Убрав столы в Большом Зале, я приготовил его для исторического события, стал в центре и запрокинул голову кверху. Это безоблачное небо из стекла знало все мои мысли, вместе со мной перебороло все мои сомнения и страхи, подсмотрело все мои планы, но не рассказало о них никому. Оно неживое, мертвое, а только такому и можно доверить секрет. Ни Малфой, ни отец, ни кто бы то ни было еще не справился, не смог. Моя же школа мне подчинилась, я не ощущал её возмущений, по коже не бежали мурашки, а в голове не раздавалось ни гула, ни еле слышного треска — мы победили.
— Готово? — я вздрогнул.
— Готово, мистер Лестрейндж.
Он заглядывал в зал, оценивая проделанную работу.
— А котел?
— Будет.
Мужчина сделал шаг вперед несколько неуверенно, как будто стеснялся. Он сохранил рассудок, но потерял здоровье. Кожа на нем висела, словно платье на вешалке, однако серые глаза излучали не безумную радость, как у Беллы или отца, а самую обычную. Рудольфус шел ко мне, немного сутулясь, и улыбался. Большие, совсем не изящные руки, длинные худые ноги, седые волосы забраны в короткий хвост и стянуты обычной резинкой. Да и лицо у него почему‑то рябое, морщинистое, и такое… не утонченное, а просто — мужское, с грубыми чертами и крупной, выступающей вперед как у бульдога челюстью.
Неуловимое несоответствие репутации злобного Пожирателя и мужа моей приемной матери, каким я его себе представлял, немного пугало. Своей неуклюжестью он мне напомнил покойного Уизли, тот, наверное, таким бы и стал, хорошенько состарившись. На нем даже мантии не было: широкие старомодные брюки со стрелками и растянутый черный свитер, явно одежка бытности Риддла старшего, если не его самого.
Полагаю, в компании юных Мальсибера, Нотта и Эйвери мужчина играл роль надежного, но добряка. Поверить было бы несложно, не знай вся Англия, какой звериной жестокостью в деле истребления врагов отличился этот скромняга, скольких замучил до смерти своим Круцио, и как стойко держался на допросе в Визенгамоте, не выдав ни единого товарища, ни тихим словом, ни мимолетным взглядом. Впрочем, в кругу своих мужчина и вправду был прост. Мне даже захотелось пожать ему руку, ведь если бы такое и произошло, то рукопожатие означало бы только рукопожатие и больше ничего. Я чувствовал — с ним не нужно выискивать причин и следствий самых простых вещей и мучиться подозрениями, как с отцом, с ним можно иметь дело и ему можно верить. Лейстренджи не подвели Темного Лорда ни разу!
— Куда смотришь? — он ухмыльнулся. — Шея не болит?
— Красиво… — ответил я и вновь запрокинул голову. — Небо чистое, солнце.
Мужчина последовал моему примеру.
— Да, красиво, вернулись наконец‑то…
— Кто?
— Не понимаешь? — удивился Рудольфус.
Моё молчание послужило красноречивым ответом.
— Мы все любим эту школу, Гарри, ты не уникален. И твой отец, и моя жена, и Антонин, и Мальсибер… Ты сейчас смотрел туда, куда любили смотреть мы все. Вечером — на звезды, днем — на солнце. Сегодня мы не вторглись, сегодня мы вернулись, парень. Дошло до тебя? Улыбаешься, значит дошло… — довольно произнес он. — Сын Северуса, надо же!
— Что вас удивляет? Что я сын? Или что Северуса?
Мужчина сделал шаг назад, осмотрел меня с ног до головы и серьезно сказал:
— Гарри, только его ребенок мог стать таким… сильным. Я не удивлен, просто не представляю Сева в роли папаши. Ему же двадцати не было, как ты родился?
Мы оба замолкли на время, понимали, что под «сильным» мужчина имел в виду «беспринципным», «жестоким», «лживым» и многое другое. Однако эти слова описывают негативные качества, но в нашем то с Рудольфусом мире они несут в себе другой, спасительный смысл. Тем не менее, раз синонимов со знаком плюс не существует, то и произносить он их не стал, пощадил мои чувства. Впрочем, а зачем? Понятное дело, без отца я таким бы не стал.
— А вот откормить тебя не мешало бы! Кости торчат, дотронуться страшно. Девчонок отпугивать удобно, наверное?
— Вы на себя посмотрите… — я обиделся.
— Сравнил, я ж не курорт покинул, Гарри, — он хохотнул. — Азкабан!
— А я… а я… Грифиндор!
Посмеяться с самих себя и такого странного разговора впервые встретившихся людей, летом он посетил дом на холме всего два раза, нам помешало мини землетрясение. По крайней мере, это первое определение произошедшего, посетившее мою голову. Стены завибрировали, пол покачнулся, по нему даже волна пошла, оставив после себя трещины и дыры от отлетевших кусков каменной плитки. Поднявшись на ноги, я увидел, что из нас двоих удивленным выглядел только один.
— Дамблдор… — пробормотал мужчина, отряхивая каменную крошку с брюк. — Опомнилась, чертяка старая!
— Это как?!
— Ты б не в потолок лучше пялился, Гарри, а в окна! Твой отец не откликнулся на три его письма, накануне последнее порвал…
— Он там… лично?
— Нет, его призрак. Разумеется, лично!
— Но почему не откликнулся?!
Рудольфус с подозрением сощурился.
— Слушай, а вы с отцом ладите? Ну, общаетесь хоть?
— Не вашего ума дело! — ответил я грозно и нахмурился.
— Ладно–ладно, копия Северуса даже отвечает так же, как и Северус… — Но игнорировать мою злую физиономию мужчина не стал и продолжил. — Ты отца давно видел? У него что‑то с головой случилось, точно тебе говорю. Какой с него шпион? Полноценный директор, хоть сейчас на доску почета! Альбусу его раскусить в таком состоянии, как пальцем щелкнуть… так хоть два дня выиграли, на подготовку. Милорд ему приказал сидеть в школе и не высовываться, от греха подальше, и как результат — Альбус с армией. Догадался, болезный, что за нос водят!
— Но почему не министерство, почему школа…
— Серьезно? В школе — ты!
Меня всего затрясло.
— Всё у нас получится, мальчик, не переживай… — пробормотал он, испугавшись моей реакции. — Защиту милорд изобрел, не один день думал, и даже не год, у него было много времени. Подобная магия Дамблдору не известна, она никому не известна.
Вообще‑то, боялся я не за себя!
— Где котел?! — белобрысая макушка Роули просунулась в дверную щель. — Почему трещины в полу? Непорядок.
Рудольфус с раздражением махнул на него рукой.
— Будет котел, будет! — крикнул он. — Ты хуже своего дядьки! Может, нам еще подмести?!
Дверь захлопнулась, чтобы открыться спустя пятнадцать минут. Группа магов стала в круг, закрыв собой огромный котел, окна заволокло черным дымом, и я принялся читать заклинание. Объем зачитать предстояло нехилый, древние явно никуда не спешили, выдумывая магию жизни и смерти. Однако не я один украдкой поглядывал на двери в ожидании Барти, до сих пор не скинувшего личину старого аврора. Нам не хватало крови врага, и мужчина был послан в подземелья за… кем‑нибудь. Разве кровь Минервы — не превосходный вариант?
