нее в мозгу похоронным колоколом, и по телу прошла дрожь страха. С другой стороны, приемы у Вальню бывали обыкновенно роскошны и восхитительно скандальны. Краста желала оказаться там — ради развлечения и ради того, чтобы покружиться в обществе равных.
Это решило дело.
— Благодарю, полковник! — прозвенела она, одарив Лурканио улыбкой тем более сияющей, что показалась она чуть поздней, чем следовала. — Я в восторге.
Ответная улыбка Лурканио могла оказаться довольной, а могла — хищной… или то и другое вместе.
— Превосходно! — воскликнул он и поклонился еще раз. — Великолепно! Встретимся… на закате у парадных дверей. Поскольку я вас приглашаю, поедем на моей коляске. Кучер знает дорогу.
Так, значит, Лурканио уже бывал у Вальню? Да еще без Красты? Маркиза вздернула носик. Что ж, ей придется постараться, чтобы больше он так не делал. А вполсилы Краста ничего не делала. Когда она ответила:
— Тогда до заката, полковник, — в голосе ее прозвучало кошачье мурлыканье. Покачивая бедрами, она двинулась наверх — готовиться к приему и планировать свою кампанию. Она не обернулась, чтобы узнать, провожает ли ее взглядом альгарвейский дворянин, — ей и так это было известно.
Приняв ванну и позволив парикмахерше превратить ее шевелюру в груду кудряшек (старинная мода, пережившая в последние месяцы второе рождение) Краста принялась выбирать костюм. Брюки полночно-синего бархата, на которых она остановилась, оказались такими тесными, что шнуровать их пришлось Бауске.
— Осторожней! — просипела маркиза. — Я еще дышать хочу.
— Да, сударыня, — ответила Бауска и затянула шнурок еще туже. Голову она склонила, поэтому маркиза не заметила ее улыбки. Зато собственная фигура в зеркале вызвала у Красты неприкрытый восторг, отчего горничная прикусила губу.
Блузка, которую надела Краста, была прозрачней, чем пижама, в которой она ринулась совестить Лурканио и Моско в тот день, когда принц Майнардо взошел на трон Елгавы. Тогда она демонстрировала свои прелести нечаянно. Сейчас — намеренно и с расчетом. Краста хотела, чтобы у Лурканио глаза на лоб вылезли.
А еще она хотела сама выбрать момент, когда они вылезут на лоб, поэтому накинула на плечи бобровое манто — чтобы сбросить его, когда придет время, а пока защититься от стылого осеннего вечера. Снег еще не лег на землю ковром, но это случится самое большее через месяц.
В парадном мундире, полосатой юбке королевских цветов и широкополой шляпе с пером Лурканио был великолепен, если не обращать внимания на торчащие из-под килта узловатые колени. Полковник склонился над пальцами Красты, потом приложил запястье маркизы к губам.
— Сегодня вечером вы прелестны, — пробормотал он. — Без сомнения, вы прелестны во всякое время, но этим вечером — особенно.
— Благодарю, — отозвалась Краста не столь язвительно, как собиралась.
Альгарвейский офицер мог быть очарователен, если ему того хотелось. То, что очарование могло слететь с него вмиг, лишь добавляло ему привлекательности.
Кучер Лурканио пожирал Красту глазами, пока полковник помогал маркизе подняться в коляску. Краста ожидала, что альгарвеец выбранит невозможно дерзкого слугу, но Лурканио со смехом наклонился, чтобы похлопать кучера по плечу, и что-то бросил на альгарвейском. Краста уловила имя Вальню. Коляска тронулась с места.
— Ваш человек груб, — пожаловалась Краста.
— Ничуть! — Вновь рассмеявшись, Лурканио покачал головой. — Он альгарвеец. Когда дело касается очаровательных женщин, мы своих чувств не скрываем.
Он тоже окинул маркизу взглядом, неспешно и похотливо. Краста решила, что манто можно было и не надевать — для того, чтобы скрыть свои прелести. Хотя маркиза все равно порадовалась, что взяла накидку: при каждом выдохе перед ней повисало облачко пара.
Особняк Вальню стоял близ центра Приекуле и был бы изящен в своем классическом имперском стиле, если бы не аляповато раскрашенные колонны и фриз над ними. Виконт настаивал, размахивая учеными журналами, что именно так выглядели постройки имперской эпохи. С точки зрения Красты, «классический» значило «беломраморный», и спорить с ней было бесполезно. Вальню, однако, был не из тех, кто сдерживает свой энтузиазм.
Сейчас виконт стоял в передней, приветствуя прибывающих гостей. При виде Красты в глазах его вспыхнул веселый и недобрый огонек. Вальню бросил что-то полковнику по-альгарвейски. Лурканио поднял бровь.
— Почему он сказал, что мне не следует ездить с вами наедине по темным проселкам? — поинтересовался он, когда вместе с Крастой направился в гостиную.
— Ну, об этом следовало бы спросить у него, разве нет? — ответила Краста, вскинув голову так резко, что кудряшки разметались.
