— Зубы спрячь, сука! И руками не маши. Поручение он исполняет. Да я уже третьего дни знал, что приедут: один рябой, другой желтый. Обмануть меня решили? Тайно свои дела провернуть и смыться? Тут вам не столица. Тут чужака за версту видать.
Игорю ничего не оставалось, как пойти на сговор с комендантом. Герцог запретил ему открывать истинную цель поездки синьорам Меца. Но о ближайшем окружении речь не велась. Если он не попробует сейчас склонить коменданта к сотрудничеству, окажется в подвале, а оттуда может прямиком угодить на лобное место. Молочницу-то убили. А тут как нельзя кстати случились приезжие. Усеки им головы, никто протестовать не чухнется, зато электорат по достоинству оценит усердие местной администрации. Стоило, попробовать.
— Ты прав, уважаемый, нас послали из дворца по весьма важному делу. Скажу больше у меня очень большие полномочия. Не хотелось бы вступать в контакт с синьорами медведями, но если ты меня вынудишь — придется. Не обессудь, я ведь могу представить наш разговор как недоразумение, а могу и иначе. Не пожалеешь после?
Реакция коменданта оказалась до по меньшей мере странной. Он согнулся пополам и затрясся. Игорь не сразу разобрал, что тот смеется Отхохотал, поднял налитую кровью морду со слезящимися глазами и выдал, как гвоздь вбил:
— В подвал! Таких дураков только железом править. Нет, это точно вы девушку Герту ночью порешили. Сейчас Горбашка вернется, и пойдете на дыбу. Что вылупился? Больше-то вы ни на что не годны. Медведями он меня пугать вздумал. Знаешь, где твои медведи сидят? У меня в заднице! И заметь, нос высовывают исключительно по моему личному соизволению. Представит, он… начитался в столице герцогских указов, так думаешь и тут, на земле, все по-вашему? А того ваш герцог не ведает, что есть другой закон. Мы, люди его написали, а герцогским подтерлись.
Комендант мог солгать. Однако внутренний голос подсказывал: не врет. А значит что? Значит — дыба, а потом плаха. Игорь мельком глянул на Сунна. Лицо у того стало похоже на кусок серого воска. Глаза обречено уставились перед собой.
Сунн-то ту при чем? Он просто спутник. Его Игорь втянул! Но комендант разбираться не станет. Невинный? — все равно — в подвал. За что? Да, за компанию!
Оставалась последняя карта. Она же козырная. Она же, — вполне может статься, — подкинутая герцогом пустышка. Перед самым отъездом Арий вызвал Игоря и между делом обронил, что Клир, де, блюдет и бдит за всеми и вся. И за ними будет бдить. Позволять себе лишнего, Его Светлая Светлость Игорю не советовал.
— Именем герцога Ария, — жестко заговорил рябой возница, — требую немедленно вызвать сюда легата Клира.
— А помер он, — развел руками комендант. — Что не знал? Намедни с колдуном каким-то не совладал и окочурился в страшных муках. Нашли в лесу всего изломанного. Людям, думаю, такое не под силу. Ни одной целой косточки не было у любимого легата нашего по имени Широкопляс. Доплясался, стало быть. А колдун улетел, должно. Не нашли его. А уж искали! Весь гарнизон в лес выгнали. Чистюки мои и те в дело пошли. Капитан замкового отряда по сей момент особое положение не снял. Да вы, соколики, и сами видели: вся крепость воякам полна. А в Клире-то как убиваются. Не могут бедные решить, кому в столицу с донесением ехать. Плохого вестника-то могут и под топор, а могут и в легаты произвести, да вернуть, чтобы дальше верой и правдой служил Клиру и Его Светлости. Сам понимаешь, никому не охота между двух жерновов попасть. Заперлись наши клирники и выбирают гонца. Боюсь, если пошлем к ним нарочного, не отопрут.
Тон у коменданта был такой, что картинка местных событий открывалась с точностью до наоборот.
Игорь сдался. Шагнул и присел на край лавки. Врет — не врет, правда — не правда, он будет потом разбираться. На данным момент надо было, как минимум — остаться живым.
— Умыл ты меня.
— Ха-ха! Я тебя еще не так умою, коли не расскажешь мне как на духу, зачем пожаловал.
— За голубями.
— Э — нет. Так дело не пойдет. Горбашка!
— Да, погоди, ты. Нас действительно послали, найти и привезти голубей. Горностаи герцогу занадобились. Я начальник дворцовой стражи Игор. Сун — главный птичник. А дальше можешь пытать нас, можешь на плаху отправить, толку не добьешься. Ничего иного мы не знаем.
Горбашка сунулся в дверь:
— Звали, господин Абаган?
— Погодь маленько, коридор попаси. Я позову.
Горбашка нехорошо усмехнулся и юркнул за косяк. Комендант Абаган насупил брови, глянул по очереди на обоих гостей, пожевал толстыми губами и изрек:
— До завтра посидите в подвале. Темно там и голодно, а еще одиноко. Только, думаю, вы тому одиночеству рады будете, как маме. Все лучше напару лишаться, нежели в компании с Горбашкой. Обижу я первого своего товарища. Они с Макушей вас уже, наверное, поделили: кому — кого. Ради дела обижу. Веришь? Отвечай!
— Верю, — покорно согласился Игорь.
— Люблю умных. Хоть ты и дурак. Ладно, посиди до завтра, а там видно будет.
С виду не скажешь, что Горбашка был чем-то так уж удручен. Скорее наоборот. Игорю показалось, что он торопится. Почти бегом загнал их в тесный подземный казематик, велел сидеть и не рыпаться, захлопнул дверь и, побренчав с той стороны ключами, забухал сапогами по коридору.
Местечко им отвели препоганое. Пять шагов от стены до стены. Что так, что так. Сверху из невнятных щелей сочился тусклый свет. Стены поблескивали подвальной испариной. На нарах — кучей старое тряпье вперемежку с соломой. Игорь потрогал волглую стену — мокро и скользко — отер руку о штаны и обернулся к товарищу:
— Как будем выбираться?
Но тот вместо ответа прижал ладонь к губам. Игорь только рукой махнул. Битый жизнью, склонный к преувеличениям, бывший раб напуган. Игорь вот не очень. Зачем-то их в подвал засадили. Значит, не собираются убивать. Подождем до завтра. Прав Абаган, там видно будет. Но поговорить хотелось, до зубовного скрежета.
Против всякой логики, Игоря не плющило. Тревога — да — присутствовала. Скребло внутри. Они, получается, попали как слепые кутята в полынью. Нес хозяин к матке покормиться, а по дороге скинул с рук докучливую ношу. У хозяина было муторно и сонно. На воле стало — холодно и страшно. А завтра может стать больно и даже очень больно.
Сунн, ссутулившись, сидел на нарах. Игорь разгреб мусор, кинул на гнилые доски какую-то тряпку и тоже уселся. Хорошо, успели позавтракать. До утра им есть не дадут. Попить бы. Но Горбашка не озаботился принести воды, а, может, приказ получил, не поить шпионов. Пусть-ка помаются.
Сидеть на краешке было и неудобно, и нелепо. Игорь, махнул рукой на грязь и, — как пить дать, — обитающих тут насекомых, глубже забрался на нары и прикорнул. От полусвета и тишины веки смежились сами. Последним сполохом явилось удивление: Сунн настороженно припал ухом к стенке. Бросил бы до времени страдать. Игорь уже приготовился высказаться, да не успел, накрыло сном.
А когда проснулся, тишины и в помине не было. Товарищ стоял на нарах, вытянувшись к окошку, из которого несло скандалом.
— Пошли! — гремел чей-то пьяный бас. — Отмудохаем клирников. Наливай.
Для храбрости, должно быть, решил Игорь. Что значит — выспался: хандру как рукой сняло. Ее место заняла веселая нервозность. Спал себе спал без малого двадцать лет под боком Его Бледной Светлости. Совсем уже было потерял интерес к жизни, даже домой перестал проситься, а тут случилось. Завтра, впрочем, может случится еще почище — потянут на лобное место, так ли вспомнишь покой герцогского замка? Во дворце, конечно, тоже имелись некоторые аспекты: башня, например, или комнатуха в подвале с немыми охранниками. Но ты-то ходил оприч, вне, и краем не задевая нехорошие закоулки. Не от того ли, что душа обленилась? Ну, бегает герцог, получать Свыше инструкции. Тебя непосредственно это не касается. Твое дело караулы разводить. Ну, свели в каземат пару тройку нарушителей герцогской воли, — это про которых ты знал, а неизвестных сколько? — но ведь не тебя. И бабу твою, — которая на сегодняшний день постель греет, и пока не надоела, — ни кто не трогает. А надоела: прости прощай, красотка. До свидания, давай дальше — сама.
Мысли о замке бежали фоном. У скользкой казематной стены мыслительный процесс вдруг пошел в два слоя. В первом, фронтальном — анализ пьяной беседы чистюков, которые устроились на один подвальный этаж выше. Во втором — бледная картина предыдущего существования. И получалось — тут на краю возможной гибели — жизнь, а там, в покое — малая смерть.
— Пошли к клирникам! — опять взревел дурной бас. На что ему резонно, однако, сильно пьяно заметили, что за Клир может вступиться гарнизон.
— Никогда! — категорично отбрил бас. — Они со страху обгадились. Такой силы чистюков сроду вместе не собиралось. Мы их — одним…
