— Знаешь, в чем дело, Рыжая Крошка? Тебя надо научить манерам. Тогда не будешь так зазна…
Остальное застряло у него в глотке, так как он почувствовал приставленный ему под подбородок метательный нож.
— Подумай, прежде чем еще что–нибудь сказать, сержант, — прошипела Руэ. — Ты уже наговорил столько, что я думаю, не перерезать ли тебе горло.
В помещении стало тихо. Все замерли, даже жена кузнеца. Она стояла с полотенцем в одной руке и смотрела, разинув рот.
Руэ Меридиан немного надавила на нож, подняв подбородок сержанта еще чуть выше, и сержант вскрикнул. Нож у нее в руке появился так неожиданно, что он не успел выхватить оружие.
— Я не имел в виду…
— Ты не имел в виду, — перебила его Руэ, — что меня надо учить другим манерам, так?
— Так. — Сержант с трудом проглотил слюну.
— И уж конечно, ты не имел в виду, что научить им меня может такой тупица и грубиян, как ты, так?
— Так.
— И ты хочешь извиниться за то, что обозвал меня мошенницей, и за то, что прервал мои полуденные размышления о далеких и дорогих мне вещах, так?
— Так, так.
Она надавила на нож так, чтобы сержант попятился. Отведя его от стойки бара, она свободной рукой взяла у него оружие. Руэ толкнула сержанта и усадила его на стул.
— Я передумала, — сказала Руэ, пряча нож в складках одежды. — Не надо платить за мой эль, хоть ты и проиграл. Я хочу, чтобы ты сидел тихо тут, куда я тебя усадила, пока я не решу тебя отпустить. Если шелохнешься, я сделаю вид, что развилка у тебя между ног — это такая же мишень, как и на стене, и проверю, смогу ли я снова попасть.
Толстый сержант невольно взглянул вниз. Злобу, которая ясно читалась во взгляде, сдерживал только страх. Сержант верил, что она сделает так, как сказала.
Руэ уже протянула руку к кружке с элем, как вдруг дверь в бар распахнулась, и ввалился Ферл Хокен. Все оглянулись, он тут же замедлил шаг, почувствовав неестественную тишину, и быстро обвел помещение взглядом.
Наконец он заметил Руэ.
— Рыжая Крошка, кое–что случилось. Надо идти.
Она осталась стоять, где и стояла, взяла кружку, поднесла ее к губам и стала не спеша пить, словно торопиться ей вообще некуда. Все молча на нее смотрели. Никто не шевелился. Закончив пить, она поставила кружку на стойку бара и подошла к сержанту. Она близко склонилась к нему, словно провоцируя его на какие–нибудь действия. Когда стало ясно, что он не отреагирует, она тихо произнесла:
— Еще раз увижу — убью.
Проходя мимо жены кузнеца, она бросила на стойку бара монету и подмигнула. Руэ и Ферл Хокен следом за ней вышли из бара и тут же оказались среди стука молотов и жара, идущего от горнов.
Они быстро прошли через лабиринт наковален, горнов и куч металла туда, где стояла группа времянок: кухня, оружейный склад, лазарет, штаб, конюшни, амуничники и прочее в этом роде. Сияло полуденное солнце, и кругом шла оживленная деятельность. Небо было голубым и безоблачным, а солнце — белым огненным шаром, палящим над пыльными холмами и армейским лагерем. Руэ Меридиан покачала головой. Солнечного света она не видела со вчерашнего дня, и у нее зашумело в голове от него.
— Что, Рыжий Верзила на меня обиделся? — спросила она, когда они отошли от времянок и вошли в палаточный лагерь, где Руэ замедлила шаг.
— Рыжий Верзила в кандалах, и ему грозит двадцать лет каторги, если не что–то еще похуже, — тихо проговорил Ферл Хокен, придвинувшись ближе. — Утром во время полета с нами были пассажиры. Офицеры Федерации. Один во время боя упал за борт. Несчастный случай, но офицер погиб. Генерал разозлился. И разозлился еще сильнее, когда твой брат отказался преследовать выведенные из строя корабли Свободнорожденных. Отказался сбить их и дал им приземлиться. Когда мы сели, генерал приказал арестовать Рыжего Верзилу и пообещал, что его карьера теперь резко изменится.
Руэ Меридиан покачала головой:
— И мы ничего не можем сделать? Я имею в виду, куда–то заявить или подать ходатайство?
Ферл Хокен хмыкнул:
— Рыжая Крошка, мы же скитальцы. Сама–то как думаешь?
Она положила голову на его могучее плечо:
— Думаю, что мне уже надоели и это место, и эти люди, и эта война, и вообще всё здесь. Думаю, нам надо поискать работу в другом месте. Какое нам дело до всего, что тут происходит? Мы ведь пришли сюда из–за денег, а их у нас уже столько, что на первое время хватит.
Ферл Хокен покачал головой:
— Денег никогда не бывает много, Рыжая Крошка.
— Да, действительно, — согласилась она.
— Кроме того, и здесь неплохо.— Тон его сделался задумчиво–тоскливым.— Я уже тут как–то обжился. Все больше нравится мне эта равнина, этот простор, эта пыль и грязь…
Руэ в шутку толкнула его:
— Не надо меня разыгрывать! Тебе здесь также осточертело, как и мне!
Его широкое лицо расплылось в улыбке.
— Ну, может быть, и так.
— Пора домой, Хокен, — заявила она твердо. — Забирай людей, снаряжение, нашу плату, припасы. Возьми для каждого лошадей и жди меня через час у южной гряды. — Она снова его толкнула и засмеялась: — Давай шевелись, трепач!
Она подождала, пока он не скрылся из виду, после чего пошла к гарнизонной тюрьме, где Федерация содержала своих преступников и злодеев. Содержали их прикованными цепями под открытым небом или заколоченными в деревянные ящики, где в жаркий день можно сварить мозги. У Руэ перекашивалось лицо от одной только мысли, что ее брат сидит в одном из таких ящиков. За три года, что они здесь служат, отношение Федерации к скитальцам нисколько не изменилось. Скитальцы — это наемники, а наемники — это неизбежное зло. И неважно, что они верно служат. И неважно, сколько их умирает за дело Федерации. И неважно, что лучше летают, чем представители Федерации, и вообще лучше их воюют. В глазах большинства жителей Южной Земли скитальцы хуже их уже потомку, что они скитальцы, и никакие их способности и достоинства этого мнения не изменят.
Скитальцев презирали, прежде всего, конечно, за то, что они — кочевники. Если у вас нет родины, нет центрального правительства и нет армии, то у вас нет силы. А если у вас нет силы, то трудно добиться уважения. Скитальцы живут так уже две тысячи лет, во временных поселениях, бродячими таборами. Они считают, что земля принадлежит всем — и в первую очередь тем, кто по ней путешествует. Земля — их мать, и они согласны с эльфами в том, что надо ее защищать и о ней заботиться. И, как следствие, эльфы в отношении к ним были самыми терпимыми и разрешали скитальцам проезжать по лесам Западной Земли, ходить в море и торговать на суше.
Во всех других местах им не были рады, и там они жили, постоянно помня, что их в любой момент могут выгнать или поступить с ними еще хуже. Если только их не нанимали для участия в войнах, к которым скитальцы никогда не имели никакого особого отношения.
