Алёна Реброва - Пути неисповедимых

— Тебе надо в кровать, — сказала Бэйр, отстраняясь от Арланда, который вцепился в нее, как клещ. — Долгий сон пойдет тебе только на пользу.

— Конечно, — кивнул Арланд и встал.

Бэйр отвела его в спальню и пробыла с ним какое-то время. Я не слышал их голосов и так и не понял, что там происходило.

Пока они были там, я закончил завтрак и стал убираться.

— Все, он уснул, — сказала ведьма, вернувшись ко мне и усевшись за стол, напротив своей тарелки. — Он так слаб… не понимаю, как он держится… это же не тело, это настоящий скелет, обтянутый кожей! А сколько нарывов, сколько гноящихся ранок? Что у него с пальцами!? Пока он пытался вырваться, он выдрал себе почти все ногти!… - она перечисляла это, чуть не плача. — Что с ним стало, боги… это мы во всем виноваты! Как мы могли?… Надо было подумать, надо было понять, догадаться… На какие жуткие муки мы его обрекли своей глупостью!

— Ты думаешь, это правда, что он сказал? — с сомнением спросил я, продолжая отмывать тарелки. — Ты разве не чувствуешь, что он какой-то не такой?

— От него несет демоном в разы сильнее, чем раньше, я едва ли могла унять свою руку, — ответила Бэйр с дрожью в голосе. — Но это он, он жив, он должен поправиться…

— А если не он? Если это воскресшая нечисть? Что тогда?

— Что ты хочешь сказать!? — воскликнула ведьма, встав из-за стола и подойдя ко мне.

— Я не знаю, что с ним и почему он вылез, и ты не знаешь, — уверенно ответил я, не смотря в сторону ведьмы. — Меня пугает это возвращение, но еще больше меня пугает то, что ты его не боишься… Ты действительно думаешь, что он безобиден?

— Я не знаю, что думать, Лео, — призналась ведьма, садясь на лавку у печки и обнимая колени. Она уткнулась лицо в подол и сдавленно, едва слышно произнесла: — Но если мы снова его потеряем… если он снова погибнет… видят боги, я последую за ним.

— Бэйр, одумайся, что ты говоришь! — воскликнул я, отставляя посуду. — Это может быть демон, который вытянул мертвое тело из могилы неизвестно ради каких целей!

— Мне все равно, — как в бреду ответила она, покачав головой. — Если это демон, я готова отдать ему душу, чтобы он жил… Если ты боишься, ты можешь идти, улететь, куда тебе захочется, а я останусь с ним.

— Я не оставлю тебя, ты это знаешь, но и угробиться из-за нечисти не дам, — твердо сказал я, пристально смотря на ведьму. — Я буду счастлив, если это в самом деле окажется мой брат, но если он причинит тебе вред или хотя бы попытается это сделать, я отправлю его обратно в землю и на этот раз так, чтобы при всем желании он не смог вылезти обратно!

Ведьма ничего мне не ответила, даже не посмотрела в мою сторону. Она сидела на лавке, обняв колени, и пристально смотрела куда-то вперед, нахмурив черные брови.

После этого она совсем перестала со мной разговаривать.

Жизнь текла, переливаясь изо дня в день, как вода из кувшина в кувшин: не меняясь толком.

Если в первый день своего неожиданного возвращения Арланд мог самостоятельно ходить и даже говорить, то заснув, он стал напоминать растение. Он только изредка просыпался, и понять это можно было лишь по учащающемуся дыханию: глаз он не открывал и не говорил. В такие пробуждения, происходящие три-четыре раза в день, тогда мы кормили его бульонами или поили молоком, за которым мне приходилось летать в ближайшую деревню. Никаких признаков одержимости это растение не подавало, даже не двигалось.

Ведьма первые дни не отходила от кровати, все следила, чтобы Арланд не перестал дышать. Но он не переставал и скоро начал понемногу прибавлять в весе, что немного успокоило Бэйр. Когда спустя две недели непрерывного сна Арланд впервые очнулся, ведьма окончательно поверила в то, что он здоров и будет жить. Тогда она почему-то перестала за ним ухаживать и вообще обращать на него внимание.

После первого пробуждения Арланд еще долго не говорил и с трудом мог даже руку поднять, не то что сесть на кровати и самостоятельно есть. Кормить его и ухаживать за ним дальше мне пришлось самому, так как Бэйр это делать почем-то отказывалась, как и объяснять мне свое поведение — она по-прежнему не говорила со мной.

Конечно, я любил Бэйр, но и моему терпению был предел! Зла не хватало на эту упертую ведьму, которая в последнее время как головой ударилась, потому я тоже перестал с ней говорить. Дом разделился на две половины, в одной жили мы с Арландом, в другой Бэйр, и пересекались мы только когда я готовил еду себе и брату, пользуясь печкой (именно печкой, живым огнем, без единой капли магии).

Арланд, когда очнулся, по-прежнему вонял демоньем, но не делал ничего такого, чего обычно ждешь от нечисти. Даже наоборот, очухавшись, братец стал вести себя куда более нормально, чем вел до того, как в него всадили стрелу. Он перестал напоминать больного маньяка, стал чаще улыбаться и смеяться, ко мне он стал относиться гораздо лучше… У нас все же состоялось объяснение, после которого я окончательно убедился в том, что проведение действительно вернуло мне брата. Сцена была из тех, какие обычно долго расписывают в книгах. Я опять расплакался, полез обниматься с братцем, и он, хотя и еле-еле шевелился, тоже обнял меня. После этого мы с ним подружились, я признался в том, что это я выбросил его мантию, потому что он нехорошо вел себя с Бэйр. Хотя я так и не понял, как Арланд воспринял мое признание: он ничего не сказал, но и не стал относиться ко мне хуже. Единственное, что я понял потом, это то, что на самом деле он по-своему любил Бэйр и не хотел ей зла. Как он относился к ней сейчас, когда она даже не заходила проведать его, он мне не говорил.

Коротая время, мы с ним играли в карты или пытались что-то друг другу рассказывать. Когда я уходил рубить дрова, делать что-то по хозяйству или охотиться, он спал.

Как-то раз я вернулся с охоты рысью и принес нескольких белок. Я еще не успел обернуться в себя, как услышал в доме голос Арланд, шедший из кухни. Он говорил с Бэйр, и разговор, как мне показалось, был из тех, которые лучше подслушать, чем прервать.

Обернувшись крысой, я заглянул к ним.

Одетый в свои вещи, которые мы с Бэйр так и не решились выкинуть, Арланд стоял посреди комнаты совсем прежний, только темноволосый и желтоглазый. Он пытался заговорить с ведьмой, но она не обращала на него никакого внимания, сидела у окна и читала свою старую тетрадку.

Арланд злился, почти кричал на нее, но чем больше он кричал и говорил, тем глубже она уходила в свое молчание. Не выдержав, братец подошел к ней и вырвал из ее рук тетрадь, швырнул на пол, а саму ведьму поднял за плечи и затряс, что было сил. Придя в себя от такого, ведьма залепила ему с размаху пощечину, молча высвободилась из его рук, взяла тетрадь с пола и вернулась к окну.