— Ага, пришли, — ответил двоюродный брат, — и что с того? Можем встать в длинную очередь к секретарю?
Он был прав. К дверям кабинета тянулась нескончаемая цепочка учеников.
— Пришли бы позже — стояли бы еще дольше, — заметил Эалстан.
Сидрок фыркнул. Щеки юноши заалели. Он и сам понимал, что утешение слабое.
Мало-помалу очередь продвигалась. За Эалстаном и Сидроком выстраивалось ее продолжение. Эалстану это нравилось. Быстрее от этого очередь не двигалась, но оставаться последними было неприятно.
По мере того, как двери секретарского кабинета приближались, все ясней становились гневные голоса.
— Что там творится? — спросил он стоявшего впереди парня.
— Понятия не имею, — ответил тот. — Запускают по одному, а выпускают с другой стороны. — Он пожал плечами. — Скоро выясним, наверное.
— Что-то затевается, — уверенно заявил Сидрок. — В прошлой четверти такого не было. Значит, что-нибудь задумали. Интересно, что…
Ноздри его дрогнули, будто у ищейки вроде тех, которых знатные богачи натаскивали на трюфеля и другие грибы.
Эалстан не сообразил бы этого так быстро, но сразу понял, что его кузен, скорей всего, прав. У Сидрока был талант вынюхивать подлости. О том, что это означало, Эалстан предпочитал не задумываться.
— Да это просто безобразие! — заорал парень, только что зашедший в кабинет.
Эалстан склонился к двери, пытаясь разобрать ответ, но секретарь говорил слишком тихо, и слова различить было невозможно. Юноша в раздражении стукнул себя кулаком по бедру.
Вскоре в кабинет вошел парень, стоявший в очереди перед Эалстаном. Теперь, привалившись к двери, можно было услышать, что происходит внутри. Но ничего особенного не происходило. Школяр получил расписание уроков и не сказал ни слова.
— Следующий! — крикнул секретарь.
Эалстан стоял впереди Сидрока и проскользнул в кабинет, обогнав двоюродного брата. Секретарь глянул на него поверх пенсне. Эалстан встречался с ним уже не первый учебный год и знал, чего от него ждут.
— Мастер, меня зовут Эалстан, сын Хестана, — промолвил он.
Вряд ли в школе нашелся его тезка, но обычай требовал назвать имя отца, а в канцелярском деле ритуал был столь же важен, как в чародейском. Во всяком случае, так полагал школьный секретарь, а что думали остальные, его не касалось.
— Эалстан, сын Хестана, — повторил он таким тоном, словно впервые слышал это имя. Пальцы, впрочем, говорили о другом — они листали стопки бумаг с поразительной уверенностью и быстротой. Секретарь выдернул из общей кучи несколько листов, видимо, имеющих отношение к Эалстану.
— Плата за обучение, — заметил он, глянув в один листок, — внесена полностью в начале года.
— Да, мастер, — со сдержанной гордостью ответил Эалстан.
Невзирая ни на что, дела его отца шли лучше, чем у большинства жителей Громхеорта.
— Тогда… вот твое расписание. — Секретарь сунул Эалстану второй листок и, кажется, поморщился. На миг юноша подумал, что ему померещилось, а потом вспомнил услышанные из коридора отголоски бурных споров. Может, и не показалось….
Он глянул на список. Альгарвейский язык, история Альгарве, что-то под названием «природа каунианства»…
— Эт-то что такое? — поинтересовался он, указывая на «природу».
— Новый предмет, — ответил секретарь.
Это сказало Эалстану куда меньше, чем юноше хотелось бы, но секретарь упрямо выпятил челюсть. Видно было, что больше он распространяться на эту тему не станет.
Мысленно пожав плечами, Эалстан просмотрел список до конца: фортвежский язык и грамматика, фортвежская литература… и хоровое пение.
— А где все остальное? — поинтересовался он. — Где амулетное дело? Где арифметика?
— Эти предметы больше не преподаются, — ответил секретарь и сжался, как в ожидании удара.
— Что? — Эалстан тупо уставился на него. — Почему?! Какой смысл учиться в школе, где ничему не учат?
Получилось в точности как у отца, хотя юноша об этом не догадывался.
Судя по выражению физиономии, отвечать секретарю не хотелось. Но пришлось, и ответ снимал со школьного письмоводителя всякую ответственность.
— Эти предметы больше не преподаются по приказу оккупационных властей.
— Они же не могут… — воскликнул юноша.
— Могут. Еще как могут, — отозвался секретарь. — Директор очень возмущался, но это не помогло. А вам, юноша, остается только выйти вон в ту дверь, чтобы я мог взяться за следующего школяра.
Эалстан мог бы еще много чего сделать — например, устроить скандал, как иные его соученики. Но он был слишком потрясен. В оцепенении он вышел в указанную дверь и замер посреди коридора, глядя на расписание. Ему стало любопытно, что скажет отец, увидев этот листок. Должно быть, нечто цветистое и запоминающееся.
Не прошло и минуты, как Сидрок показался в дверях, сияя улыбкой.
— Силы горние, неплохая нам предстоит четверть, — заметил он. — Единственный трудный предмет у меня — это альгарвейский.
— Покажи-ка свое расписание, — попросил Эалстан. Кузен отдал ему бумажку. Юноша пробежал ее глазами. — Точно как мое, все верно.
— Разве не здорово? — Сидрок готов был танцевать от радости. — Хоть раз в жизни у меня мозги не будут из ушей течь, когда домашнее задание делаю.
— Нам следовало бы учить более трудные предметы, — заметил Эалстан. — Ты понимаешь, почему расписание уроков поменяли? — Сидрок покачал головой. Эалстан пробурчал под нос нечто такое, чего кузен, по счастью, не услышал. — Мы не учим по-настоящему сложные предметы, потому что рыжики нам не дают, — вот почему.
— А? — Сидрок почесал в затылке. — Какая альгарвейцам разница, будем мы учить амулетное дело или нет? Для меня-то разница есть — я знаю, какое оно сложное, — но альгарвейцам-то что?
— Я тебе давно говорил, что ты болван? — поинтересовался Эалстан. Сидрок вовсе не был глуп, но сейчас суть происходящего явно от него ускользнула. Не дожидаясь, когда кузен рассердится, Эалстан продолжил: — Они хотят, чтобы мы были глупы. Хотят, чтобы мы остались невеждами. Хотят, чтобы мы ничего не знали. Ты фортвежскую историю в этом списке видишь? Если мы забудем о временах короля Фельгильда, когда Фортвег был величайшей державой Дерлавая, как сможем мы мечтать об их возвращении?
— Не знаю. Ну и пес с ними, вообще-то, — ответил Сидрок. — Главное — в этой четверти мне не придется треугольники мерить, и я этому рад до икоты.
— Ну как ты не понимаешь? — воскликнул Эалстан почти с отчаянием. — Если альгарвейцы не позволят нам ничему учиться, к тому времени, как у нас дети подрастут, фортвежцы останутся тупыми крестьянами.
