— Не знаю.
Мы прошли мили две, а затем солнце совсем село. Ночь была черной и усыпанной алмазными звездами.
— Немного неподходящий для нас с тобой способ передвижения, — сказал Рэндом.
— Верно.
— И все же я боюсь творить лошадей.
— Я тоже.
— Вот сейчас, как ты сам оцениваешь обстановку? — спросил Рэндом.
— Дерьмо и дрянь, — сказал я. — У меня такое чувство, что скоро они дадут знать о себе.
— Как думаешь, может, нам уйти с дороги?
— Я думал об этом, — вновь соврал я, — и, вероятно, нам не повредит прогулка в сторонке.
Так мы и сделали.
Мы шли среди деревьев, двигались мимо темных, причудливой формы, скал и кустов. А над нами медленно поднималась луна, большая, серебряная, разгоняющая ночь.
— Меня не покидает чувство, что нам не удастся пройти, — сказал мне Рэндом.
— А можно ли положиться на это чувство? — спросил я.
— Еще как.
— Почему?
— Слишком далеко и слишком быстро, — отозвался он. — Мне это не нравится. Сейчас мы в реальном мире, слишком поздно поворачивать назад. Мы не можем играть с Тенями, мы можем положиться только на наши клинки (на его боку висел короткий клинок с орнаментом). Я чувствую, что мы оказались здесь по желанию Эрика. Делать нечего, но раз уж мы здесь, то я предпочел бы драться за каждый дюйм пути.
Мы прошли еще милю и остановились покурить, придерживая сигареты так, чтобы ладонь прикрывала огонек.
— Славная ночь, — сказал я Рэндому и холодному ветерку.
— Полагаю… Что это?
Позади нас легко зашуршал кустарник.
— Может быть, зверь?
Клинок моментально очутился в его руке.
Мы подождали несколько минут, но ничего не услышали.
Он вложил клинок в ножны, и мы пошли дальше.
Позади нас звуков больше не было, но, немного погодя я услышал слабое шуршание впереди.
Он кивнул головой в ответ на мой взгляд, и мы стали двигаться более осторожно.
Впереди нас довольно далеко показался слабый свет, словно отблеск костра.
Звуков больше не раздавалось, и пожатием плеч он молчаливо уступил моему жесту.
— Направо, в лес.
Больше получаса прошло прежде, чем мы добрались до стоянки. Вокруг костра расселось четыре человека, и еще двое спали в стороне. У девушки, привязанной к дереву, лица было не видно, но когда я взглянул на ее фигуру, я почувствовал, как сильно забилось сердце.
— Может ли это… — прошептал я.
— Да, — ответил он, — по-моему, может.
Затем она повернула голову, и я узнал ее.
— Дейрдре!
— Хотел бы я знать, что натворила эта сука, — сказал Рэндом. — Судя по костюмам этих ребят, ее ведут в Янтарь.
Я увидел, что стражи были одеты в черное, красное и серебряное — насколько я помнил по Козырю и еще откуда-то, это были цвета Эрика.
— Раз Эрик ее хочет, значит, он ее не получит, — сказал я.
— Лично я Дейрдре никогда не любил, — сказал Рэндом, — но я знаю, что любишь ты, следовательно… — и он вынул клинок из ножен.
Я сделал то же самое.
— Приготовься, — сказал я ему, поднимаясь.
И мы кинулись на них.
Вся битва заняла у нас минуты две, не больше.
Она глядела на нас, и свет от костра превратил ее черты в кривляющуюся маску. Она плакала и смеялась, повторяла наши имена громким и испуганным голосом, и я перерезал ее путы и помог встать на ноги.
— Приветствую, сестра. Не хочешь ли присоединиться к нам на Пути в Янтарь?
— Нет, — сказала она. — Спасибо, что спасли мне жизнь, но я предпочитаю сохранить ее. Можно подумать, я не знаю, для чего вы идете в Янтарь.
— Разыгрывается трон, — ответил Рэндом, что было для меня новостью, — и мы — заинтересованные стороны.
— Если вы столь умны, то останьтесь в стороне и проживите подольше, — сказала она. О боги! До чего она была милая, хотя и выглядела немного устало и грязно.
Я обнял ее, потому что мне так этого хотелось, и прижал к себе. Рэндом нашел мех с вином, и мы выпили.
— Эрик — единственный принц в Янтаре, — сказала она, — и войска ему преданы.
— Я не боюсь Эрика, — ответил я и понял, что не уверен в этом.
— Он никогда не позволит тебе войти в Янтарь, — сказала она. — Я сама была пленницей, пока пару дней назад мне не удалось воспользоваться одним из потайных ходов. Я думала, что мне удастся уйти в Тени, пока все это не кончится, но рядом с истинным миром это сделать не так-то просто. И его вояки нашли меня сегодня утром. Они вели меня обратно. Я думаю, он мог бы убить меня, но я не уверена. Как бы то ни было, я играла в этом городе роль марионетки. Думаю, Эрик свихнется от злости, но опять-таки я не уверена…
— А что Блейс? — поинтересовался Рэндом.
— Он насылает из Теней всяких чудовищ, и Эрика это сильно расстраивает. Но Блейс ни разу не атаковал всеми силами, поэтому Эрик беспокоится, ведь кому быть хозяином Короны и Скипетра — до сих пор еще не ясно, хотя Скипетр Эрик все время держит в правой руке.
— Понятно. А о нас он говорил когда-нибудь?
— О тебе нет, Рэндом. О Кэвине — да. Он боится возвращения Кэвина. Следующие пять миль пути довольно спокойны, но потом, потом каждый шаг пути грозит внезапной опасностью. Каждый камень — ловушка, каждое дерево — засада. Из-за Блейса и из-за Кэвина. Он и хотел, чтобы вы дошли до этих мест, ведь, с одной стороны здесь не уйти в Тени, а с другой — не так легко скрыться от его власти. И ни один из вас не сможет проникнуть в Янтарь и при этом избежать ловушки.
— Но ты-то сбежала…
— Это — другое дело. Я старалась выйти, а не войти. Возможно, он не охранял меня так, как берег бы любого из вас: благодаря моему полу и слишком мелким амбициям. Но все же, как вы видите, успеха я не достигла.
— Теперь достигнешь, сестра, — сказал я, — и успех будет с тобой, пока мой клинок может подняться в защиту твоего имени.
И она поцеловала меня в лоб, сжала мне руку. Я всегда млел, когда она это делала.
— Я уверен, что нас преследуют, — сказал Рэндом, и по его жесту мы скрылись в темноту.
Мы лежали за кустом, пристально глядя назад, на путь, который только что преодолели.
После возбужденного перешептывания оказалось, что решение следовало принимать мне. На самом деле вопрос был очень прост: что дальше?
Этот вопрос был слишком важен, и я не мог больше притворяться. Я знал, что мне следует не доверять им, даже милой Дейрдре, но если уж быть честным, то лучше — Рэндом, раз он уже по горло увяз в наших делах, а Дейрдре была моей любимицей.
— Возлюбленные родственники, — сказал я им. — Я должен сделать одно признание…
Рука Рэндома уже судорожно сжала рукоять клинка. Значит, вот как мы можем доверять друг другу. Я почти слышал тиканье у него в голове: "Кэвин привел меня сюда, чтобы предать", — твердил он себе.
