Такой чай был подобен пощёчине.
— Даджа, здравствуй, здравствуй. ‑ Бэн вошёл, и комната показалась ей тесной. В помещении он казался выше, чем был снаружи. ‑ Хорошо, что ты пришла, и так скоро. Я думал, что ты будешь вымотана… мы можем и в другое время поговорить…
— Нет, я в порядке, ‑ сказала Даджа. ‑ Правда, Раввот Ладрадун.
— Бэн, не забывай. Раввот Ладрадун — так я представляюсь людям, с которыми веду дела. Я предпочитаю думать о делах как можно меньше. ‑ Он налил себе чаю, сжал зубами кусок сахара и попытался отпить. Он поморщился и подошёл к двери. Высунувшись в коридор, он крикнул: ‑ Я хочу мой чай, Юла́ни. ‑ Он повернулся обратно к Дадже, проводя крупной ладонью по непослушным кудрям у себя на макушке. ‑ Она не поняла, что ты — важная гостья. Их наказывают, если они заваривают свежий чай для кого-то, кто не из купеческого класса… А вообще, откуда ты? Не думаю, чтобы кто-то это упоминал.
— Я прожила четыре года в храме Спирального Круга в Эмелане, где Фростпайн — Посвящённый, ‑ сказала Даджа, глядя на него, задрав голову. Ей хотелось, чтобы он сел. ‑ До этого я была Торговкой с Моря Камней.
К её облегчению, — её шея начала затекать, — он присел, чтобы затопить печку.
— Насколько я понимаю, если рождаешься Торговцем, то остаёшься им всю жизнь.
— Люди могут уходить, ‑ сказала Даджа. ‑ Некоторые так и делают, обычно ради любви. Меня сделали трэнгши, — изгоем, — когда утонул корабль моей семьи, и я оказалась единственной выжившей.
— А теперь ты — маг-кузнец. ‑ Он добавлял дров, пока не растопил порядочное пламя.
Даджа кивнула, затем осознала, что он не может её видеть.
— Так мне и говорят, ‑ ответила она. ‑ Я всё время думаю, что мне ещё учиться и учиться.
Он задавал ей и другие вопросы, о её путешествиях, об изученных ею металлах. Когда горничная принесла свежий чай, Бэн сам налил его Дадже. Усевшись в своё кресло, он взял свой исходивший паром стакан обеими ладонями. На его левой ладони уже не было повязки, лишь на обратной её стороне розовела недавно зажившая кожа.
— Как ты это делаешь? ‑ поинтересовался он. ‑ Я сказал тебе, что Годсфордж не мог держать огонь в руках, хотя и мог придавать ему форму. На праздники он делал из него существ для местной детворы. Они обожали его огненных бабочек и драконов. Но он никогда бы не смог войти в горящее здание так, как вошла ты, и выйти невредимым.
— Я не знаю, почему я могу это делать, а другие — нет, ‑ ответила Даджа. ‑ Хотя Фростпайн тоже может.
— И ты способна видеть, даже через пламя? ‑ спросил Бэн.
Даджа кивнула:
— Так же ясно, как ты сейчас видишь меня.
Бэн поставил свой стакан, вертя серебряный подстаканник в руках. Наконец он набрал воздуха в грудь, как человек, собирающийся нырнуть в море, и спросил:
— Ты видела в пансионе что-нибудь странное? Что-то необычное?
Даджа подумала: «Конечно. Он же, наверное, видел сотни пожаров. Уж он-то заметил, что этот пожар не был типичным».
— Я думаю, пожар был устроен намеренно, ‑ сказала она ему.
Он нахмурился:
— Этого-то я и боялся, ‑ тихо заметил он. ‑ Я надеялся, что ошибся. ‑ Он кашлянул и отпил чаю. ‑ Почему ты думаешь, что это был поджог?
Даджа уставилась на огонь в печи, освежая в памяти образ горящего здания.
— На первом этаже горело всё по правую и по левую сторону от холла. Холл и лестница были защищены от огня заклинаниями, но заклинания эти не были настолько хорошими. ‑ Она отпила чаю, отметив, что вкус стал более выраженным. ‑ Случайные пожары расходятся от одного места. К тому времени, как этот пожар достиг заклинаний, он должен был быть достаточно большим, чтобы смять их. ‑ Бэн кивнул. Она продолжила: ‑ Тот холл тоже должен был гореть. Думаю, пожар был устроен намеренно, возможно в подвале, с каждой из сторон дома. Поэтому холл и лестница не горели — огонь просто ещё не добрался до них.
Бэн вздохнул:
— Думаю, ты права. Я заметил, что загорались обе стороны здания, по всей его длине. Это выглядело просто неправильно.
— А были другие подозрительные пожары недавно? ‑ спросила Даджа.
Бэн криво усмехнулся:
— Нет. Пару месяцев назад мы потеряли склад, но ничего подозрительного там не было. И всё лето у нас не было больших пожаров, а это худший сезон. ‑ Он покачал головой: ‑ Я слышал, как некоторые глупцы утверждают, будто мы сделали город настолько пожаробезопасным, что духи огня нас покинули.
Даджа поморщилась:
— Люди в основном не очень умные, так ведь?
— Некоторые умны, ‑ напомнил ей Бэн. ‑ Кто-то же создал этот пожар, как художники создают картины.
— Ты имеешь представление о том, кто это сделал? ‑ захотела узнать Даджа. ‑ Какое чудовище могло сжечь девушку заживо?
Бэн дёрнулся:
— Пожалуйста, не говори такого, ‑ попросил он. ‑ Мы слишком близко подошли к черте вчера. Если бы не появилась ты…
— Ты бы нашёл способ, ‑ перебила его Даджа. ‑ Я знаю, что нашёл бы.
— Польщён, но ты меня переоцениваешь, ‑ сказал ей Бэн. ‑ Ты видела, как кто-нибудь… странный… наблюдал за пожаром?
На этот раз настал черёд Даджи криво ухмыляться:
— Я тут недостаточно долго, чтобы знать, что нормально, а что — нет, ‑ призналась она. ‑ Так что, мне доложить об этом в магистрат? Сказать им, что пожар был устроен намеренно?
— Я сам им скажу, ‑ ответил Бэн. ‑ Они могут нанести визит в Дом Банканор, чтобы расспросить тебя о подробностях, но я в этом сомневаюсь. Маги магистрата предпочитают полагаться на заклинания больше, чем на слова и мысли простых смертных. ‑ Он вздохнул: ‑ Я попробую раскопать что-нибудь, сам порасспрошу людей. К счастью, я хорошо знаю Остров Базниуз. Мы там жили с моей… моей семьёй.
Даджа опустила взгляд. Она хотела сказать что-то подобающее, что-то, что не разбередит тягостные чувства в этом мужчине, которым она восхищалась. В конце концов ей в голову пришла лишь банальность:
— Соболезную твоей потере. Я слышала, что так ты и начал учиться.
Бэн взял с рабочего стола маленький овальный портрет и показал Дадже.
— Кофри́на — моя жена, ‑ объяснил он, когда Даджа взяла портрет. На нём была изображена неброской красоты молодая женщина с тёмными глазами и робкой улыбкой. ‑ Не проходит и дня, когда я не тоскую по ней и нашим детям. ‑ Он отвёл взгляд.
— Мне жаль, ‑ сказала Даджа, ставя портрет обратно ему на стол. ‑ Я не хотела…
— Вообще-то, я рад, что ты её упомянула, ‑ сказал он. ‑ Никто не говорит со мной о ней или о малышах. Я…
Дверь распахнулась без стука. Даджа повернулась, чтобы взглянуть на вошедшую женщину с твёрдым лицом, ростом в пять футов и пять дюймов. Она была одета в простое
