Но Князев все же смог выбить кое-какие сведения, пускай это были и крохи.
Так, стало ясно, что Джэк Блэк был довольно необщительным парнем, который, впрочем, неплохо обращался с саблей, от чего слыл умелым бойцом, и даже, худо-бедно, умел стрелять из пистолета. Последний же он получил после недавнего налета, когда им повезло наткнуться на богатого торговца.
Андрей смутно увидел мелькнувшие картины — обстрел пушками, погоню, сражение и последующую резни выживших членов экипажа. Обозленный отчаянным сопротивлением торговца и повреждениями Толстушки капитан Петрус Крун приказал не щадить никого.
Выживших после абордажа и так было немного, поэтому все закончилось довольно быстро. Петрус торопился убраться с добычей, поэтому на издевательство над пленными не стали тратить время.
Добыча вышла настолько богатой, что многие смогли разжиться неплохим снаряжением даже до полноценного раздела добычи.
Здесь чужие воспоминания странно подрагивали и прерывались, словно с ними было связано нечто важное, но у Князева не получилось пробиться дальше.
До ближайшего крупного порта, готового сотрудничать с пиратами, было далековато, а большая часть провизии и воды уже стухла настолько, что даже добавление в нее рома не спасало ситуацию.
Именно поэтому Петрус Крун направился к ближайшему необитаемому острову, чтобы набрать припасов и отдохнуть.
Достигнув же цели назначения, пираты окончательно покончили с теми немногими остатками дисциплины и пустились во все тяжкие, устроив грандиозную пьянку.
Андрей нахмурился. Если он правильно понял, Джэк вполне себе любил алкоголь, однако судя по памяти по какой-то причине в последней пьянке он пил очень мало, словно чего-то ждал…
Вдруг его ноги коснулось нечто пушистое, от чего Князев немного вздрогнул и отвлекся от своих мыслей. В темноте сверкнули красными булавками злобные крысиные глазки. И если судить по размеру этих самых глаз и их расстоянию от пола, крысы здесь были на редкость здоровыми.
Мужчина подобрал ноги и лег обратно в гамак. Он не боялся крыс, но ему доводилось слышать о всех тех болячках, которые переносят эти пушистые твари. Если он и впрямь находится в эпохе деревянных кораблей и черного пороха, то один укус такой мерзости спокойно может поставить крест на его новоприобретенной жизни.
Ни о каких антибиотиках или качественных лекарствах не идет и речи. Искусство врачевания лишь делает свои первые робкие шаги, после столетий Темных веков.
Это, опять же, если он в прошлом своего мира. Ведь это может оказаться далеко не так.
Андрей вздохнул и усилием воли подавил нервную дрожь. Он никогда не отказывал себе в чтении легкой, развлекательной литературы. Поэтому происходящий вокруг фарс для него был более-менее понятен, пускай и до боли странен.
Князев не был большим знатоком истории, поэтому не мог по виду корабля и одежде местных рассказать о временном периоде, в котором оказался. Память же реципиента с исключительным упрямством отказывалась предоставить ему хоть что-то о прошлом Джека или самом мире.
Но из того, что он уже увидел, картина вырисовывалась до боли мрачная. Жизнь в подобное время была тяжелой, короткой и полной страданий самого разного толка. Болезни, войны, плохая еда и тяжелый быт. Если начать все перечислять, можно и самому пустить себе пулю в лоб.
С другой стороны, кому как не ему знать, что всегда есть нечто похуже?
Андрей криво ухмыльнулся, пошевелив новоприобретенными пальцами. Да, он не мог не радоваться наличию у себя новых ног и здорового, молодого тела. Однако понимание, что кроме сабли, пистолета, старенького ножа, висящей на нем засаленной одежды и смертного приговора за пиратство, у него ничего нет, изрядно напрягало.
Когда ты годами, а иногда и десятилетиями работаешь на получение квартиры, ее потеря бьет сильнее, чем самый сокрушительный удар по лицу.
Впрочем, Князев не привык сдаваться так легко.
Прямо сейчас он был абсолютно здоров, силен и не планировал в ближайшее время умирать.
«Какая ирония. Ты живой и здоровый, в то время как они мертвы». — Андрей постарался расслабиться, до рассвета еще было время и ему надо было поспать. Если капитан отдаст приказ сниматься со стоянки, то он должен быть в форме.
Весь его опыт и крохи чужой памяти говорили, что работа матроса — это отнюдь не легкая прогулка.
Спать в одежде было немного непривычно, но некоторые старые привычки трудно забыть.
Наконец мужчина окончательно заснул, от чего глубокие морщины, столь нетипичные для молодого лица, окончательно разгладились.
И лишь привычный свет приближающихся фар освещал его сон.
* * *
— А ну встали, дети крыс! Подъем, ублюдки! — чей-то оглушительно громкий, насквозь прокуренный голос подбросил Андрея с кровати. Невольно, свалившись с гамака и наступив на чью-то ногу, он встал по стойке смирно, но вспыхнувшие воспоминания заставили его быстро выйти из привычной стойки.
Сбоку донесся целый каскад тихих ругательств от того, на кого он наступил, но по сравнению с царившим вокруг гвалтом, это была капля в море.
Угрюмо ходящий между койками и валяющимися телами боцман раздавал направо и налево легкие зуботычины и пинки, будя насквозь проспиртованную команду.
Просыпающиеся пираты громко стонали и отчаянно мучились от похмелья. Окружающий же шум лишь добавлял им «веселых» ощущений.
Тем не менее, несмотря на свое печальное состояние, все очень быстро вставали со своих мест. Если же кто-то медлил, то им помогали «дружеским» пинком по ребрам.
Очень скоро покачивающиеся живые мертвецы смотрели кроваво красными глазами на столь же ужасно выглядящего боцмана.
Последнего звали Питер Велде и если бы Андрея попросили назвать профессию, к которой Питер лучше всего бы подошел, то Князев немедленно бы сказал «гробовщик».
У этого выбора не было какого-то разумного объяснения, но жилистая, костистая и словно высушенная морской солью фигура ассоциировалась с чем-то связанным со смертью.
Если же сюда добавить отсутствие кончика носа, который ему отрубил суд за какие-то преступления, и лысую, словно голый череп, голову, то становится понятно, почему команда его боялась, как самого Морского дьявола.
— Проснулись, морские черти?! — безжалостные глаза боцмана оглядели всех собравшихся. — А теперь тащите свои раздолбанные задницы на палубу! Капитан желает вас всех видеть. И быстро!
Андрей было дернулся вперед, но что-то заставило его остановиться и посмотреть вниз. К ближайшему ящику была прислонена старенькая абордажная сабля, потрепанного вида пистолет и коричневая треуголка.
Наклонившись, Князев быстро пристегнул ножны сабли и кобуру пистолета к портупее, после чего нахлобучил на голову, помятую шляпу. Никаких украшений на ней не было.
Его небольшое промедление сделало его одним из самых последних, от чего горящий взгляд боцмана предупреждающе сверлил им всем в спину.
Невольно мужчина напряг память и попытался кое-что вспомнить. Ему казалось, что он то ли читал где-то, то ли смотрел фильм, где говорилось, что оружие пиратов всегда хранилось в арсенале и выдавалось лишь перед боем.
В этом была логика, ведь в таком случае шансы на восстание или неконтролируемую поножовщину существенно падали.
Однако здесь каждый пират хранил свое оружие при себе. Было ли это особенностью этого корабля или он что-то неправильно запомнил?
Тем временем выход из зловонного кубрика по трапу на верхнюю палубу был настоящим облегчением, даже несмотря на режущий глаза свет.
Карабкаться по неудобной деревянной лестнице почти вслепую из-за светящего Солнца было непривычно, но Андрей справился.
Стоило же ему подняться, как его тут же оттеснили куда-то вглубь аморфной толпы.
Никто даже не пытался соблюдать равнение или хоть какую-то организованность. Все лица были повернуты в сторону квартердека, приподнятой, задней части корабля, где находился капитанский штурвал.
