— Это точно мне поможет и откроет дверь? — засомневался я.
Зверь всё также кивал головой, продолжая улыбаться. Тяжело вздохнув, я отошёл от двери и подошёл к циферблату. Аккуратно дотронувшись до ветки, я попытался сдвинуть её в сторону нераскрывшейся шишки, но она не поддавалась. Силу я прилагать не хотел, так как боялся сломать хрупкое изделие. Попытавшись ещё пару раз, я покрутил головой и подошёл обратно к двери.
— Не поддаётся.
Ёж ударил себя по лбу и указал на меня, после чего закрутил лапой в другом направлении. Я нахмурился:
— Хочешь, чтобы я прокрутил стрелку в другую сторону?
Баловень закивал и поднял свои лапки к небу, словно радовался снизошедшему на меня осознанию сути.
— Это точно не термометр? Если я прокручу стрелку вправо, температура не повысится?
Услышав мой вопрос, ёжик уверенно закрутил головой и показал мне знак «окей», соединив указательный и большой пальчики. Я задумался и кинул на зверька полный недоверия взгляд.
— Смотри у меня… Если после того как я это сделаю, дверь не откроется… — Я тяжело вздохнул и мотнул головой, отгоняя плохие мысли. — … До упора крутить?
Ёжик медленно кивнул головой и замер в ожидании, натянув на мордочку подобие глупой улыбки. Я не стал смотреть на эту серую ошибку природы и вновь подошёл к циферблату. Сомнения одолевали мой разум, потому я застыл напротив шишек и размышлял. Постояв так полминуты, я не вытерпел накатывающего волнами жара. Потянувшись к стрелке, я уверенно прокрутил её вправо, до упора. Не успел я отойти от циферблата, как тут же услышал шум со всех сторон, словно ко мне приближалось нечто ужасное. Гул нарастал, и я невольно напрягся, постепенно отходя спиной к двери, за которой находился ёж.
— Что происходит, а? — Я попытался сглотнуть слюну, но во рту окончательно пересохло.
Ответа я не услышал и повернулся назад. Картина, которую я застал, повергла меня в ужас. Глаза ёжика были полны злорадства, а мордашка расплылась в мерзкой, кровожадной улыбке. Баловень провёл по своей шее большим пальцем и указал на меня, после чего залился фыркающим смехом. Я напрягся и обернулся назад, осознав ситуацию, в которую попал.
Как оказалось, печки здесь не было, потому что тёплый воздух поступал в помещение из множества круглых отверстий, находящихся в потолке. И сейчас, после того как я повернул циферблат вправо… эти отверстия раскрылись полностью, загоняя в комнату раскалённый воздух. Даже находясь у стены, я ощущал, насколько горячо стало в помещении за пару секунд. Осознание пришло быстро, а ещё быстрее была предпринята попытка исправить сложившееся положение. Искать помощи у маленького ежа-убийцы я не собирался, так как понимал, что от его советов станет только хуже. Дёрнувшись к циферблату, я попытался вернуть палочку в исходное положение, но… вернуться она не пожелала и сломалась…
— Трындец… — произнёс я, держа в руках единственную вещь, способную как-то исправить моё пропащее положение.
Глава 9. Аид и Эреба
Исполняющий злобный танец радостный ёжик, стоящий за стеклом на стремянке; полумёртвый я, пьющий отфильтрованную воду и лежащий на полу под скамейкой, и раскочегаренная до каких-то невообразимых температур сауна. Всё это увидел ошарашенный Олекх, когда нашёл меня почти через два часа после начала этого «веселья». Не знаю как, но мне удалось выжить и даже сохранить сознание, пускай и мутное. Лёжа под скамейкой, за которую не пробивались струи обжигающего воздуха, я видел, как Олекх влетел в помещение, сметая всё на своём пути.
Быстро найдя меня глазами, гном бросил полный злости взгляд на обомлевшего от ужаса ежа и резким движением вырвал скамью, защищающую меня от жара. Мне в спину ударила струя раскалённого пара, но Олекх поспешно закрыл меня своим телом, и уже через мгновение мы оказались где-то далеко от этого места. Голова кружилась настолько сильно, насколько это было возможно. Мне казалось, что я испытал на себе те нагрузки, которые испытывает космонавт, проходя тренировку в разогнанной до максимально возможных скоростей центрифуге. Ощутив под собой мягкую почву и зелёную траву, я не смог больше терпеть и позволил обеду выйти наружу.
— Так и знал, что нельзя тебя одного тут оставлять… — пробормотал Олекх где-то рядом.
В глазах всё потемнело то ли от резко сменившейся обстановки, то ли от того, что я помаленьку терял сознание. К счастью, гном быстро заметил моё скверное состояние. На мгновение прояснившееся зрение позволило мне краем глаза увидеть, что предпринял учитель. Вскинув руки к небу, он принялся молиться, требуя силы и покровительства своего Бога. Продолжалось это действие около минуты, но в итоге старик смог получить то, что просил. Внезапно прямо на него снизошёл золотисто-зелёный луч света, чуть не прибивший гнома к земле. Как только свет исчез, Олекх сделал несколько пасов руками и произнёс какую-то замысловатую речь, понять которую я был не в силах, и махнул руками в мою сторону.
В этот раз зелёное свечение накрыло меня, но не широким лучом, бьющим с неба, а круглой сферой, окутавшей меня целиком. Она была примерно три метра в диаметре и испускала тусклый золотистый свет, попутно облагораживая местность вокруг. Мне стало лучше почти сразу: взгляд прояснился, дыхание выровнялось, голова перестала кружиться и болеть, а охреневшее от перегрузки сердце постепенно приходило в норму.
Подняв веки, я заметил, что вокруг прямо на глазах из земли начали прорастать красивые цветы. Среди множества выросших растений я не увидел ни одного знакомого мне ранее цветка, но появившаяся перед взором картина меня успокоила. На меня накатила эйфория, коей я ранее никогда не испытывал, и лицо само по себе расплылось в довольной улыбке. Заметивший это гном заметно успокоился и подобрел, присев рядом со мной и достав курительную трубку. Воздух вокруг очень быстро наполнился ярким запахом друдены, ударившим мне в нос. Сделав глубокую затяжку, Олекх взглянул на меня и заговорил спокойным, но слегка виноватым голосом:
— Извини меня, малец. Не думал я, что этот оболтус опять за своё возьмётся…
Накатывающее волнами спокойствие не позволило мне возмутиться, но услышанное заинтересовало.
— Снова за своё? Это как? — говорил я с трудом, едва испуская голос из своего рта.
Гном махнул рукой и цокнул языком:
— Да ёжик этот — самый настоящий садист. По крайней мере, раньше таким был. Судьба у него тяжёлая, но интересная. Он, как и пятеро баловней, живущих в моём доме, — истинные жители этого мира. По сути, к нам они должны быть враждебны, но благодаря силе моего Бога и моей харизме… — Гном улыбнулся и задрал голову, поправляя ворот рубахи. — Благодаря этому они мне служат. Конечно, перед этим я их спас из лап хищников и мародёров, забредавших в этот лес, но всё же…
Я посмотрел на гнома и нахмурился.
— Что значит «самый настоящий садист»?
— То и значит! Я ведь частенько раньше бродил по лесу и от скуки наблюдал за животиной. Было это пару лет назад. Зверей в лесу на тот момент ещё много было, но потом вервольф быстро вырос, окреп и стал довольно кровожадным хищником… Так с того момента здесь даже птиц нет, а от представителей этого вида осталось шестеро баловней. — Олекх сделал короткую паузу и вздохнул. — Когда я ёжика встретил, он изводил своих сородичей: кого-то толкал в колючий кустарник, кого-то сталкивал с обрыва, а кому-то скармливал ягоды, вызывающие у животных непрерывный понос на несколько дней. К счастью, никто сильно пострадать не успел, хоть и продолжалось всё это около двух недель. И каждый день, как я возвращался посмотреть на это «чудовище», происходил какой-то новый эпизод. А потом… кажется, его сородичам это надоело, и они оставили его одного, ретировавшись в неизвестном направлении. Тогда-то у этого зверька, вероятнее всего, от скуки, в голове родилась идея подстроить подлянку вервольфу. Еле тогда успел его спасти, вырвав из пасти голодного монстра. Понравился мне этот ёжик-садист. Не хотел я, чтобы он так бесславно погибал.
