В поле зрения появился Женька – наркот и экс-кавалер Тамары. И на этот раз уже обкурившийся или наколовшийся до неуправляемости. До агрессивной неуправляемости.
– Обыскать! – приказал он ещё двум таким – же шпанюкам.
Значит, трое. Нет, четверо. Четвёртый, невидимый, ещё сильнее прижал мне к горлу нож, когда я потянулся за вытащенным из кармана рубашки удостоверением.
– Не трогайте его!
Ну вот. Её здесь и не хватало. Козёл! Ну, козлище же! Вот таким поведением ещё и девушку в такую заваруху втянуть. Надо выручать. Значит, в сторону, обратную от кончика ножа. К ручке, да?
– Держите его крепче! – догадался о моих намерениях пацан. Теперь меня держали все трое.
– Вот так… А с защитницей я сам разберусь. Что, милашка, трахнуться помешали?
С благословения родителей, как я понимаю? Ещё бы!
– Дурак! – девушка ляснула одноклассника ладошкой по щеке.
– Ну, всё! Достала! – наркот развернувшись, ударил Тамару кулаком в голову. В висок. И та молча упала на газон.
– Другое дело. Теперь пора поделиться, а? – это он мне. – А то всё загребёшь, важняк.
Негодяй наклонился и начал расстёгивать кофточку на лежащей без сознания девушке.
– Брось скотина! Брось, уродище!
– Да заклейте ему рот, что ли! Не то, чтобы уж очень доставуче, но… громко.
Зачем шум? Мы же по-братски. А, знаешь, браток, она уже в соку. Пуговички, вот сами расстёгиваются.
Двое, закрутивших мне руки и уже заклеивших рот, заржали. Третий, державший нож, молчал.
– Ну вот. Смори.
Под кофточкой ничего не было. Но девичий бюст белел сейчас в наступающей тьме вовсе не вожделенно, а настолько несчастно и беззащитно, что я вновь рванулся.
Сильнее потекла кровь.
– Во, кровушка. Скоро добавится – потянула вверх тварь Тонину юбку.
И всё. Какой-то огонь вспыхнул перед глазами и отодвинулась вдруг земля и нож, словно став тупым, не резал больше мне горло. Державшие меня выродки резко опустили руки и тоже испуганно смотрели откуда-то снизу. Помню ещё, как шахнула в темноту фигура с зажатым в руке ножом. Да хрен с ним! Я рванулся к Тамаре, по пути примериваясь ввалить наркоту как следует. Не удалось. Тот уже лежал возле девушки без сознания. Слабак. Да и с ним тоже хрен. Как Тамара-то? Склонившись над ней, я увидел, что они уже открывает глаза. Вот этот чудесный взгляд становится осмысленным, а затем… затем вдруг начинают расширяться зрачки. От боли? Или от ужаса? Что она увидела? Может тот, с ножом? Обернувшись, я не увидел никого. Только вот тень от меня. Странная – огромная и какая-то… может, просто с деревом слилась?
В себя я пришёл первым. Наверное, ненадолго потерял сознание. Был у меня уже такой случай. Но потом. Так. У Томки пульс есть, у одноклассничка – тоже, но плохонький. В смысле редкий. У тех двоих тоже. В смысле есть. Качество уже не определял. Как мог, одел девушку. Поднял на руки. Присмотрелся к миленькой мордашке. Ничего, синяк будет, а так – ничего страшного.
Я ошибся. Страшным оказался нервный шок. Я нёс её к дому, когда Тамара очнулась, пришла в себя. Посмотрела по сторонам. На меня – и вдруг забилась в дикой истерике. В конвульсиях.
– Пу -у-у-у -сти-и-и-и!
– Да что ты! Успокойся, девонька, всё хорошо. Ничего не случилось!
– Пу-у-у- сти-и-и-и! – дикий протяжный вой на "у", переходящий на визг в конце слова. И изо всех сил коготками по лицу. У меня всё ещё сочилась кровь с шеи, теперь, вот – ото лба по щеке, и – нижняя губа.
– Да что ты? Что ты? Ведь не случилось ничего. Он не успел! – попытался успокоить я девушку, полагая, что она думает, будто…
Но она явно думала о чём-то другом. Или ни о чём не думала. А так дёрнула от меня, что придя в себя от секундного замешательства, я уже эту фору не нагнал – был ещё на первом этаже, когда на её третьем она уже давила звонок. Когда был на втором – хлопнула дверь. Нет, но надо же объяснится! Я тоже начал звонить. Даже сквозь дверь я слышал отчаянный крик девушки " Не открывайте!" и объяснял затем через цепочку, что уже всё, что опасность миновала.
Слепой открыл- таки дверь.
– Надо объяснится. У Тамары истерика потому, что…
Я вкратце рассказал, что произошло. В это время мать уговаривала девушку, запёршуюся в ванной, выйти.
– Скот! – прокомментировал музыкант мой рассказ. – Я его давно раскусил. – Это Тамарка во всё лучшее и светлое в каждом верит. Ладно, пойдём, покурим.
На балконе он пытался зажечь спичку, но при дрожащих руках это не получалось.
Так расстроился.
– Спасибо, – принял он от меня зажженную сигарету.
– В прокуратуру надо.
– Нет. Связываться, Только своё, а главное – её имя полоскать.
– Тогда я сейчас пойду и…
– Тоже нет. Зачем вам разборки? Ничего. Пока они притихнут, а уже через недельку Вовка приедет, он их быстро успокоит.
– Это кто?
– Сын наш. Старший Тонькин брат. Он на гастролях сейчас… Кстати, а откуда всё- таки… у кого учились? Так исполнять Листа… И на таком инструменте… Ну, признавайтесь, маэстро?
– Да нет же, нет честное слово. Любитель. Просто… атмосфера навеяла.
– Атмосфера… Вот, успокоится дочка, повыспрашиваю, кто вы на самом деле.
Повыспрашивать пока не удавалось. Испуганная девушка тоненько подвывала где-то в ванной. И хотя стопора на ручке не было, она умудрилась чем-то забаррикадироваться.
– Не открывает, – озабоченно прошептала мать. – Ты послушай!
Хозяин тоже наклонился, прислушался. Озабоченно покачал головой.
– Она в шоке. Надо всё-же в больницу.
Рывком я открыл ванну, включил свет. Девушки в ванной не было. Изумлённый, я наклонился вниз. И из- под ванной тут же раздался визг. Но как, как она умудрилась забиться в такую щель? И почему?
– Том, ты чего на самом деле? – коснулся я дрожащей руки. И отпрянул от душераздирающего визга.
– Ну вот,- пожал я плечами – надо всё- таки вызывать скорую.
– Да-да. Я сейчас – пошёл Леонидович к телефону, хоть и на ощупь, но довольно быстро. Оно и понятно – привычка. А хозяйка села возле ванны и тихо пыталась уговорить девушку покинуть своё укрытие. Та было выглянула, но увидев меня, вновь завизжала и забилась поглубже.
– Очень вас боится. Лучше уходите… пока, – посоветовала мамаша.
– Да-да. Спасибо. Сейчас скорая приедет. Вы бы лучше поинтересовались, как там… те, – поддержал жену музыкант, протягивая мне руку.
" Там тех" уже не было. И следов никаких. Только на скамейке какая-то мерзко воняющая зелёная пена. Но это… Нет, не было такой мерзости. Уже потом кто наблевал? Наркоты, с них станется.
Вернувшись, я увидел, как Тамару выводят из подъезда и усаживают в Скорую.
Вылезла всё- таки. Значит, на поправку. Ладно, завтра навещу. А наркоты эти ведь опасны! Надо меры принимать! Расскажу Чуме, пусть меры примет. Профилактического характера. Не захочет – Бычку. У того, как я понимаю, связи ого-го.
