— Пожалуй. К примеру, ведьминские чары. Чары, которые накладываются на людей.
Юноша рассеянно потер уголок правого глаза, кивнул сам себе, сгреб с одной из полок все, что там находилось, и водрузил бумажную кипу на стол.
— Кажется, здесь. Сейчас посмотрим…
— Доброго дня, сыне мой.
Иоганн обернулся, услышав знакомый и почти ненавистный голос. Епископ Андерер собственной персоной! Проклятый старикан настолько благообразной наружности, что человек непосвященный никогда не смог бы заподозрить его в каком-либо злоумышлении. Что ему вдруг понадобилось в библиотеке?
— Доброго дня, отче.
— Интересуетесь делами минувших дней? — лениво осведомился епископ, кутаясь в шерстяные складки алой мантии.
— В какой-то мере, отче. В какой-то мере.
— А следовало бы вам обращать больше внимания на дела нынешние, — мягко пожурил брата-инквизитора Андерер.
Иоганн чуть не задохнулся от возмущения. Дела нынешние? Да он только-только завершил рассмотрение дела о ночном происшествии с волчицей и провел очищение дома и всех его обитателей от скверны! И тут же получить упрек в ненадлежащем старании? За что?
— Вот, к примеру. — Епископ достал из широкого рукава тоненький свиток. — Жители одной из дальних провинций обеспокоены появлением оживших мертвецов. Это дело куда более подходит для приложения ваших сил, дорогой Иоганн, нежели чтение книг.
Брат-инквизитор вынужден был стиснуть зубы и поклониться, принимая из рук Андерера указание к очередному действию, а потом покорно покинуть библиотеку. И надо же было старикану появиться в самый неподходящий момент! Да еще с направлением в какую-то глушь, где кто-то то ли с перепугу, то ли по пьяни решил, что столкнулся с мертвяком. Бред! Детей Мортис не видели в границах Империи уже с десяток лет, если не более. Последние кучки, пробиравшиеся в сторону Алкмаара, были истреблены отрядами гвардейцев. Конечно, в заброшенных поместьях и прочих руинах еще могла оставаться нежить, но она не приближалась к людским поселениям, предпочитая затаиться и ждать нового волеизъявления своей верховной госпожи.
Иоганн зло хлопнул дверью кельи, бросил свиток на стол, подошел к окну и сжал пальцы на кованых прутьях решетки. Нужно было усмирить дух молитвой, но как назло ни одной подходящей случаю не вспоминалось. Оставалось только изо всех сил стискивать железо, тратя накопившуюся ярость на безысходное сражение с намного более крепким противником.
— Отче?
В дверь, оставшуюся приоткрытой, заглянул послушник и, решив, что брат-инквизитор поглощен молитвой, уже собирался отступить обратно в коридор но Иоганн отпустил решетку и повернулся:
— Да, сын мой?
— Меня просили кое-что вам передать.
Юноша оглянулся, словно боялся слежки, положил в ладонь своего наставника скомканный клочок бумаги и выскользнул за дверь. Иоганн развернул записку, поднося к свету, чтобы лучше разглядеть строчки маленьких букв, и изумленно выдохнул.
«Материал: бронза. Место изъятия: поместье близ Аартена. Результат преобразования: волк необыкновенно крупных размеров, седой масти, с глазами красного цвета, лапы покрыты рисунком, предположительно являющимся своего рода подписью ведьмы, зачаровавшей кольцо. Преобразование происходит не медленнее, чем в течение трех минут. Успешно опробовано на половозрелой женщине».
Брат-инквизитор невольно дотронулся до кошеля, в котором, обернутое тканью, лежало кольцо, снятое с волчьей лапы. Опробовано, говорите? Значит, кто-то нарочно его разыскал? И наверняка по поручению высшего чина, потому что на записке сохранилось две трети оттиска печатки, сестру-близняшку которой Иоганн носил на своей левой руке в память о начале пути. Печатки охотника на ведьм.
* * *
Когда-то Тарн был всего лишь фортом, но сейчас глазам Марка предстал настоящий город, конечно, не столь оживленный, как столица Империи, но ничуть не уступающий тому же Аартену. Да и к слову сказать, после года скитаний по самым глухим уголкам Империи охотник именно в таких городках чувствовал себя как дома. Приграничье, оказавшееся намного более удаленным от верховной власти, нежели от врагов, и разрозненных, и объединенных, очень быстро сообразило, что защищаться нужно самостоятельно.
В итоге на имперских рубежах многие сохранявшие верность короне бывшие баронства теперь превратились чуть ли не в самостоятельные государства. А там, где у местного владыки не хватило денег или кишка оказалась слишком тонкой для завоеваний, даже возникли города, не признающие над собой никакой власти.
Впрочем, Тарн, судя по флагам, венчавшим башни, от Империи откалываться не собирался. Разве только церковной власти здесь не было никакой, одно лишь женское аббатство, само больше напоминающее форт своими высокими стенами. Возможно, и в этих краях были в свое время поселены лазутчики церкви, но искать их наугад представлялось слишком опасным, потому следовало полагаться лишь на собственные силы и смекалку, чтобы добраться до места назначения.
Марк, спрятавший в лесу «кресты», а также прочие свидетельства своей службы и сменивший красный плащ охотника на ведьм на поношенное, почти разбойничье одеяние, пока добирался до главной городской площади, успел узнать из подслушанных разговоров только то, что у Амменирского поместья есть законный владелец. Стало быть, пробираться туда по-воровски не стоило. Но для того чтобы найти безопасный путь к вожделенной цели, требовалось время и, по возможности, доверие со стороны людей вокруг. А как бродяге добиться подобного доверия? Для начала перестать быть бродягой.
— А скажи, добрый человек, найдется ли в ваших местах работа? — спросил Марк у трактирщика после того, как плотно и сытно пообедал.
Можно было сразу начать с расспросов, но многолетний опыт укреплял во мнении, что оплаченная снедь всегда располагает к разговору больше, чем пустые обещания. Вот и хозяин трактира, теперь уже как бы обязанный ублажить посетителя вместо того, чтобы уйти на кухню, присел на лавку напротив незнакомца, недавно пришедшего в Тарн.
— Как не быть? Коли руки, ноги да голова на месте, то и работа сыщется.
Охотник откинулся назад, прислоняя спину к доскам трактирной стены, и взглянул на собеседника чуть исподлобья:
— Руки, ноги, голова, значит… А если к ним еще и душа прилагается?
Трактирщик понял намек быстрее, чем любой его собрат, скажем, живущий поближе к столице: в пограничных землях «бездушными» называли лихих людей, не имевших ни стыда ни совести и не гнушавшихся убивать каждого, кто попадется на пути.
— А ежели и душа есть, то самая тебе дорога в Амменир.
