Вперед выступил тот стражник, у которого брат-инквизитор позаимствовал нож.
— Как все происходило?
— Дык дремали уже все, ваша милость… Окромя стражи, конечно. Мы дом обходили потихоньку, чтобы никого не будить. Как раз шли по коридору мимо, тут-то оно и зарычало…
— Рык доносился из этой комнаты?
— Ага, из нее. А то ж комната хозяйки! Мы перепугались, в дверь кинулись… Заходим, а тут все разломано, разбросано, а посреди зверь этот беснуется. Нас как увидел, вроде притих, словно узнал или о чем-то задумался, вот совсем по-человечьи. А потом как бросится! Ну, я по хребту ему и стукнул.
— По хребту… — повторил Иоганн, присматриваясь к разгрому, учиненному в хозяйской спальне. — Что ж, службу свою вы несли верно. Молодцы! А теперь можете пока погулять. Перекусить чего, жажду утолить. Понадобитесь если — позову. Да-да, все можете идти!
Обрадованная челядь мигом высыпала в коридор и застучала каблуками по лестнице, спускаясь поближе к кухне, доносящиеся из которой запахи, увы, не могли заглушить приторный аромат тлена, в котором остался брат-инквизитор. Впрочем, монаху сейчас было не до тошнотворного зловония.
Иоганн прошелся по комнате, внимательно оглядывая каждый уголок. Выходило, что зверь не так уж много утвари и поломал. Дверца шкафа треснула, у стульчика ножка подломилась, и все. А вот клочков ткани разбросано много, и большая их часть выглядит так, будто являлась некой единой вещью. Брат-инквизитор собрал несколько обрывков ткани, приложил друг к другу. Получилось похоже на лиф платья, даже крючки для шнуровки обнаружились. Там явно лежат полосы от подола, здесь кружево с рукавов. Интересно, зачем волчице понадобилось бы вдруг рвать одно-единственное платье? Только если оно чем-то мешало. К примеру, находилось поверх.
Иоганн посмотрел на кольцо, лежавшее посреди ладони и пачкавшее следами срезанной плоти толстую кожу перчатки. В том, что эта неказистая бронзовая вещица была ключом к разгадке сегодняшнего ночного происшествия, брат-инквизитор не сомневался, но не мог даже предположить, к скольким другим замкам он еще подойдет.
* * *
Библиотека, находившаяся в резиденции воинствующих сынов церкви, несомненно, уступала обилием книг и свитков императорскому собранию, однако содержала все необходимое для ежедневной и еженощной службы инквизиции. К примеру, подробнейшие сведения о ведовстве и прочих колдовских ухищрениях, практикуемых всяческими вероотступниками.
Впрочем, брату-инквизитору не было нужды изучать все многочисленные свитки, заполнявшие полки высоких шкафов, поскольку волчицу совершенно явно зачаровали не вдохновенные слуги Бетрезена и не бесчувственные последователи Мортис, а кто-то намного более земной. По крайней мере, своими размерами бронзовое кольцо указывало на то, что его хозяин или хозяйка были вполне человеческих размеров и устремлений: демоны предпочитали украшать себя совсем иными вещами, а живых мертвецов не привлекало ничто, кроме смерти.
Иоганн прошелся лабиринтом шкафов, скользя задумчивым взглядом по корешкам книг и печаткам, свисающим с плотно свернутых свитков. Искать здесь нужные сведения — все равно что копаться в стоге сена. Может быть, в одном тексте из тысячи и можно наткнуться на упоминание колец и связанных с ними чар, но тратить несколько дней на сидение в пыльном архиве брат-инквизитор не хотел, потому еще раз мысленно разложил вокруг себя все результаты опросов и собственных наблюдений.
Пропавшая без вести леди Элена ночью находилась в доме. Вернулась поздно, скорее всего с какой-то тайной встречи, потому что никто из слуг ее не сопровождал и не знал, куда ходила хозяйка. Может быть, догадывались, но догадками почему-то не решились поделиться.
Волчица, которую ударом по хребту убил один из стражников, была явного колдовского происхождения, о чем свидетельствовали многие странности ее внешнего облика.
Разгром в комнате хозяйки дома произошел словно бы от беспорядочных метаний зверя, но обрывки платья настораживали и наводили на мысль о том, что кто-то обрядил волчицу в человеческую одежду. С какими целями? Иоганн не мог предложить ни одной, хотя был знаком со всяческими плодами воображения пресыщенных удовольствиями людей. Да и вообще, кто бы в здравом уме притащил домой дикое животное?
Из имеющихся на руках у брата-инквизитора фактов можно было сделать только один вывод, учитывающий все обстоятельства дела. Превращение. Не оборот, оборотни были чудищами привычными, к тому же после смерти возвращались в исходный облик. Именно превращение. Правда, о подобных чарах Иоганн ничего никогда не слышал, а вот брату Эмброузу, некогда написавшему труд «Изменения плоти», наверняка было известно гораздо больше.
Эта неказистая книжица размером всего в осьмушку от фолианта, не удостоившаяся деревянных плашек в переплете, собранная из листов с разрозненными записями, скорее всего, была самым обыкновенным путевым дневником, куда живший много лет назад инквизитор записывал все, с чем ему приходилось столкнуться в своем служении изъявителям воли неба на земле.
Соответственно, и хранилась она не в шкафах с глубоко почитаемыми многостраничными трактатами, а там, где складывалась от греха подальше всяческая ерунда, являющаяся собственностью церкви и все еще существующая лишь потому, что о ней забыли. А вот Иоганн помнил.
Тогда он еще сам был послушником, охочим до любых знаний, которые только могли подвернуться под руку. А где еще можно утолить подобную жажду, как не в библиотеке? Вот старательный юноша и путешествовал духом по содержимому дубовых шкафов, как только между молитвами и прочими занятиями выдавалась свободная минутка.
Во время одного из таких странствий Иоганн и набрел на странную книгу, первая же страница которой заставила его задержать дыхание в священном ужасе, поскольку переворачивала с ног на голову все то, чему учили церковные наставники.
Конечно, он тут же захлопнул переплет и задвинул крамольную писанину в самый дальний угол, успешно поборов первое в своей жизни искушение. Правда, сия победа веры над сомнениями не помогла брату-инквизитору существенно приблизиться к свету небесному, потому что в глубине души он все еще сожалел о том упущенном в юности шансе.
Да, вот этот самый шкаф. И створки его скрипят по-прежнему: видно, никто сюда и не заглядывал с тех самых пор, как юный Иоганн стряхивал пыль со здешних свитков. И книга, разумеется, никуда не делась. Когда-то давным-давно она сохранила себя в девственной невинности, но теперь брат-инквизитор был готов совершить грехопадение в бездну запретного знания.
