С уборкой мы были на вы, а значит, придётся либо снова договариваться с девчонками, либо мозолить руки шваброй. Разочарованно вздохнув, я поднялся с кровати. Уголки губ изогнулись в ухмылке, когда я покосился на парочку новых мешочков с серебром. Теперь можно было приобрести много интересных штуковин, которые я присмотрел не так давно. Благо, подруга жила недалеко, через две улицы. Несмотря на то, что после сдачи экзаменов каю обычно распределяют по разным городам, нас с Крохой оставили в Гилиме. С Крохой мы были знакомы с детства, и если подруга носила гордое звание Тени, то мои возможности остановились на звании Стиратель. Именно Тень собирает всю информацию о душе и предоставляет её нам. Впрочем, зачастую и сами выполняют грязную работу. Чаще всего именно они живут под прикрытием в другой стране и предоставляют разведданные, выполняют задания по очищению или проводят подрывную деятельность. Платят им не в пример больше, чем Стирателям, хотя мы и проходили одинаковое обучение.
Поначалу жизни в Гильдии казалось, что выучить все подворотни, улочки и тайные лазы в Гилиме невозможно. Однако наставники решили проблему очень просто, заставив нас играться в догонялки. Сперва награды, вроде хорошего слова, это всё, о чём мы мечтали. С годами они приобретали материальную форму, и проигравшие стали получать меньший паёк. Иногда придумывали другие состязания с иными наградами, причём, не всегда существенными. А через пару лет мы могли с закрытыми глазами попасть с Кошачьей на Жёлтую улицу через подворотни незмеченными. Такие тренировки проводились постоянно и в других крупных городах нашей империи, и к концу обучения мы неплохо ориентировались в самых крупных городах страны.
— Привет, заходи! — девчонка расплылась в улыбке, пуская на порог. В случае с каю, всегда было сложно понять, когда улыбка искренняя, а когда на неё натянута маска. Впрочем, и мне перед приходом пришлось натянуть добродушную маску улыбчивого друга. Интересно, а мы с Крохой когда-нибудь разговаривали без масок?
Её дом встретил меня запахом свежести и чистоты, если чистота вообще имела запах. Впрочем, в сравнении с затхлым воздухом моей берлоги, здесь пахло луговой полянкой.
— Ты просила шафран, вот, — протянул я ей небольшой мешочек пряностей.
Теперь стоит лишь оставлять свободными ближайшие вечера и как-нибудь невзначай напроситься на ужин. Готовить я тоже не любил.
— Ой, спасибо!
Дружеские объятия и поцелуй в щечку ещё больше обрадовали — у подруги хорошее настроение. Из второй комнаты вышла коротковолосая, с большими зелеными глазами, девушка. Её движения и взгляд говорил о многом, но я готов был дать руку на отсечение — она не каю. Она уже видела, как жертва трясётся в агонии, а из зрачков пропадает жизнь, но её взгляд всё равно говорил о наличии жалости и наивности. Скоро она забудет эти чувства.
Молчание затянулось дольше, чем следует, и подруга пришла на выручку:
— Познакомься, это Мелисса, она через два яра сдаёт экзамен.
Столь странное прозвище вызвало у меня небольшое недоумение. У каждого каю существует несколько имен. Первое даётся при рождении, его мы называем «смертным», или «молочным» именем. Это священная тайна каждого каю, которую не знает никто. И я бы не позавидовал чужаку, кто эту тайну узнает.
Второе даётся наставниками в самые ранние годы. Если по-простому, то это позывной, по которому различают того или иного каю. Так, из-за своего маленького роста и способности пролезать куда угодно, подруга удостоилась позывного Кроха. Мне же повезло родиться наглым, дерзким и крайне упёртым мальчишкой. Рассказывали даже, что, когда мне было два или три года, во время прогулки я наткнулся на маленького ужа и тут же его схватил двумя руками. За сим и нарекли Мангустом. Через несколько лет начались занятия по борьбе, где позывной подтвердился, что называется, на практике. Выяснилось, что моей дерзости, упёртости и изворотливости можно только позавидовать. Даже несмотря на то, что ещё много лет я был худшим в группе.
А так же, для того, чтобы носить маску обычного человека, уже самим каю придумывается третье имя. Его так же часто называют взрослым именем. Оставалось только догадываться, почему подруга Крохи носит столь забавный позывной Мелисса.
Очаровательно улыбнувшись, она протянула мне руку. Рядовой не растерялся, и поцеловал сильную, словно совсем не женскую, руку. Грубая тёплая кожа, мозоли на ладонях и пальцах говорили о том, что ей часто приходилось пользоваться оружием.
— Приятно познакомиться, Мелисса. Готова к экзаменам?
— Ну, готовлюсь потихоньку…
— Советую хорошенько выучить ядоварение, свойства трав и формулы основных отваров. Новая учительница Таскана весьма требовательная.
— Хорошо, — кивнула девчонка.
— Крошик, — развернулся я к подруге, но она тут же насторожённо прищурилась — ласково я её называл крайне редко. — Отрада глаз моих! Сердца мужчин замирают, когда ты, мой утренний цветок, почтишь их мимолётным взглядом своих блестящих, словно агаты, очей. Твоя бархатная кожа подобна лучшим шелкам…
Девушка всё сильнее поджимала губки, в итоге не выдержав:
— Ну и чего ты мне на уши присел? Что, опять от лени швабру поднять не можешь?
— Ты моя догадливая! Дай поцелую!
Полез я в шутку обниматься, а Кроха возмутилась своим тонким голоском:
— А ну брысь! — оттолкнула меня подруга под тихий хохот Мелиссы. — Уберусь я, уберусь! Куда от тебя, лентяя, деться? Но только вечером. Чтобы до завтра на глаза мне не попадался!
— Всё-всё, ухожу-ухожу, любовь моя!
Справедливого вопроса «как дела» от девчонок не последовало. О делах каю не разговаривают. В свободное от работы время следовало забыть о мокрухе, надевая маску обычного человека.
За закрытой дверью послышалась болтовня, заставившая меня улыбнуться. Только с Крохой я не чувствовал груза чужих душ на плечах. Груза? Что это за мысли, а, Мангуст? От такого следует избавляться в первую очередь. Ты — пёс, что выполняет приказы без обсуждения, и думать тебе негоже. Пёс должен исполнять волю хозяев.
Утренние лучи солнца погладили по щеке, пробуждая из глубины сознания сущность простого работяги. Мангуста сменил простой рабочий по имени Слав. Каю обязаны владеть хоть в малой мере множеством различных профессий и ремёсел, дабы искусно притворяться и играть очередную роль. Нам не составляет большого труда сыграть того же плотника, повара, матроса, рыбака или, что чаще всего бывает, вжиться в образ какого-нибудь сына дворянчика.
Простоватое лицо, чуть сутулая спина, быстрая неуклюжая походка и постоянно шмыгающий нос. Образ, весьма недурно отшлифованный за эти два года. Играть очередную роль с каждым разом становилось всё проще. Придерживаясь легенды о дополнительных ночных подработках, пришлось остановиться у лавки знакомого мужичка, торговавшего разными инструментами. Наур недавно отпраздновал рождение сына и привычные для него морщины на лбу оказались стерты лоснящейся до ушей улыбкой. Пара общих фраз, обмен любезностями, немного критики в адрес новенького рубанка, и вот я уже нахваливаю пирожки тетушки Лейлы. Впрочем, здесь никакого притворства. Покупать её пирожки с капустой после каждого заказа вошло у меня в привычку. Прекрасно понимаю, что у каю не должно быть привычек и тем более он не должен к чему-то привязываться, но… У всех есть свои слабости.
Облизывать пахнущие капустой пальцы пришлось уже в переулках между улицами. Открыв дверь в дом с желанием отоспаться на неделю вперед, я замер. Спина напряглась, а беззаботная улыбка портового рабочего исчезла, уступив место сомкнутым в тонкую линию губам. Старшие не заставили себя долго ждать, решив подкинуть новую работёнку. Обычно, приходится ждать довольно долго.
На полу, прямо посреди комнаты, лежал небольшой конверт с синей сургучной печатью. Сколько бы я не морщил мозг, никак не мог вспомнить, что означал этот цвет. У каждого заказа существует свой цвет. До этого были лишь серые, и вдруг однообразность оказалась разбавлена.
