Позднее в гостиницу Хауканы прибыл Шенн из Ирабика в сопровождении шести своих родственников, которые были из касты купцов, но вооружены как воины. Увидев, что гостиница явно мирная и никто из гостей или посетителей не вооружен, они отложили в сторону свое оружие, а сами сели поближе к принцу.
Шенн был высоким, но заметно сгорбленным человеком. Он носил коричневую одежду и темный тюрбан, спускавшийся почти до широких, мохнатых как гусеницы бровей молочного цвета. Борода казалась заснеженным кустом, от зубов остались одни пеньки, что было заметно, когда он смеялся. Нижние веки набрякли и покраснели, как бы от горя и усталости после столь многолетней поддержки налитых кровью глаз, которые явно пытались выскочить из своих впадин.
В конце вечера врач принца извинился и вышел, так как он наблюдал за приготовлением десерта и должен был ввести наркотик в пирожное, предназначенное Шенну. После десерта Шенн все более был склонен закрывать глаза и все чаще клевал носом.
— Хороший вечер, — бормотал он между всхрапываниями и, наконец, уснул так крепко, что его не могли добудиться. Родственники не были в состоянии доставить его домой, потому что врач принца добавил в их вино хлоралгидрата, и они к этому времени уже храпели, растянувшись на полу. Старший придворный принца договорился с Хауканой относительно их устройства, а Шенн был перенесен в помещение Сиддхарты, куда тут же пришел врач. Он распустил завязки одежды Шенна и заговорил тихим, убеждающим голосом:
— Завтра днем ты станешь принцем Сиддхартой, а эти будут твоими слугами. Ты пойдешь с ними в Зал Кармы требовать тело, которое Брама обещал тебе дать без предварительного суда. Ты останешься Сиддхартой на все время пересадки и вернешься сюда со своими вассалами, чтобы я тебя осмотрел. Ты понял?
— Да, — прошептал Шенн.
— Повтори, что я тебе сказал.
— Завтра днем, — сказал Шенн, — я стану Сиддхартой, командующим этими слугами…
* * *
Ярко расцвело утро, и с ним обязанности. Половина людей принца выехала из города, направляясь к северу. Отъехав за пределы наблюдения из Махартхи, они свернули на юго-запад, через холмы, и остановились только, чтобы надеть свое боевое снаряжение.
Шестерых послали на улицу Кузнецов, откуда они вернулись с тяжелыми парусиновыми сумками; содержимое сумок было распределено по карманам трех дюжин людей, и те после завтрака уехали в город.
Принц совещался со своим врачом Нарадой и сказал ему:
— Если я неправильно судил о милосердии Неба, то я и в самом деле проклят.
Доктор улыбнулся.
— Сомневаюсь, чтобы ты судил неправильно.
Так они перешли от утра в тихую середину дня. Мост Богов золотился над ними.
Когда их снаряды проснулись, им помогли опохмелиться. Шенн получил постгипнотическое внушение и поехал с шестью слугами Сиддхарты во Дворец Мастеров. Родственников же его уверили, что Шенн спит в комнатах Сиддхарты.
— Самый большой наш риск, — говорил врач, — это Шенн. Вдруг его узнают? Факторы в нашу пользу — что он мелкий правитель далекого королевства и в этом городе недавно. Большую часть времени он провел с родственниками и не являлся еще для суда. А Мастера пока не знают его тебя в лицо…
— Если только Брама или его жрец не описал меня им, — сказал принц. — Насколько я представляю, моя беседа могла быть записана на пленку, а пленка передана Мастерам для опознания.
— А, собственно, зачем им это делать? — спросил Нарада. — Вряд ли они стали бы применять тайные и хитрые предосторожности к человеку, которому оказывают милость. Нет, я думаю, мы можем откинуть это. Шенн, конечно, не сможет пройти проверку зондом, но поверхностный осмотр пройдет, поскольку его сопровождают твои слуги. В настоящее время он уверен, что он Сиддхарта, так что может пройти через обычный детектор лжи — я думаю, это самое серьезное препятствие, какое ему встретится.
Итак, они ждали. Три дюжины людей вернулись с пустыми карманами, собрали свои манатки, оседлали лошадей и один за другим потянулись из города, как бы в поисках развлечений, но в действительности медленно продвигаясь в юго-западном направлении.
— До свидания, добрый Хаукана, — сказал принц, когда оставшиеся его люди сели на лошадей, — я уношу, как всегда, хорошие воспоминания о твоем жилище и обо всем, что встретил вокруг. Я сожалею, что мое пребывание здесь заканчивается так неожиданно, но я должен ехать и подавить восстание в провинциях, как только выйду из Зала Кармы… Ты знаешь, такие вещи всегда вылезают, едва правитель повернется спиной. Так что, как бы ни хотелось мне пробыть еще недельку под твоей крышей, придется это удовольствие отложить до другого раза. Если кто-нибудь спросит меня, скажи, чтобы меня искали в Гадесе.
— Гадес, Господин?
— Это южная провинция в моем королевстве, известная своим исключительно жарким климатом. Но скажи именно эту фразу, особенно жрецам Брамы, которые могут поинтересоваться в ближайшие дни насчет моего пребывания.
— Будет сделано, Господин.
— И позаботься о мальчике Диле. Я надеюсь снова послушать его игру в свой следующий визит.
Хаукана низко поклонился и собрался было начать речь, но принц бросил ему последний кошелек с деньгами и сделал добавочные комментарии по поводу вина из Уратхи, а затем быстро вскочил в седло, выкрикивая приказы своим людям, чем быстро засушил дальнейший разговор.
Затем они выехали из ворот и скрылись, оставив у Хауканы врача и трех воинов, которых нужно было лечить лишний день от чего-то связанного с переменой климата, прежде чем они присоединятся к остальным.
Принц и его свита проехали через город боковыми улицами и выехали на дорогу к Дворцу Мастеров Кармы. Пока они ехали по ней, Сиддхарта обменивался тайными знаками с теми тремя дюжинами его воинов, которые залегли в укрытия в различных точках вблизи рощи.
Проехав половину расстояния до Дворца, принц и восемь сопровождающих его людей натянули поводья и сделали вид, что остановились отдохнуть, в то время как другие двигались параллельно им между деревьями.
Далеко впереди они увидели движение на дороге. Семь всадников ехали на лошадях, и принц догадался, что это шесть его копьеносцев и Шенн. Когда те подъехали на расстояние оклика, принц и его люди двинулись им навстречу.
— Кто вы? — спросил высокий остроглазый всадник на белой кобыле. — Кто вы, что смеете загораживать дорогу принцу Сиддхарте, Связующему Демонов?
Принц посмотрел на него — мускулистого, смуглого, лет двадцати пяти, с ястребиным лицом и властными манерами — и почувствовал вдруг, что его сомнения были необоснованными, и что он предал сам себя своими подозрениями и недоверием. Судя по гибкому телу человека, сидевшего на лошади принца, Брама поступил честно и приказал дать великолепное сильное тело, доставшееся теперь старому Шенну.
