— Туда ей и дорога! — зло процедила Дженис, жена Рихарда.
— Не смей, — одернула ее Алисия.
— Ты, Лисси, сама все прекрасно понимаешь. Твоя сестра редкостная дура. Мужчин из‑за нее на болота не пущу, и твоего мужа тоже. Не стоит одна паршивая овца всего стада.
Алисия не нашла, что ответить, Дженис была права. Но душа у женщины болела, хоть Бьянка и была дрянью, она была своей, родной. Поэтому Алисия поджала губы и, развернувшись, пошла в башню, видеть ей никого не хотелось. Она потеряла сестру. Алисия была благодарна Дженис, теперь можно было винить другого человека. Из‑за нее не организовали поиски Бьянки. Совесть Алисии чиста. По крайней мере, она пыталась себя в этом убедить. Но в глубине души Алисия понимала, что все ложь и самообман: Дженис ни в чем не была виновата.
Через несколько дней Бьянка вернулась, но уже собой она не была. Девушка была похожа на куклу, даже движения такие же неестественные. Она четко выполняла команды, но разум во взгляде отсутствовал. Глаза казались стеклянными, особенно, когда девушка забывала моргать. Если всех женщин волновал вопрос, как помочь бедняжке, то мужчин беспокоило другое. Кто‑то или что‑то, сотворившее это с Бьянкой было где‑то неподалеку, а значит жертвой может стать любой из переселенцев. Существовала вероятность того, что Туман поиграл с разумом девушки. Если это так, то никто не знал, что от него ожидать. Вскоре люди узнали ответ на один из вопросов. Туман «ожил» и начал свою игру, правил которой они не знали. И если теней и мертвого эльфа еще можно было не замечать, то крики Бьянки действовали на нервы всем. Казалось, они проникали в самую душу, пронзая ее насквозь и оставляя после себя прорехи. До бесконечности это продолжаться не могло. Уже несколько дней переселенцы не спали. Да и днем это было сложно сделать. Во — первых, дела не собирались ждать, а во — вторых, Бьянка начинала разговаривать. Слова, сказанные ею, были из неизвестного языка. Дженис уже несколько раз порывалась отравить бедняжку, но взгляд Алисии ее останавливал. Женщина сама когда‑то потеряла семью и сейчас искренне сочувствовала Зертиш.
Разговор с Ярогневой ничего хорошего не принес. Она лишь подтвердила то, что люди поняли уже давно, но из сострадания к ее сестре молчали. Бьянку было не спасти. Да и уход Ярогневы не добавил никому спокойствия. В жизни переселенцев вновь наступили мрачные времена.
Доброгнев понимал, что пора было действовать. Нужно было избавить Бьянку от страданий. Он бы давно это сделал, но… Он хотел услышать подтверждение из уст целителя. Ярогнева сказала, что разум девушки мертв. Теперь можно было избавить ее от мучений. К тому же, неизвестный, сотворивший это с Бьянкой, так и не добился цели, значит, нужно его найти раньше, чем он повторит попытку. Его новой жертвой мог стать любой, и Алисия в том числе. Поэтому мужчина решил «атаковать» первым. В очередной раз, когда к ним в гости пришел мальчик, Доброгнев отвязал Бьянку и поспешил за освобожденной девушкой. Алисию, чтобы не помешала ему, усыпила Дженис с помощью отвара из трав. Она и ребенок будут в безопасности.
— Удачи, — пожелал ему Рихард вслед.
— Объяснишь, — кому и что было понятно без уточнения. Доброгнев знал, что поступает безответственно, но никто из мужчин не желал идти в пасть к нежити. К тому же, он частично был виноват перед ними, все переехали в Туманные топи из‑за него. Люди могли выбрать другое место, но он настоял. За все в этой жизни надо платить, время пришло.
— И присмотрю, — кивнул Рихард. Этот человек не обманет. Он был из тех людей, которые всегда прикроют спину и сдержат обещание. Деревянная калитка за ними захлопнулась. Доброгнев услышал звук задвигаемых засовов и глубоко вздохнул. Бьянка тут же вырвала руку, за которую ее держал мужчина и побежала навстречу Туману. В какой‑то момент она пропала из поля зрения Доброгнева, света факела было недостаточно, чтобы хоть что‑то разглядеть вдали. Да и Туман увидев, кто появился на его территории, сдвинулся в сторону мужчины. Тени замелькали в белом мареве. Из Тумана появился мальчик, он держал руку Бьянки. Когда тени бросились на них, он сказал:
— Не шалите! — звонкий голос ребенка быстро остановил их. — Здравствуй, я Рин. А тебя как зовут?
Если у мертвой твари возможен невинный взгляд, то именно так на него смотрел мальчик.
— Меня? — опешил Доброгнев. Он никак не ожидал от нежити подобного вопроса.
— Почему ты молчишь?! — топнул ногой ребенок, и только после этого Доброгнев обратил внимание на внешний вид нежити. Если перерезанное горло он заметил раньше, то на ноги ребенка посмотрел сейчас. Плоть на них сгнила до костей, кое — где даже висели ошметки. Выглядело это отвратно.
— Это из‑за заклятия дедушки, — объяснил ребенок, заметив взгляд Доброгнева. — Расплата была жестокой, — совершенно другим тоном произнес Рин, и Доброгнев невольно отступил.
— Не бойся! Я больше не убиваю людей, когда они живые с ними интересней, — что конкретно «интересней» с ними делать Доброгнев решил не уточнять, страшась ответа.
— Я рад, — с трудом произнес Зертиш, после чего шумно сглотнул.
— Правда? — Рин из мертвой твари превратился в любопытного ребенка.
— Нет.
— Я так и знал!
— Послушай, Рин, а зачем ты звал нас с собой?! — Доброгнев решил не затягивать с самым главным.
— Нас?! — возмутился ребенок. — Бьянка мне не нужна. Она злая! — сказал Рин. Девушку же отшвырнуло от него невидимой силой. Бьянка не произнесла ни звука, и поднялась на ноги, как ни в чем не бывало. Уже не человек, а кукла.
— Ты знаешь, что с ней?
— Конечно! Она пошла на зов! Нашему зову никто не может противиться.
— Зачем ты звал ее? — осторожно спросил Доброгнев. Еще с начала беседы, его правая рука крепко сжимала эфес меча. Он чувствовал, что ладонь вспотела, но отпустить не мог. Зертишу и в страшном сне бы не приснилось, что он будет вести беседы с нежитью.
— Я не звал, — усмехнулся Рин.
— Если не ты, то кто? Или что?
— Это Альмиер.
— Твой…друг? — попытался правильно задать вопрос Доброгнев. Но ответ получил не тот, который ожидал.
— Разве живой может дружить с мертвым? Разве убитый может простить предателя? — прошелестел Рин.
— Он живой и каким‑то образом предал тебя? — Доброгнев никак не мог решить эту головоломку. Он еще с детства их не любил, у Ярогневы всегда получалось в разы лучше.
— Все эльфы предатели! — убежденно сказал мальчик. — Все, все, все…
— Я понял, — остановил бормотание Рина Доброгнев. — Только…
— Только?
— Только я не понял зачем ты здесь, если с Бьянкой это сотворил кто‑то другой.
