потому что на крыльце обычно дует приятный ветерок, который прогоняет комаров.
Йоусия взобрался на широкие перила крыльца и прижался спиной к стене дома. С северо-запада долетали голоса воблинов. Они переговаривались друг с другом низкими утробными голосами, которые сливались в нестройный гул звуков, значение которых ни один исследователь еще не выяснил.
– Этот дом символизирует для меня несовершенство жизни, – сказал Йоусия.
Элина погладила шероховатую поверхность бревна и подумала, что же, интересно, дом символизирует для нее? Он казался ей просто домом.
– Когда-нибудь я отсюда уеду, – добавил Йоусия.
– И совсем не будешь скучать, ни по чему?
– Нет.
– Даже по реке?
– Даже по реке.
– По-моему, она классная.
Йоусия постукивал подошвой по столбу, который поддерживал крышу крыльца.
– Ничего классного тут нет.
– И деревья все не похожи друг на друга.
– Понастроить бы здесь, – Йоусия провел пальцем вдоль берега реки, – побольше домов из бетона. Вот это было бы классно.
На следующий день была очередь Элины. Она проснулась в шесть и прибралась в комнате. Пошла на кухню, взяла тряпку и принялась вытирать стол. В кухню заглянул отец. Спросил у Элины, все ли с ней в порядке.
– Навести порядок в доме, чтобы было как у людей, – это что-то ненормальное? – пожала плечами Элина.
– Кто-то в гости придет?
– Йоусия Мякитало.
– Насчет этого вашего задания?
– Ага.
– Что-то большое какое-то задание.
Йоусия приехал в Юлияакко прямо из школы. Он обошел все комнаты и сказал, что Элина живет в очень приятном доме. Свое мнение Йоусия сообщил и родителям Элины. Отец смотрел на молодого человека широко раскрытыми глазами. Мать молчала с непроницаемым видом. Элине было до глубины души стыдно за них. Она поспешила увести Йоусия в прихожую. Они сунули ноги в резиновые сапоги и отправились на болото. Элина взяла стоявший у двери спиннинг.
Позже, на берегу озерца, Йоусия, почесав в затылке, сказал:
– Интересный выбор.
Комары облепили их со всех сторон. Элина отцепила блесну от катушки.
– На что поспорим – я поймаю рыбу с первого броска?
– В этой грязной луже?
– Ну.
– Я сделаю за тебя домашку, если поймаешь.
– Спасибочки, – улыбнулась Элина и забросила снасть.
Щука, которую вытянула Элина, была маленькой и тощей. Она весила не больше полкилограмма. Рыба лежала на болотном перегное, извиваясь и поводя хвостом из стороны в сторону, словно до времени извлеченный из утробы злобный эмбрион. Элина взяла щуку со спины и посмотрела в темные отверстия ее глаз. Стряхнула с себя видение, которое открылось ей на дне щучьих зрачков. Ударила рыбу ножнами от финки по голове. Щука задрожала. Элина ударила снова. Чешуя затрепетала, и рыба обмякла.
Элина срезала двадцатисантиметровую ветку с ивы, очистила ее от всех сучков, кроме нижнего, от которого оставила пару сантиметров. Просунула кукан под жаберную крышку, покачивая им, пока ветка не вышла из пасти щуки. Затем взялась за этот конец, вытянула его наружу и потрясла, чтобы рыба провалилась по веточке до нижнего сучка. Подняла добычу повыше и повертела ее в теплых лучах заходящего солнца, похожих на мед, в который погрузилось все вокруг.
По словам ее мамы, сказала Элина, щука – это посол, который наделен полномочиями беспрепятственно перемещаться из одного мира в другой. Эта щука, возможно, побывала в сотнях измерений, которые неподвластны человеческому сознанию.
– Тем не менее теперь она висит на кукане, – сказал Йоусия.
Они вернулись на ферму Юлияакко. За хлевом Элина бросила щуку с берега в заросли купальницы.
– Отлично можно было бы пожарить, – удивился Йоусия.
– Щук из Ям-озера нельзя есть.
– Почему?
– Точно не знаю. Слушай, хочешь, я покажу тебе кое-что интересное?
Они вошли в дом. Отец на кухне нарезал соленую свинину. Мать развешивала в сауне постиранное белье. Элина провела Йоусия в родительскую спальню. Усадила его на широкую кровать, вытянула ящик тумбочки у кровати и достала из него толстую черную тетрадь в кожаном переплете.
– Что это? – спросил Йоусия.
– Мамин дневник.
Элина села на кровать рядом с Йоусия и стала перелистывать страницы.
– Можно я посмотрю? – спросил Йоусия.
– Нет.
– Хорошо.
В тетради были чертежи, цифры и схемы. Странные символы. Между некоторыми страницами лежали высушенные цветы, пауки или бабочки.
– Вот, – сказала Элина.
Она показала на разворот, густо заполненный записями. Сверху по самому краю было написано: «Ям-озеро».
Элина прочла вслух:
– «Щука заплывает в озеро каждую весну. И всякий раз она выглядит одинаково. Кауко говорит, что ловит ее каждое лето вот уже десять лет подряд. Его отец – двадцать лет. В промежутке был один год, когда ее забыли поймать. Тогда был плохой урожай. Место подходящее. Мы там колдуем». Значит, все дело в колдовстве, – подытожила Элина.
– Покажи.
– Погоди. Тут в конце написано, что колдовской обряд проведен. И дата. Восемь лет назад.
Йоусия воззрился на Элину.
– Твоя мама колдовала на озере?
– Похоже на то.
– Я хочу посмотреть, – Йоусия выхватил тетрадь из рук Элины и начал читать:
В щучий потрох посылаю…
– Молчать! – донеслось от двери.
Йоусия уронил дневник на колени. Перед ними стояла мать Элины.
Йоусия протянул ей дневник:
– Вот.
– Запретное влечет детей, – сказала она голосом врача, который диктует на магнитофон симптомы больного.
Йоусия продолжал держать дневник в протянутой руке. Но мать Элины не собиралась забирать его, и в конце концов Йоусия опустил тетрадь себе на колени, а потом переложил на кровать.
– Прости, – сказала Элина.
– Я велела тебе замолчать, – мама Элины строго посмотрела на Йоусия, – потому что эти слова, произнесенные в определенном месте и в определенное время, могут привести к большой беде. И даже… – она сделала паузу. – К смерти.
– О’кей, – отозвался Йоусия. После этого мама обратилась к Элине:
– Я говорила тебе, чтобы ты не смела читать мои дневники. Потому что в них есть вещи, которые тебе пока не понять. Поэтому они опасны. Да, в свое время ты получишь все мои записи. Если дождешься.
Сказав это, она вышла из комнаты так же беззвучно, как и вошла.
Элина положила дневник обратно в ящик прикроватной тумбочки. Они выскочили во двор и бежали до самого хлева.
– У тебя довольно необычная мама, – сказал Йоусия.
– Да.
Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и разразились смехом.
– Я чуть в штаны не навалил, – признался Йоусия.
– А я-то думала, ты вообще ничего не боишься.
– Я и не боюсь, ничего и никого… Кроме твоей матери.
– Я ее тоже иногда боюсь.
– Наверное, ты знаешь, что про нее в деревне говорят.
– Да.
– Что она колдунья.
– Да.
– Это правда?
Элина хмыкнула.
– Ну, может, немного.
– А ты?
– Как сам-то думаешь?
– Не смотри на меня так.
– Я не знаю.
Лес стоял перед ними стеной. Оттуда доносилось чириканье и щебет. Казалось, это пели сами ели, березы и сосны, а не птицы в их ветвях.
– Ты должен сделать за меня домашку, – напомнила Элина.
Йоусия взял Элину за руку.
– Что? – Элина вскинула брови.
Йоусия ничего не сказал.
– Что-то случилось?
Йоусия продолжал держать ее за руку. Потом что-то прошептал.
– Что ты сказал?
Йоусия отпустил ее.
– Просто сказал, что славный вечер.
8
Янатуйнен взяла удочки, стоявшие у двери, выходившей во двор, и спустилась к реке по тропинке, которая сбегала с крутого берега. Крутояр, весь заросший купальницей, тянулся в обе
