— Мальчики, на мою долю выпала честь представить вам господина Антимодеса, архимага ордена Белых Одежд.
Мальчики с энтузиазмом проорали слова приветствия.
— Мы практиковались в письме, — сказал Теобальд. — И уже почти закончили на сегодня. Возможно, вы хотите взглянуть на наши работы, господин архимаг?
На самом деле Антимодеса интересовала работа только одного ученика, но он торжественно походил между рядами и с притворным интересом просмотрел буквы, которые были написаны как угодно, только не правильно, и даже слегка развеселился при виде игры в крестики–нолики на пергаменте одного из учеников, который безуспешно пытался скрыть следы игры, перевернув чернильницу и размазывая ее содержимое по бумаге.
— Неплохо, — сказал Антимодес, — неплохо. Весьма… э… творческий подход. — Он подошел к парте Рейстлина — своей истинной цели. Тут он задержался и с искренностью сказал:
— Прекрасно сделано.
Мальчик, сидевший за Рейстлином, издал неприличный звук.
Антимодес резко повернулся.
— Простите, сэр. У нас была капуста на обед.
Антимодес отлично знал, что причиной звука была не капуста. Он также знал, что означал это звук, и тут же понял свою ошибку. Он помнил, как ведут себя дети — он и сам был немного хулиганом в юности. Ему не следовало хвалить Рейстлина. Другие мальчики были завистливыми и мстительными, и Рейстлину придется заплатить за эту похвалу.
Пытаясь найти способ исправить свою ошибку, готовый выискать какой–то недостаток — в конце концов, совершенства не существует — Антимодес обернулся к Рейстлину.
На тонких губах Рейстлина играла довольная улыбка. Правильнее было бы даже назвать ее усмешкой.
Антимодес проглотил готовые вырваться слова, из–за чего чуть не подавился ими. Он прокашлялся, прочистил горло и прошел дальше. Он ничего не видел. Он был так погружен в свои мысли, что осознал, что все еще находится в классе, только когда очутился нос к носу с Мастером Теобальдом.
Он остановился как вкопанный и поискал слова для начала:
— Гм… Э… Очень, очень хорошие работы у ваших учеников, Мастер Теобальд. Очень хорошие. Если вы не возражаете, я бы хотел перемолвиться с вами словом наедине.
— Думаю, мне не стоит покидать класс…
— Всего на минуту! Я уверен, что эти прекрасные молодые люди, — Антимодес одарил их улыбкой, — способны позаниматься немного сами в ваше отсутствие.
Он хорошо понимал — гораздо более вероятно, что эти прекрасные молодые люди займутся игрой в шарики, рисованием неприличных картинок на пергаментах и поливанием друг друга чернилами.
— Всего минуту вашего драгоценного времени, Мастер Теобальд, — пропел Антимодес со всем возможным почтением.
Хмурясь, Мастер Теобальд вышел из класса и провел Антимодеса в свои личные покои. Затем он захлопнул дверь и повернулся к Антимодесу.
— Ну что же, сэр, прошу вас поторопиться.
Антимодес почти мог слышать восторженный рев в классной комнате.
— Мне бы хотелось переговорить с каждым учеником лично, если вы не против. Задать каждому пару вопросов.
При этих словах брови Мастера Теобальда почти слетели с его лица, так резко он их поднял. Затем они встретились над выпуклыми глазами в гримасе подозрения. Никогда за все эти годы ни один архимаг не утруждал себя посещением класса, не говоря уже о личных разговорах с учениками. Мастер Теобальд мог сделать из этого только один вывод.
— Если Конклав находит мою работу неудовлетворительной… — начал он надменно.
— Напротив, они восхищены ею, — поспешно сказал Антимодес. — Это просто небольшое исследование, которое я провожу. — Он взмахнул рукой. — Изучение философских обоснований выбора молодых людей проводить время за обучением в этом направлении.
Мастер Теобальд фыркнул.
— Пожалуйста, направляйте их ко мне одного за другим, — сказал Антимодес.
Мастер Теобальд снова фыркнул, повернулся на каблуках и направился в класс, покачиваясь из стороны в сторону.
Антимодес устроился в кресле и задумался, что, во имя Лунитари, он собирается говорить этим малолетним бандитам. На самом деле он хотел поговорить только с одним учеником, но он не решился снова выделить Рейстлина из всего класса. Архимаг все еще размышлял над этим, когда первый и старший ученик в школе вошел в комнату, сконфуженный и растерянный.
— Гордо, сэр. — Мальчик неуклюже поклонился.
— Итак, Гордо, мой мальчик, — сказал Антимодес, не менее растерянный, но пытающийся скрыть это, — как же ты думаешь применять магию в своей жизни?
— Ну, с–сэр, — начал заикаться Гордо, очевидно, сбитый с толку темой разговора, — я вообще–то не з–знаю…
Антимодес нахмурился.
Мальчик сказал, защищаясь:
— Я здесь, сэр, только потому, что моя мамаша заставляет меня ходить в школу. Я совсем не хочу иметь ничего общего с магией.
— Чем же ты хочешь заниматься? — удивленно спросил Антимодес.
— Я хочу быть мясником, — уверенно сказал Гордо.
Антимодес вздохнул:
— Возможно, тебе стоит поговорить с матерью. Объяснить ей, чего ты хочешь.
Мальчик помотал головой и поежился:
— Я уже пытался. Ничего, сэр, я останусь здесь только до того времени, когда буду достаточно взрослым, чтобы пойти в подмастерья. Тогда я сбегу.
— Спасибо, — сухо сказал Антимодес. — Мы все должным образом оценим это. Пожалуйста, пригласи следующего мальчика.
К концу пятого интервью Антимодесова нелюбовь к Мастеру Теобальду сменилась искренним сочувствием. Он чувствовал тревогу и ужас. За пятнадцать минут разговоров с мальчишками он узнал больше, чем за пять месяцев путешествий по Ансалону.
Он был осведомлен — они с Пар–Салианом часто обсуждали это — что люди относились к магам с подозрением и недоверием. Так и должно было быть. Волшебники должны быть окружены аурой таинственности. Их заклинания должны вызывать благоговение и определенную степень страха.
Он не нашел благоговения среди этих мальчиков. Не нашел ужаса. Не нашел даже особенного уважения. Антимодес мог винить в этом Мастера Теобальда, и винил его в какой–то степени. Было очевидно, что тот ничего не делал, чтобы воодушевить своих учеников, поднять их из того болота невежества, где они барахтались. Но здесь крылось нечто большее.
В этой школе не было детей из знатных семей. Насколько Антимодес знал, очень мало благородных детей вообще училось в школах магии Ансалона. Только среди эльфов искусство аркана считалось приемлемым для высшего сословия, и даже они не считали достойным посвятить свою жизнь ему. Король Сильванести Лорак был одним из последних эльфов королевской крови, прошедших Тест. Большинство шли по пути Гилтанаса, младшего сына Говорящего с Солнцем и Звездами Квалинести. Гилтанас мог стать искуснейшим магом, если бы нашел время для искусства волшебства. Но он едва–едва поверхностно изучил его, отказался проходить Тест и отказался от пути магии навсегда.
