Группа всадников появилась из ворот замка и понеслась вправо по холму в сторону города. Барон Корки спасал свою шкуру? В любом случае их следовало остановить!
Послать я мог только себя.
Я обернулся. Мои горцы надели шлемы поверх своих беретов. В глазах нетерпение, охотничий азарт как у волка, завидевшего бегущего оленя… Обнаженные мечи на плечах. Бордовые плащи лениво перебирает ветерок. Выхватив из ножен меч–бастард, я крикнул:
— Горцы, а ну‑ка поймаем вон тех зайцев! Ату их!
Я дал шпоры Малышу, и он рванулся вниз по склону.
— Ату! Ату! — неслось мне в спину.
По дуге забирая вправо, мы пронеслись через лощину, оставив общую схватку слева, и вылетели вверх по пологому склону.
Всадники попытались подать влево, но они не успели. Мы сшиблись с ними в большую беспорядочную кучу. Мой Малыш грудью врезался во всадника. И конь и рыцарь полетели на землю. Визг и ржанье лошадей неслось отовсюду. Лязг стали противным скрежетом резанул по зубам… Меня рубанули мечом по левому плечу. Я отмахнулся куда‑то попал. Мой конь встал. Конь без седока, бешено кося бельмами, храпел слева совсем рядом. Через него рыцарь в шлеме с опущенным забралом попытался достать меня мечом. Я подался вперед, и меч лязгнул позади меня о стальную юбку моего коня.
Я ударил мечом в ответ, метясь рыцарю в шею, но мой противник прикрылся щитом и попытался нанести еще один, но колющий удар… Мои горцы набросились на него как цыплята на червяка, и ему стало не до меня.
Я успел выставить меч. Справа рыцарь в светлой броне, в саладе с забралом, выбив из седла горца, приблизился вплотную. В правой руке его боевой молот с клевцом.
Я отбил удар, с болью заметив зазубрину на лезвии меча.
Мы были так близко, что могли соприкоснуться коленями. В ближней схватке — клевец отличное оружие!
Рыцарь ударил Малыша по голове. Конь заржал и дернулся влево уходя от опасности, развернув меня спиной к противнику, и тот мгновенно этим воспользовался.
Гулкий удар и ослепительная боль в правой лопатке! Меч выпал из руки моей …сама рука повисла как плеть.
Клевец застрял в моей броне, и рыцарь выхватил длинный кинжал. Клинок лязгнул по моему шлему… Он целился в мое лицо…
В груди похолодело… Я обезоружен и ранен… Меня сейчас убьют… Рыцарь не собирался брать меня в плен — он меня узнал!
Пока я развернул коня, противник нанес еще удар в сочленение моих доспехов в бедро. Он целился в пах, но кинжал соскользнул. Резкая боль и жар…
Неловко левой рукой я вытянул свой кинжал из ножен на поясе…
Рыцарь в черненых доспехах и без шлема, налетев на моего врага, повис на его правой руке. Тот левой рукой в латной перчатке бил нового врага, целях в лицо или висок, но мой спаситель ловко уворачивался… Их кони храпели.
Блеск стали… звонкий удар…
Кайл Макнилл, брат Нелл, выдернул из петли в моем седле двуручный меч и ударил прямо перед моей грудью колющим ударом в грудь рыцаря в светлой броне. Панцирь он не пробил, но сумел выбить его из седла.
Падая, рыцарь увлек за собой своего противника без шлема, и тут я узнал своего спасителя — Хэрри Эльсинер падал под копыта злобных перепуганных коней, так и не отпуская руку врага с кинжалом.
Кайл вернул меч в петлю и подставил мне свое плечо.
— Держитесь, лорд Грегори!
По спине текла вниз к пояснице кровь. Плечо и рука не желали мне повиноваться. Бедро жгло огнем. Кружилась голова. Во рту пересохло…
— Король ранен! Помогите, парни!
Меня извлекли из седла и на руках спустили на землю бережно, как стеклянную вазу.
— Помогите, Эльсинеру! Как он?
— Лежите государь, он в порядке!
Я лежал на плаще на левом боку и истекал кровью. Вокруг меня лес ног и множество испуганных лиц,…Но мне уже все равно…
— Снимите шлем и расстегните панцирь!
— Не толпитесь! В круг, парни! В круг!
Надо мной склонился Хэрри. Лицо в крови…
— Я твой должник, Хэрри…
— Держитесь, Грегори! Сейчас вынем клевец и снимем доспехи!
— Быстрее…
Я вскрикнул не в силах терпеть, когда клевец в хрустом и треском выдернули из меня.
Но теперь я мог лечь на спину.
Подхватив плащ за концы, меня быстро потащили прочь. Но спасительное забытье не пришло. Мне было очень паршиво! Каждое движение отзывалось скрежещущей болью в плече.
Меня спустили в лощину, и здесь за меня взялся Каллум, наш хирург. С меня содрали доспехи и одежду и наложили тугие повязки, а затем, укрыв плащом, потащили наверх на холм, с которого я всего несколько минут назад пошел в атаку.
В своей палатке, выхлебав полкувшина воды пополам с вином, я занялся своим лечением.
В начале тем, что ближе — порезом на бедре. Потом правой лопаткой. Было очень больно тянуться левой рукой к раздробленной лопатке.
Я скрежетал зубами, но тянулся. Каллум с любопытством наблюдал за моими манипуляциями…
Через несколько минут потный и совершенно обессиленый я повалился на постель. От моих ран остались только шрамы да озноб по коже. Мой пояс с янтарем остался где‑то на поле боя.
— Теперь я вижу, что больше не нужен вашему величеству…
— Ступай, Каллум… Позови Эльсинера…
Грета вытирала пот и пятна крови с моей кожи влажным куском ткани. Губы дрожали…
— Ты испугалась?
Кивок в ответ. Я поймал ее руку и сжал пальцы в своей ладони.
— Не бойся, все прошло!
Вошел Эльсинер и опустился на колено перед походной постелью.
— Что там в лощине?
— Победа, государь! Уже стемнело и потому многие люди баронов успели бежать…
— Как ты оказался в той группе всадников?
— Барон Корки — брат моей матери… Он пытался склонить меня на свою сторону. Я не согласился. Тогда он приказал меня задержать и обезоружить. Видя успех вашего наступления, он решил отступить в Саггертон. В гарнизоне его люди, а в гавани стоят корабли…
Вы перехватили его вовремя, государь!
— Я твой должник… Но мне не сказали о вашем родстве…
— Все об этом знаю — это не тайна! Сочли что вам об этом тоже известно…
— Мне жаль, что столько воинов погибло из‑за упрямства Корки…
— Власть застила ему глаза и разум…
— Кто тот рыцарь, что меня ранил?
— Мой кузен — баронет Морсби. Я пленил его.
— Он разбил тебе лицо… Сейчас нет сил, но завтра я вылечу твои раны…
— Мои раны как награды — я получил их в бою, защищая моего друга и государя!
— Ты действительно — мой друг!
Я протянул руку, и мы обменялись крепким рукопожатием.
— Ваша рука в порядке?
— Как видишь. Но отдых мне не помешает…
