Месяц Апостол кидал гири, кося глазом в сторону городских ворот. Гвардейцы к ним привыкли, даже клирники перестали допытываться и вынюхивать. И арлекины расслабились — стали в открытую искать связь с Арпом.
Не нашли простую, подвернулась золотая. Как и везде самым надежным средством оказались деньги. Уплатив десять марок, Шак получил возможность передать брату записку. Ответ принесли чрез три дня. Арп назначал Шаку свидание под городской стеной. Апостол должен ждать у основания западной башни. Арп выглянет в бойницу. Не самый удобный способ общения, но если не видел брата долгих семь лет и такому обрадуешься.
Людей Шак с собой не взял, наказав ждать на старой дороге. Повозка была готова к длительному и быстрому перегону. Согласится или нет брат покинуть стены университета, Шак не знал, но надеялся, что согласится. Если поблизости не случится посторонних, Арп спустится по веревке. Вместе они проберутся к повозке и тихонько уедут.
Из разговоров, обрывки которых нет-нет да залетали в уши, Игорь знал, что герцогские егеря и клирники толкутся в пригороде по душу обитателей Сарагона. Город наотрез отказался присягнуть на лояльность новому герцогу. О верности даже речи не шло. Хотя бы лояльность. Ученые мужи и от этого отказались.
Ревнители новой власти хватали университетских всех без разбору, что людей, что нелюдей. Некоторых отпускали, другие исчезали без следа. Проговаривали, что их увозят в столицу на перевоспитание. Игорь только хмыкал, перемалывая ассоциации.
А потом плюнул. Жить-то надо было здесь. До герцога далеко, до местного божка, которому с приходом новой власти дали имя Светонос — еще дальше. Правь возница, не теряй дороги! Авось куда и вывезет.
Западная башня с места, где они притаились, не просматривалась. От нее отделяли километра три изрядно заросшей, но все еще проезжей дороги. Повозку спрятали в кустах. Никаких особых указаний Шак не оставил. Велел ждать. С братом или без — как карта ляжет.
Стояла глубокая ночь. Игорь услышал крики у городской стены. Даже свист самострела разобрал. Потом шум отдалился. Люди решили, что не по ним звон и успокоились. Время шло. Было тихо, так что прилетевшее из темноты, копье явилось полной неожиданностью. Арлекины укрылись за деревьями. Оружия у них не было. Выучки, кстати — тоже. Когда с противоположной стороны дороги побежали егеря, и завязалась потасовка, не иначе природное упрямство и такая же природная глупость заставили сопротивляться. Сунн и Ири дрались наравне с Игорем. Первым упал неповоротливый бывший повар. За ним вырубили Игоря. Сунна повалили последним. Их связали и, проволочив по земле с полкилометра, бросили перед нарядным шатром. У Игоря были сломаны ребра. Дышать нечем. Рядом стонал Ири. Сунн вообще не подавал признаков жизни. И никаких следов Шака. Убили? Поймали? Ловят?
Сомнения разрешил, вышедший из шатра, невысокий изящный господин. Игоря с первых звуков поразил проникновенный мягкий голос. С ним так сто лет никто не говорил. У умирающего, задыхающегося человека возникло ощущение, что рядом родная душа. Мать? Отец? Брат? В голове мутилось. Мужчина спросил про Шака. Игорь только мотнул головой.
— Не напрягайся, — донеслось из темноты внешней, которая постепенно сливалась с темнотой внутренней. — Я вижу, как тебе тяжело. Не стоит конь-предатель таких усилий. Я прикажу, и тебя вылечат. Останься живым, пожалуйста. Ты необычный человек. Жаль будет, если ты погибнешь из-за собственной недальновидности.
Много позже Игорь узнал, что обязан жизнью самому герцогу. А еще спустя некоторое время Его Светлость рассказал, выздоравливающему чужаку, что Шак специально оставил их на старой дороге. Апостол, оказывается, сделал так, чтобы егеря узнали про засаду. Подкинув дезинформацию, конь ушел вместе с братом совсем в другую сторону, фактически подставив людей под копья егерского отряда. Но подлость в некоторой степени была наказана: кони нарвались на резервный отряд, который, между прочим, знать не знал о побеге, но среагировал мгновенно. Арпа и еще одного сбежавшего из университета нелюдя, убили, забросав горшками с зажигательной смесью. Ее придумали в университете для фейерверков. Егеря просто скупили в пригороде маленькие удобные для метания горшочки и пустили в дело. Жаль, Шаку удалось уйти. Но герцог заверил, что не отступится, пока не найдет подлого предателя.
Игорю, было предложено остаться при особе герцога, и тогда же впервые зашел разговор о возвращении. Переход из одного Мира в другой, — проникновенно и печально говорил герцог, — не предсказуем, однако существуют моменты, которыми мы можем воспользоваться. Твое дело — дождаться. И, прошу тебя, будь по возможности рядом со мной. Случай может открыться в любую минуту.
Игорь вначале сильно нервничал, если герцогу приходилось отлучаться, а его самого не отпускали дворцовые заботы. Потом сказалось спокойное полусонное существование. Отлучки герцога не казались уже фатальными. Приедет, ободрит, покажет пару чудес, подтверждая тем самым свои возможности, попросит обождать.
А потом бесконечное ожидание превратилось в жизненное кредо начальника дворцовой стражи. Не по этому ли настоящая жизнь проходила стороной, не цепляя ужасом, не трогая совесть. Какая может быть совесть, если на карте стоит возвращение!
А тут — Шак с Божьим судом. Вторгся и нарушил. Растревожил душу, будто муравейник. Мысли поплзли в стороны, перепуганными букашками, не желая становиться в строй, коим ходили последние двадцать лет.
Новостей, которых Игорь и Сунн нахватались по дороге, было с лихвой, чтобы понять: не так уж прочна и незыблема власть герцога. Третья сила — чистюки — подбирались к ней, не во что ни ставя Его Светлость со всеми его чудесами, не считаясь с новым божественным культом. Не считаясь даже с Клиром, который был в силе, пока его председателем оставался герцог. Стоило во главе стать другому человеку, всяческая борьба с колдунами прекратилась, — да и повывели их уже к тому времени, — пошла борьба за власть.
Игорь сам однажды явился невольным свидетелем ссоры настоятеля Клира и герцога. Настоятель требовал более широких полномочий. Герцог категорически возражал. Тогда настоятель зашептал, — ни слова не разобрать. За сим последовала вспышка, хлопок и короткий крик. Настоятель, однако, не пострадал. Отряхнув, затлевшую мантию, он отбежал подальше и крикнул, что не долго и самого герцога обвинить в колдовстве.
Высунувшись из-за колонны, Игорь успел заметить, как с пальцев Ария сорвался маленький светящийся шарик, но… не долетел. Настоятель презрительно скривился и быстро покинул залу приемов. Герцог в тот вечер напился вдрызг, а утром побежал в пыточную снимать депрессию.
Была, конечно, армия. Только за кем она пойдет? За герцогом? За Клиром? Что если чистюки и туда успели занести зерно смуты? Советы солдатских депутатов — блин! Во попал! Не хватает броневика на площади перед герцогским дворцом и лозунга: "Грабь награбленное!"
Интересно, что они станут грабить? Вернее, кого? Аллари, которые сохранили свои владения к востоку от герцогского домена? Запад, населенный почти исключительно людьми? Или грабеж уже начался — экспедицией против Камишера?
Каша! Кровавая каша, в которой варится некогда благодатная и мирная страна, втягивала сейчас в самую средину его, Игоря. Сунна, между прочим, тоже. Но у того выбор менее изощренный. Ему просто надо найти нового стабильного хозяина. Игорю стоит сильно подумать, куда деваться. Сгинь герцог, мечта о возвращении в свой мир канет следом. А вернуться вдруг захотелось с немерянной силой. Что он тут забыл? Что приобрел за двадцать лет!? Была близкая душа — Шак — и тот предал.
Мечущаяся мысль вдруг явила парадоксальный вывод: смыслом жизни для Игоря теперь станет поиск вольного коня. Надо, наконец, разобраться, что тогда произошло. А вдруг предательства не было? Но это — чудовищно.
Нет! Герцог не мог так солгать.
Похмельный Горбашка походил на упыря. Сизую физиономию дергало тиком. Казалось, кат им подмигивает. Красный язык часто облизывал сухие потрескавшиеся губы. Подмигнет — облизнется. Но руки особо не тряслись. Побренчав ключами с той стороны, он сунулся в дверь, подмигнул облизнулся и велел идти на допрос.
Блохи за ночь дожрали. Игорь, считай, глаз не сомкнул. Днем выспался, вечером наслушался, ночью надергался и сам сейчас готов был вцепиться в глотку первому встречному. Если не кровь пить, так хоть жилы порвать. Сунн — наоборот, выглядел смиренным и ко всему готовым. Умом Игорь понимал, что так лучше, но справиться с собой не мог. Не исключено, их прямо из подземелья потянут на эшафот, а там под звон щипцов и поспрашивают.
Однако на центральную площадь пленных не потащили. Попетляв по закоулкам, Горбашка вывел их к давешней приземистой домине.
