Оба торопливо вскочили, я издали махнул рукой, дескать, вольно, спросил негромко, подойдя вплотную:
— Как они?
Старший ответил шепотом:
— Ни одна еще не показывалась. Служанка носит им еду, все тихо, жалоб нет.
— Пока нет, — сказал я. — Чтоб от женщин да не было жалоб?
Они распахнули передо мной двери, передняя комната для приема гостей широкая и просторная, резные полы из плотно подогнанных плит серого гранита, на стенах привычные гобелены, но грубые и с намного более примитивными рисунками, чем в королевствах ближе к Большому Хребту, а также неизменные мечи, топоры, пики, что, на мой взгляд, совершенно неуместно в женских покоях, если только это в самом деле их покои, а не чьи-то, куда они прибежали прятаться.
Все на стенах развешано вроде бы правильно, но как-то чересчур старательно, не хватает преднамеренной беззаботной неряшливости.
Из раскрытых дверей в соседнюю комнату раздался испуганный голос:
— Кто здесь? Это ты, Марта?
Я пошел, громко топая, заговорил уверенно и успокаивающе:
— Милые принцессы, был занят, все до вас руки не доходили…
Спохватился, посчитав, что могут понять по-своему, женщины все понимают по-своему, но слово не воробей, уже каркнул, будто и не принц, расслабился, хотя как раз в женском обществе и надо быть вздрюченным, словно на вражеской территории в глубоком тылу.
В дверном проеме возникла и тут же исчезла та бойкая принцесса, что говорила и за сестер, в комнате послышался испуганный писк.
Я приблизился рассчитанно медленно, давая им возможность закрыться хотя бы ладошками, как женщины особенно любят, если вдруг почему-то голые. Нет, в мило и очень по-женски обставленной комнате сгрудились все трое, одетые, испуганные, бледные, уцепившиеся друг за друга, будто вот щас брошусь их растаскивать.
— Здравствуйте, — сказал я. — Простите, некогда было головы поднять! Да и сейчас некогда, но и дальше откладывать ваш вопрос как-то неловко.
Старшая, если она старшая, а не просто самая отважная, проговорила в страхе:
— Теперь что, будете нас насиловать?
Я вздохнул, развел руками.
— Увы, принцесса… надо. Кто мы против старинных обычаев, освященных веками и славой наших предков?.. Да и без этого чувствуется некая незавершенность композиции. Я, как эстет и гурман, будучи большим покровителем всяческих искусств, просто страдаю, когда в великолепной картине вижу незакрашенное пятнышко.
Она сказала жалобно:
— Но… может быть…
Я посмотрел, как она жутко залилась краской, даже лоб и шея покраснели, спросил в лоб:
— Что?
— Может быть, — сказала она еще жалобнее, — вы нас отнасилуете… в одиночку? Вы же принц, а вот все остальные…
— Герцоги, графы, — возразил я, но уже с сомнением, — тоже достаточно высоко. К тому же боевые соратники…
— Но не ровня вам, — сказала она чуть смелее, — никто не смеет равняться с вами и выдирать добычу из когтей льва!
Я спросил с сомнением:
— Это я лев?
— Ну да, — подтвердила она, — очень похожи!
— А где у меня хвост? — спросил я. — Ах да, простите, я недавно из боя, до сих пор не соображаю и утонченные намеки не всегда втемяхиваю. Кстати, идея вообще-то не самая слабая… Вас как зовут?
— Джоанна, — ответила она. — Принцесса Джоанна. А это мои сестры, Рианелла и Хайдилла.
— Джоанна, — сказал я, — вы еще никуда не пытались выйти? Да-да, вижу по вашим принцессьим мордочкам. У вашей двери стража, но если все-таки кто и войдет спьяну, вы всем говорите, что я на вас уже положил… львиную лапу. Или наложил? Нет, наложил — какое-то двусмысленное… Правда, положил… гм, тоже. Эх, как плохо быть грамотным интеллектуалом!.. Горе от ума, как сказал один великий мудрец, а второй вообще сокрушался: бороду-то сбрею, но умище куда девать?
— Ваше высочество?
Я с усилием потер ладонью лоб.
— Что-то туплю в последнее время. Недоизнасилованные стоят дороже, а я, как политик, заинтересован продать вас с хорошей прибылью. Если король Леопольд… гм… удалился из этих мест, то вами по праву старшего и альфа-самца распоряжаюсь я, верховный сюзерен всего, до чего дотягиваюсь. Потому… гм… скорее всего, я вас быстренько так это повыдаю замуж.
Принцесса Джоанна испуганно вскрикнула:
— Замуж?
— Ага, — сказал я понимающе, — рады?.. Не пугайтесь, не за актеров. У меня полно неженатых герцогов. Да и графы красавец на красавце, все молодые и бравые…
Они прижимались одна к другой, как овечки, а Джоанна, действительно самая смелая, сказала гордо:
— Но мы дочери короля!
— Вообще-то, — сообщил я с достоинством, — у меня есть и принц, сын короля Буркхарта Третьего из королевства Вендовер, но я ему приказывать, увы, не могу. Сами ему глазки стройте и постарайтесь очаровать. У кого получится, та будет впоследствии женой короля Вендовера, ибо принп Сандорин — единственный наследник. Остальным в мужья достанутся всего лишь герцоги.
Джоанна спросила с подозрением:
— Вы это всерьез? Вам-то это зачем?
— А династические связи? — напомнил я. — Если у вас мужьями будут мои полководцы, то и все королевство останется… гм… дружественным. В нашем особом понимании, демократическом.
Она подумала, ответила за себя и за сестер:
— Нет, мы не согласны!
— Тогда изнасилование, — ответил я со вздохом и развел руками.
Она подумала, глядя на меня пристально, буркнула, надув губки:
— Ладно.
— Ага, — сказал я довольно, — согласны на замужество?
Она посмотрела на меня в упор и ответила дерзко:
— Нет! На изнасилование.
С принцессами разговор пришлось прервать на полуслове, откуда-то снизу окно озарились страшным плазменным светом, и я выскочил в коридор и промчался, как конь, стражи едва успели распахнуть передо мной двери моих покоев, но все-таки успели.
В комнате полумрак, затем нещадный свет первого дня творения выжег даже намек на тьму, в двух шагах от меня возникла огромная пылающая неземным огнем фигура, я рассмотрел только крупное лицо со сгустками пламени на месте рта и глаз.
— Тертуллиан! — вскрикнул я. — Ты как никогда вовремя! Мне нужно…
Он прервал грозным голосом, прогремевшим как удар грома, что должен тряхнуть весь дворец до основания:
— Тебе нужно? Ты должен заботиться о том, что нужно другим!
— Так это другим, — объяснил я торопливо, — но сперва мне, чтобы другим…
— Сперва мне, — передразнил он голосом, полным отвращения, — еще бы! Сперва тебе, в этом ты весь, вся твоя суть в этом «сперва мне». Пора вышвырнуть тебя из паладинов, слишком уж перешел на другую сторону…
