Короче становились тени. Реже стреляли со стороны королевских войск. Порох кончается, да и меньше тех, кто может держать оружие. Князь Ренс тоже ранен, рукав набух кровью. Ругается князь: не могли левую прострелить! «Поторопи их, Росс-покровитель», – просит княжич. Знает ли отец, что Темка заперт на этой горке? «Поторопись, папа!»
То ли тени расплываются, то ли ползет кто. Темка пальнул на всякий случай, и тут же прокатился над позициями голос князя:
– Дерьмо шакалье! Кто стреляет? Руки оторву!
И снова затишье. Темка, не утруждая себя лишними движениями, лизнул присыпанный снегом камень. Пресные капли скользнули в пересохшее горло и тут же растаяли.
– Снова идут, – сплюнул сосед. – Вон, слева.
– Приготовиться!
Темка приподнял тяжелую голову. Точно, идут. Прут даже.
– Сомнут, Матерь-заступница, – шепчет сосед. – Что мы в них, камнями кидать будем? Ох, Создатель, не оставь детушек сиротами.
Княжич собрал растрескавшимися губами еще снега. Усмехнулся: он ли касался ими тоненьких пальцев принцессы? Не верится.
Накатывали и откатывали – как волна билась. Оставались убитые и раненые – то тут, то там тянулся стон, слышалась молитва, выкрикивались проклятия. Один из раненых лежал на камнях прямо перед Темкой, звал маму, зажимая красными руками живот. Порученец покосился на князя, уловил момент, когда тот смотрел в другую сторону, – и выстрелил. Дернулся мятежник, захлебнулся стоном: «Ма-а-а…»
Зло ощерился князь:
– Я сказал не переводить попусту!
Казалось, вечность уже прошла на этой высотке. Темке почудилось даже: они все давно убиты, но не попали в Сад Матери-заступницы, а прокляты вести нескончаемый бой. И когда на дороге показалась королевская конница, порученец удивился.
«Успели», – подумал он, слизывая последний снег с торчащего перед носом камня.
– Слышь, успели, – прокашлял Темка соседу. Тот не ответил, смотрел красной воронкой вместо глаза, красным же была залита борода.
***
Узкая тропа влилась в широкую дорогу, и уже не поднимались, а спускались в долину. Крег и Митька ехали рядом.
– Конечно, чаще называют Рагнер. Но на самом деле имя ему – Рагнер-крег-борн. Когда-то был Рагнер-борн, то есть «Каменный город». Добавив же «крег», стал княжим, или властным, или правящим городом. Крег – не просто князь, как принято считать у вас.
– Владетель живет в городе?
– Нет. Внутри Рагнера есть крепость Корслунг-хэл – это резиденция владетеля.
– Корслунг-крег-хэл? – уточнил Митька, постаравшись выговорить правильно.
Альбер с улыбкой качнул головой.
– Вот он – корслунг, – указал на герб, вышитый на камзоле. Митька уже видел на оружии и на плащах чудное животное – крылатого коня с головой коршуна.
– Корслунг – зверь не нашей земли, водятся они в Садах. Один был пожалован Матерью-заступницей покровителю нашему Родмиру за воинскую доблесть. Корслунг – гордый зверь, он мало кому покорится. Добавлять еще и «крег» – все одно что назвать волка волчьим волком.
Дорога становилась оживленной, неспешно едущий отряд обогнала карета. Качнулась штора – видно, путник любопытствовал. Митька поймал себя на том, что смотрит вслед карете с затаенным нетерпением – скоро и он въедет в Рагнер, столицу Роддара. А вот остальные илларцы, напротив, становились мрачнее. Только старик Дробек устал так, что был рад любому концу путешествия.
– Заветная мечта наших мальчишек – увидеть Родмира верхом на корслунге.
– Я бы тоже хотел.
– Увы, княжич, могу обещать вам лишь мраморных крылатых коней. Рагнер славится своими каменных дел мастерами.
Митька кивнул, вспомнив города Роддара. Закованные в крепостные стены, устремленные вверх множеством башен с высокими шпилями, они поражали лепниной на фронтонах домов, статуями-указателями на перекрестках, затейливыми каменными «стражами» у ворот – каких только причудливых зверей не рождала фантазия мастеров. Не меньших чудес княжич ждал и в Рагнере.
Город действительно удивил сразу. Столица – сердце Роддара – не пряталась за стенами. Если другие города подавляли мощью заградительных сооружений, то Рагнер открыт каждому. Но именно в этом чудилась еще большая угроза. Глядя сверху на лежащий в горной чаше каменный город, Митька вспомнил поединок в снежном кругу. Рагнер был похож на бойца, снявшего рубашку, и горе тому, кто придет с войной. И все же он красив, словно высечен талантливым камнетесом. Видна четкая паутина дорог, сходящихся к центру, туда, где в окантовке стен блестят заснеженные крыши Корслунг-хэла.
Княжич скинул перчатку, тронул щеку – шрам явственно чувствовался под пальцами. Зуд прошел давно, но забыть о рубце не давали взгляды. Мало шансов у меченого чужеземца на встречу с Хранителем. Как понял Митька из оброненных крегом фраз, уважение к Хранителю в Роддаре не меньше, чем к владетелю.
– Поехали, – поторопил князь Тольский угрюмых пленников.
В долине ветер утих, стало теплее. Рагнер-крег-борн начинался сразу, вроде только проезжали мимо скалы, а уже тянется рукотворная стена, виднеется за ней дом. Митька понял, почему город так назвали, – ничего, кроме камня, в нем и не видно. Мощеные улицы, сложенные из камней ограды, массивные дома. Казалось бы, мрачным должен быть Рагнер, но фасады сглаживались плавными глухими арками; тонкие колонны поддерживали узкие козырьки крыш; игольчатые башни, похожие на перевернутые сосульки, тянулись в небо, соперничая с горами. Порой с одной стороны улицы на другую перекатывались каменные дуги, на них гроздьями висели летучие мыши – если бы не размеры, можно было бы принять за живых, – или распластывались и вовсе неведомые чудища, свешивали шиповатые хвосты и разевали пасти.
Изваяний действительно было много, и не только обещанных мраморных корслунгов. Встречались и виденные ранее каменные гады с узкими провалами зрачков, и массивные быки с длинными гривами, и хищные кошки, изготовившиеся к прыжку. А еще – змеи, то стоящие на хвостах, то свивающие чешуйчатые тела в кольца, ни в каком другом городе Митька не видел столько змей. Но, конечно, больше всего крылатых коней. На одном из них сидел пацаненок в драном кожухе, на поясе у него болтался деревянный меч. Мальчишка проводил путников любопытствующим взглядом.
Становилось многолюднее, статуи встречались все более причудливые, и вырастала стена Корслунг-хэла. Дорога вышла на перекрестье, дальше она загибалась вкруг крепости. Слева была высокая ограда, справа – небольшая площадь с еще одним корслунгом. Крег свернул, мимоходом провел по птичьей голове, стряхивая снег, тронул кончик крыла.
