не успею всех спасти. Нельзя допустить, чтобы кто-то погиб. Даже если придется принести в жертву себя. Руки сжались в кулаки.
Когда магический свет померк, я удивленно моргнул и поспешно погасил боевые молнии, которые уже прыгали, готовясь вырваться на свободу, вокруг моих кулаков.
У меня на полу, одетая в плотную белую ночную сорочку до пят, сидела катастрофа Лори Гринс собственной персоной. Босая, с волосами, заплетенными в косу, хрупкая, красивая. Она щурилась и часто моргала от света ламп.
Стоп.
Как?! Как она сюда попала?!
И что она здесь забыла?
Шоколадные глаза уставились на меня. Внутри что-то дернулось, исступленно и счастливо.
Мне не нравилось так реагировать на нее. Мне не нравилось, что мои эмоции выходят из-под контроля.
— Что ты делаешь в моей комнате, Грей? — возмутилась мышь, вставая.
В руке у нее был зажата какая-то подвеска на тонкой золотой цепочке.
Катастрофа Гринс была полна такого искреннего негодования, что я даже на секунду усомнился в том, моя ли эта комната. Огляделся. Кажется, моя.
Расплылся в ехидной улыбке.
Остатки напряжения из-за того, что я принял катастрофу за очередной визит сумеречных тварей, улетучивались, зато внутри поднимала голову непонятная радость из-за того, что Гринс — рядом, вот, на расстоянии вытянутой руки. Ощущение правильности затапливало с головой. Здесь ей самое место. Рядом со мной. О том, откуда у меня такие мысли, я предпочитал не думать.
— А чему ты улыбаешься, Грей? — возмутилась катастрофа. — Что ты здесь забыл?
— Я улыбаюсь, потому что ты у меня в комнате, — ухмыльнулся я шире. — И ты в ночной сорочке.
Она ойкнула, побледнела, бросила взгляд по сторонам — а потом покраснела. Все это произошло за пару секунд — наблюдать было забавно.
Потом Гринс бросила взгляд мне за спину и замерла.
— Что…
Аделия! Если они начнут драться и меня делить — то академия может и не выстоять, учитывая запас сил катастрофы и то, что она их не контролирует совершенно.
Так что защищать придется Аделию, несмотря на то, что я, в целом, болел за Гринс.
Она пролетела мимо меня к кровати.
— Гринс… — начал я и обернулся.
Шутливое настроение тут же улетучилось.
Аделия была без сознания.
— Я за лекарем, — бросил я. — Присмотри за ней.
Гринс села на край кровати рядом с Аделией и принялась растирать ей ладонь.
— Ты что делаешь?
— У нее обморок, — бросила Гринс. — От испуга. Ты что, не знаешь, с кем встречаешься?
— То есть?
Я ощутил непонятный укол обиды из-за того, что Гринс так безразлично это произнесла.
— Мне Денни рассказал, — ответила Гринс, принимаясь за ее вторую ладонь. — Что с ней такое бывает из-за сильного испуга. Видимо, испугалась вспышки портала. Ты ей что-то сказал? Сходи за лекарем, лучше используй свой портальный артефакт. Второй этаж, левое крыло…
— Я помню.
Гринс потянулась к вискам Аделии и начала аккуратно их массировать. Ее движения были легким и точными.
— И окно открой. И воды принеси, — скомандовала она.
Выполнив короткие указания и приготовившись активировать мой собственный портальный артефакт, я замер. Мозг привычно анализировал информацию, за доли секунды вычленяя из происходящего главное.
Рядом с Гринс на покрывале лежала подвеска: с десяток переплетенных колец на тонкой золотой цепочке — портальный артефакт. Дорогой. И, что самое интересное, сделанный рукой неизвестного мне мастера: в столице тех, кто может изготовить такое, было всего человек десять — с их работами я был знаком.
Странно.
Это первая странность.
А вот вторая…
Гринс явно приводила Аделию в чувство — умело и уверенно.
— Не проще ли сделать это магией?
— Не проще, — огрызнулась Гринс, вытягивая ноги Аделии прямо. — Хотя я с удовольствием бы уронила потолок тебе на голову, я не собираюсь колдовать здесь и случайно причинить вред ей.
Я кивнул, наблюдая за тем, как Гринс похлопывает Аделию по щекам тыльной стороной ладони, держа наготове стакан воды.
Я слышал о таком: бедняки, у которых не было магии, изобретали свои способы лечения. Целители в основном смотрели на это свысока, считали игрушками, но кто-то все-таки интересовался.
На чьей стороне была правда, я не знал, но Аделия повела головой и, кажется, открыла глаза.
Невольно внутри поднялась волна восхищения Гринс. Как она быстро сориентировалась в происходящем, как бросилась помогать потерявшей сознание Аделии. Хотя я уже знал, что Гринс в академии не любят, и вряд ли Аделия — исключение.
Но.
Было одно важное “но”.
Вся эта картина… деловитая Гринс, ее выражение лица, интонации — вдруг показались мне ужасно знакомыми, как будто я это все уже видел. К сентиментальному чувству дежа вю я был не склонен, так что пришедшая в голову мысль была довольно странной.
Где я мог ее встречать? Конечно, ее лицо показалось мне знакомым, но буду честным: разве я мало хорошеньких кудряшек повидал за свою жизнь?
Кажется, здесь было что-то другое.
Раньше, чем я успел прийти к каким-то выводам, дверь распахнулась, и в комнату влетел Алан в брюках и в пиджаке, наскоро наброшенном поверх пижамной полосатой куртки.
— Что здесь… — Он окинул взглядом комнату. Меня, Гринс в ночной сорочке, Аделию, которая наконец пришла в себя и открыла глаза. Аделия, к слову, все еще была целомудренно одета в закрытое платье. Несмотря на это, Алан укоризненно произнес: — Кайден.
Гринс покраснела, но упорно повернулась к Аделии и поднесла к ее губам стакан с водой. Аделия, которая, должно быть, не до конца поняла, где она находится и что вокруг происходит, отпила немного.
Нужно показать ее все-таки лекарю. Она всегда так реагирует на испуг? Хорошо, что она не боевик, иначе стала бы самым бесполезным боевиком в мире.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил я у Алана.
— У меня сигнальные чары взорвались, — рявкнул он. — Взлом защиты академии! Я думал, у тебя здесь…
Он замолчал и сжал губы.
Не было нужды продолжать: Алан, как и я, первым делом подумал о сумрачных тварях, снова прорвавших пространство. Сейчас уже не верилось, что когда-то мы в самом деле считали их сказками.
Издали сумрачных тварей можно было принять за собак — если бы собаки были пепельно-серыми, могли летать, появляться и исчезать, где им вздумается, достигали размеров лошади, имели пустые черные провалы глазниц и… могли выпускать изо рта бесконечно длинные нити-щупальца.
Эти нити-щупальца легко могли поранить хоть обычного человека, хоть дракона. Пропитанные кислотой, они оставляли на коже глубокие раны, ломали кости, рвали сухожилья и убивали за считанные секунды.
— У меня здесь другое, — я кивнул на Гринс, которая поила все еще растерянную
