мосту розы. Поднялся по ступеням и качнул кольцо колокольчика. (Анахронизм? Весь этот город сплошной анахронизм! Но Мивейланд очарователен, как румянец на щеках девственницы.)
Мефрау Нелл открыла дверь и расцвела в неподдельной радости:
— Нимблус, ай-яй-яй, где тебя носило столько лет. Повзрослел. По… солиднел. Большой стал. Заходи, тебя ждут в гостиной, — она прижала на минутку меня к своей необъятной груди и подтолкнула в сторону двери, отобрав на ходу мой плащ, шляпу и зонт, — Иди, иди, мой мальчик, они тоже соскучились.
Я сделал пару шагов и замер, положив руку на ручку двери. И только голос Юга вынудил меня вновь отмереть:
— И что ты там встал соляным столбом? Нимблус, входи уже!
Я распахнул дверь. Постаревший, но все еще поджарый Юг стоял, протягивая мне руку в приветствии. Всё такой же: высок, плечист, элегантен. Непокорные пряди рассыпаны по плечам, как и прежде, только больше не черные. Пепел времени заглушил ярость цвета и добавил ему серебра. Мы всмотрелись в глаза друг другу, обменялись рукопожатием и обнялись.
— Давно не виделись, прости, — практически одновременно сказали мы, разжимая объятья. Юг отступил на пару шагов, пропуская вперед Аду. Она замерла на миг, пристально глядя мне в лицо, а потом улыбнулась, разрушая своей улыбкой все выстроенные за эту неделю теории.
Так улыбаться могла только одна женщина. Ее улыбка безмолвно приносила извинения за невозможность полюбить вас, а в то же время ее слегка прищуренные глаза, трепещущие ресницами и сияющие внутренним светом, одаривали вас нежностью. Всегда. Это была Ада. Я забыл о приличиях, схватил её протянутую руку и вместо того, чтобы её пожать, неожиданно поцеловал. Губы коснулись бархата кожи, ощутив ее тепло, вена под ней пульсировала, отсчитывая удары сердца. Ада. Сомнений больше нет. Она.
— Ну-ну, дружище, не увлекайся, — улыбаясь, предостерег меня Юрген, обнимая женщину за плечи, — присаживайся. Рассказывай. Столько лет не виделись, я думаю, что мы найдем, о чем поговорить. Хотя?.. Не отобедать ли нам для начала?
Я машинально кивнул, не отрывая взгляда от молодой женщины. Она смутилась от слов обнимавшего её мужчины и прижалась к нему сильнее. Будто искала защиты… Нет! Прежняя Ада не сделала бы этого никогда. Она бы рассмеялась и провоцируя Юга, сейчас бы уже чмокнула меня в нос и рассмеялась. Девушка качнулась в мою сторону, разрывая объятья мужа, и вот уже моё лицо в её ладонях. Звонкое «чмок!» разрушает неловкость молчания, а смех уничтожает её совершенно.
— Ну уж нет, Юг, обед еще не готов. Мы пока выпьем кофе.
Она вышла, а я продолжал стоять, глядя ей вслед. Боковое зрение вдруг поймало отражение в зеркале — приятель рассматривал меня так же изучающе, как мгновение до этого делал я.
— Отвык от ее выходок? — улыбнулся он. — С годами она стала еще более эксцентрична. Привыкай.
Он пожал плечами и пошагал вглубь комнаты. Сел в кресло и махнул мне рукой.
— Присоединяйся. Как там Ганс? Не забросили еще тему?..
Вскоре вернулась Ада, и так и неразвившуюся научную дискуссию пришлось свернуть. Мы, не торопясь, пили кофе, а тем временем женщина энергично брала в плен и нас, и комнату, и тишину. Её голос звенел радостью встречи и возможностью поделиться скопившимися впечатлениями. На меня обрушился поток рассказов об их путешествиях, городах и встреченных там людях. Их традициях. Обрядах. Одеждах. Я был оглушен и сражен. Впрочем, и лики предков Юргена, глядящие с портретов, дагерротипов и фотографий, украшающие стены гостиной, тоже были повержены. Меня несло в новостном потоке, но я продолжал барахтаться, пытаясь не утонуть, машинально фиксируя реакции на мои вопросы. Да. Мне иногда удавалось их вставить… Юг молчаливо посмеивался, впрочем, как и всегда. А Ада сияла и переливалась в объятьях своей оправы — мужа.
Время обеда подошло, и мудрая Нелл прикатила сервировочный столик сразу к нам. Мы наполнили тарелки и продолжили беседу, держа их на весу. Я был счастлив. Время, как акробат в цирке, сделало кульбит и вернуло нас на двадцать лет назад.
— Ада, ты все время говоришь и почти ничего не ешь.
— Не хочу, Нимбл. Я так часто болею и все время боюсь.
— Чего? — вырвалось у меня.
— Часовых стрелок. Боюсь, что они остановятся, а я не успею.
— Чего? — не удержался я снова.
— Не успею тебе рассказать… какое вкусное мороженное мы ели во Флоренции, — она рассмеялась и рука Юга, гладящая ее ладошку, остановилась.
— Ты устала, милая? — спросил он и, дождавшись кивка, предложил ей опереться на свою руку. — Нимблус, прости, ей давно пора отдыхать.
Я приподнялся, а Юг голосом и движением руки, приказал мне снова сесть.
— Нет, нет. Мы тебя никуда не отпустим. Подожди меня здесь. Я быстро.
Я крутил в руках фарфоровые фигурки на каминной полке и ждал возвращения Юга. Мысленно выстраивал разговор и даже видел картину целиком: как я стою, расправив плечи и небрежно опираюсь на эту полку локтем; как щурюсь, глядя в переносицу всё еще друга и бросаю ему в лицо свое знание и понимание свершившегося.
— Ну, как? Дошло до тебя? Ты, Нимблус, у нас всегда был… основательным и не торопливым. Но похоже ты понял?
Я вздрогнул и оглянулся. Демоны Босха, вся мизансцена по ветру пеплом! И когда он вернулся?
— Я понял.
— И что ты понял? Будешь глинтвейн? Вечерами пока всё еще промозгло. Как поживаешь? — Юг, как обычно, без всякого перехода, вывалил сразу несколько вопросов, превратив их в хаос. Я просто кивнул, не желая тоже все смешивать в кучу. Да и не ждал он, по обыкновению, моих ответов — вон уже протянул руку и снимает щипцами с крюка закопченный чайник.
— Ты садись, садись, а то вдруг ошпарю нечаянно, — а я вздрогнул и отшатнулся словно это уже случилось, — На. И, давай, уже спусти пар.
Я взял протянутую кружку, погладил ее глиняный бок и приосанился. Юг вдруг засмеялся.
— Прости, Нимблус, просто так оказывается здорово вдруг осознать, что хоть что-то остается неизменным. Итак…
Я вздохнул и уткнувшись носом в кружку выпалил:
— Это не Ада. Верней не со всем она, да? Как тебе удалось? Мы до сих пор топчемся на месте, но дальше тупых резиновых кукол не ушли. А здесь… Она реагирует на раздражители! Она адекватно реагирует на раздражители. На все: на тактильные, на эмоциональные… на свет, на звук, — я вскочил и чуть не облился все еще горячим глинтвейном. Замер на миг и поставил кружку на камин, — Юг, уверен, что она и на огонь, и воду реагирует. А рефлексы!!! У!!! Какие у
