— Потом, Анн.
— Нет, — сказал он. — Дик, постой…
Но я уже бежал вниз.
У Айрего Астеля, короля Найфрагира, были два меча — один, полуторный, висел на поясе, другой — черный как смола, лаково мерцающий двуручник, лишенный ножен — он отцепил от седла и положил на плечо. Я так и въелся в него глазами. Это же знаменитое Перо Нальфран — по легенде меч некованный, дареный богами!
Ну и сам Ворон оказался под стать мечу — высоченный, на ладонь выше большинства своих рыцарей, а меня — так на целую голову. В длинной, ниже колен, черненой кольчуге, в тяжелом широком плаще, тоже черном как полночь, он походил на одинокий утес в море. У него было жесткое вытянутое лицо, большой лоб с тонкими морщинами, рот, узкий словно щель, и глубокие глазницы, залитые тенью — и взгляд из тени казался жутковатым, как из омута.
— Да, — я посмотрел на Лискийца, который чесал бровь и ухмылялся. Озадаченно как-то ухмылялся, скорее по привычке, — Энери ждал его а зале, где заново накрыли столы. Он был в плаще и никто не заметил, что он вооружен. Когда Ворон вошел, Энери шагнул ему навстречу и сказал: "Айрего Астель, ты погубил мою сестру. Я обвиняю тебя в этом и требую твоей жизни."
Я слышал, как щелкнула застежка под пальцами Анна, плащ раскрылся и начал падать, а из-под него тускло блеснул металл. Старая, залатанная нашим кузнецом кольчужка, наручи из вареной кожи, укрепленные железными пластинами, видавший виды меч. Все. Он даже шлема не надел.
Краем уха я еще слышал, как звякает посуда, которую Раюшкины девчонки сгружали с подносов на столы, но вот и она перестала звякать, и все вокруг замерло. Ворон шагнул вперед и снял с плеча свой большой меч.
— Это ты погубил свою сестру, Анарен, — сказал он тихо, — Я обвиняю тебя в этом и требую твоей жизни.
И даже в этот момент я не осознал еще размеров происходящего. То, что Анн — дареной крови, мало того — королевской крови, я, конечно, знал. Не слепой. Происхождение, как говорится, на лбу написано, будь оно неладно. Какие-то семейные разборки, у кого не бывает. Но тогда я видел только потрепанную Аннову амуницию и роскошные доспехи короля. Поэтому поспешно вылез вперед и заявил:
— Именем лорда Раделя я требую равных условий для каждого из поединщиков. Ваше величество, соизвольте поменять меч на тот, что висит у вас на поясе. Мирн, принеси Анну мою кольчугу, она получше этого безобразия.
— Дик. — Анн перевел на меня взгляд и улыбнулся отстраненно, и я вдруг ощутил немерянную пропасть, что нас разделяет — мили и мили, года, столетия, что-то еще… не докричаться до того края.
— Дик, — сказал он очень мягко, — твоя кольчуга мне мала. Но все равно, спасибо тебе.
— Не мала! Только рукава коротки! — я услышал фырканье Ворона и обернулся к нему. — Но вы-то поменяете меч?
— Нет, — он качнул мечом и огненный отблеск множества факелов полился по лезвию как горящее масло. — Это не обычный меч, юноша. Это перо богини. Он рассекает нити судьбы, разрезает связи, разрубает то, что не может быть распутано. Поверь, я использую его гораздо реже чем тот, который висит у меня на поясе. Но сегодня судьба сама пришла ко мне и я не в праве приветствовать ее ничем иным.
Кто-то потянул меня за рукав. Тамант Стесс.
— Дик, не лезь, — шепнул он, — Черт побери, мы сейчас, похоже, увидим финал весьма старой и кровавой истории. Откуда здесь взялся этот сумасшедший принц?
— Кто?
— Господа! — Анн медленно обвел взглядом толпу. Глаза его светились как вода под солнцем, — Перед всеми вами, господа, я хочу признаться в том, что в течении двух лет пользовался гостеприимством и добротой Дикона Морено, не раскрывая ни ему, ни его лорду своего истинного имени. Клянусь, что ни лорд Радель, ни Дик, никто из их людей не подозревали, какую змею пригрели на груди.
— Про змею — это точно, — буркнул Тамант Стесс.
— Много веры твоей клятве, изменник? — крикнул кто-то из людей Ворона.
Поднялся шум, Ворон вскинул ладонь — все заткнулись.
— Боги рассудят, — сказал Айрего Астель.
И поднял свой меч, который он считал волшебным, а я считал просто очень, очень большим.
— Ну, а дальше? — потеребил меня Лискиец, — Из тебя прям клещами все надо вытаскивать.
— Ну чего — дальше. Дальше они сошлись и Ворон рассек Энери плечо. Вот так, — я чиркнул себя ладонью, — Разрубил ключицу, вообще чуть не располовинил. Ты бы видел этот его меч, Перо Нальфран. Им деревья рубить, дубы вековые, а не людей. Длиннее твоего будет, пальца на четыре.
— А зачем Ворон тебя с собой в Химеру забрал?
— А вот это совсем не твое дело.
Лискиец мгновенно насупился и я выдал приготовленную для подобного случая ложь:
— Привез Анарену кое-какие вещи его сестры. Ворон так распорядился.
— А где сейчас эти вещи?
— Любопытство кошку сгубило, Рохар. Ну где, где. Иен у себя запер. Там шкатулка небольшая, что в ней — мне неизвестно. Поеду к Раделю — отдам ему.
— Я подумал — может их упырь уволок.
— Зачем упырю какое-то барахло?
— Ну, не знаю. А принц-изменник ему зачем?
Меня малость покоробило это его "изменник". Хотя сие есть правда, конечно. Просто так сложилось, что мне не надо было выбирать сторону. Мы с самого начала были на его стороне. Мы…
От судьбы не убежишь. Судьба сама тебя найдет, как нашла она Энери. Только в отличие от него — где мне искать виноватых?
Со стены закричал наблюдающий. Влар и один из Рохаровых парней, распугивая кур, побежали открывать ворота.
— Ага, — я встал. — Это, должно быть, Мирн приехал.
Оставив Лискийца облизывать свой меч, я зашагал через двор. Интересно, Мирну повезло больше чем нам с Вларом, или снова — пальцем в небо? Со стены опять что-то прокричали, но я не расслышал.
Створы, аккуратно окованные темной бронзой (Иеновых зятьев работа — любо-дорого!) разошлись, пропуская всадников на взмыленных лошадях. Что за черт? Они же неслись как угорелые!
Одно седло пустое.
Не пустое. Это не тюк поперек седла, это тело, завернутое в плащ.
Мирн осадил своего пегаша посреди двора. Через луку у него свисал еще один тюк, поменьше.
— Командир!
— Что случилось, черт вас дери?!
— Вели готовить костер, командир. И поскорее!
Мирн Макарёк спрыгнул с коня и бросил сверток мне под ноги. Плащ раскрылся — я увидел ворох рыжих вьющихся волос и прозрачное, как бы истаявшее лицо. Платьишко девчонке было маловато, я только сейчас это заметил. Выросла девчонка из платьишка. Рука в завернувшемся рукаве вытянулась в пыли будто мертвая рыбка — брюхом кверху.
Грянулось в плач чье-то чадо. "Тихо-тихо, малая, — забормотали рядом, — тихо-тихо…"
