— Так вперед, — его улыбка сверкнула.
Кимэй не стал медлить — перешел в специальный режим быстро и почти мгновенно. Атаковал. Тоже без ультразвука, но тем хуже для него.
Со стороны эти двое выглядели странно: двигались резко, рывками, то пропадали из поля зрения, то возникали на месте. В моменты, когда их можно было видеть, они были похожи на ожившую галерею полотен, которые изображают одну битву в разных ракурсах. Вот Хорхе, согнув колени, парирует удар, слегка прогибается, когда Кимэй пытается его дожать. Или уже несколько другая ситуация: атакует Амацукумэ, а его противник быстро уворачивается. И не понятно, кто сильней и каков исход будет этой битвы. Наверное, она может продолжаться сколь угодно долго, ведь силы равны.
— Помоги мне, Акито, — быстро прошептал Данте, ползком добравшись до ног брата. Тот посмотрел вниз надменно, как на букашку, его лицо перекосило, словно его переполнял ядовитый гнев. Но слишком уж велика была эта надменность, чтобы казаться естественной, а не маской. — Ты же можешь освободить меня, я знаю…
Данте выглядел почти нормальным и вменяемым. Но такими кажутся еще душевно больные, когда пытаются добиться того, что им нужно. Акито знал, что такое настоящее безумие, поэтому быстро его нашел в глубине распахнутых лиловых глаз.
— Ты же хотел, чтобы я тебя защитил… — продолжал он.
— Замолчи.
Данте в ответ только мягко хихикнул.
— Кто ж знал, что времена так изменятся, а? Что теперь мне придется оберегать тебя, а не наоборот. А ведь раньше…
Акито только приподнял бровь.
— Тебе рот заткнуть?
— Ты всегда верил в мою хрупкость, только… от матери почему-то защищать не спешил, — в его тоне послышались обвиняющие нотки. — Ты же мог нажаловаться деду… Он бы не потерпел, что его любимую внучку избивают.
Акито стиснул челюсти и сжал кулаки.
— Тебе была нужна семья.
— Такая? — рассмеялся, почти промурлыкал Данте. — Ты уверен?
Брат промолчал.
— Но знаешь, я не жалею, — продолжил Удзумэ. — Было и счастливое время…
Драка тем временем перестала быть простыми обменами ударов с кехо и без, а приобретала более крупные масштабы: разлетелась ваза, выбили вначале одни двери, а потом и те, что оказались по соседству. Хорхе смеялся, наслаждаясь битвой с тем, кто ему давно не нравился, Кимэй молчал и был сосредоточен.
Амацукумэ подскочил к кицуне и схватил ее за шиворот. Курадо в роли щита девушку не принял, и просто атаковал с другой стороны. Хорхе пришлось в спешном порядке выставлять щит понадежнее и одновременно прицельно бросать в сторону своего отпрыска свой мудреный снаряд.
— Давай, детка, — Хорхе блокировал удар. — Развлеки беседой моего сына, — теперь пришел черед его атаки, а дорогих ваз в комнате принцессы оказалось немало. — Иначе он заболтает нашего гения, — усмешка, когда ваза полетела прямо в Кимэя, — и мне придет подмога, — Курадо ловко уклонился от самонаводящейся с помощью Сейкатсу вазы и ответил разрядом кей, — и твоему помощнику придется несладко. Расскажи, что ли… — кей просвистела в опасной близости от головы — не увернулся бы, волосы припалила, — …какую-нибудь душераздирающую историю своей жизни! Уверен… ох… у тебя их много!
Кицуне хоть и была сообразительной девушкой, но оказалась к бою неприспособленной и паниковала почем зря. Поэтому при попадании в Акито, забилась и постаралась его оцарапать, как можно глубже, словно защищая свою жизнь. Гений Аши скрутил ее быстро и методично — видно, что у него имелся опыт в таких делах. Вскоре она даже брыкаться перестала, а просто лежала распластанная на полу рядом со все еще обездвиженным Данте. Тот повернул голову и взирал на происходящее если не с философским выражением лица, то очень близким к этому.
— Успокоилась? — осведомился Акито.
Кицуне помолчала, не зная, что ответить, но со временем и с усиливающейся хваткой стальных пальцев Акито на запястьях, кивнула. Акито хмыкнул и отпустил ее. Данте соображал в это время плохо, сознание по-прежнему мутил настырный Инстинкт, но Удзумэ вдруг осознал, что в глазах брата не было ненависти, когда он смотрел на девушку. Наблюдалось нечто вроде жалости, но того ледяного презрения, которым он с готовностью окатывал всех, кто хоть отдаленно напоминал ками, не было и в помине. К ней, как к девушке, как, наверное, к привлекательной кицуне и фрейлине, он проявил несвойственную ему мягкость. Очень нелогичную мягкость, ведь она же его обманула! Данте очень хотелось думать, что это не являлось следствием того, что Акито целиком и полностью всю вину переложил на своего бывшего родственника. Ведь на Удзумэ он смотрел, как на врага всей человеческой расы.
— Извините… — искренне произнесла девушка, глаза ее наполнились слезами. — Извините меня…
Акито кивнул, глядя в ее лицо.
— БЕРЕГИСЬ!.. — только и успел крикнуть Данте, чтобы предупредить брата, когда увидел, что эта мерзкая дама нащупала осколок вазы и вонзила его в Акито. У Акито была хорошая реакция, ее хватило, чтобы увернуться от удара. Кицуне целила в незащищенное горло, но попала в плечо.
Данте всхлипнул от страха и одновременного облегчения, когда понял, что все обошлось. Акито же, не колеблясь, ударил девушку по лицу. Она вскрикнула и дернулась, стараясь вырваться, но ее слишком хорошо держали.
— Я бы на тебя натравил этого ручного зверька, — процедил брат, кивком указывая на Данте, — но он отказывается тебя убивать. Поэтому придется это все же сделать мне!
После его слов кицуне застыла на полу, глядя на то, как Акито безжалостно собирает Сейкатсу. Она была сильной и напоминала грозу — высекала молнии и гремела. Девушка смотрела на все это с ужасом и отчаянием, с обреченностью. Но ей хотелось жить, так отчаянно, так сильно, что она вся оцепенела, не зная, что делать. Дважды ее пытались убить эти люди, и дважды что-то их останавливало. Но случится ли чудо в третий раз — она не знала.
— Я просто хотела, как лучше… — попыталась оправдаться она, но ее голос потонул в грохоте Сейкатсу Сарумэ Акито и звуках боя ками. Сейчас ее никто не мог слышать.
Она говорила правду. И на Аши она покушалась только потому, что хотела помочь господину Кимэю…
Глаза Акито, подсвеченные яркой водной Сейкатсу, смотрели непоколебимо. И рука его не дрожала, когда опускалась на ее уязвимый, ничем не защищенный живот.
"Я хочу жить…" — подумала Анита отстраненно.
"Ты будешь жить", — рассмеялся кто-то очень близко.
А потом огромный цветной вихрь Сейкатсу подхватил ее, закружил и унес далеко-далеко…
* * *
02 день месяца Овцы 491 года Одиннадцатого исхода,
