Она понимала, что эта встреча — женская блажь, глупая выходка вчерашней школьницы, ошибка. Но ноги отказывались слушать свою хозяйку и не давали ей возможности просто сбежать…
— Ты на меня странно смотришь. Злишься? — девушку пригвождал к месту еще и его холодный пустой взгляд, а ей так хотелось купаться в его обожании, говорить с ним обо всем на свете, высмеивать его вечную серьезность и любовь к жабьим лапкам, важнейшему компоненту его обожаемых зелий, но нет. Её подопечный вырос и не стремился открывать душу перед своей вечной защитницей, равно как и оберегать её саму. И осталось ли хоть что‑то в его скрытной душе, способное понимать, сострадать, любить? Она сомневалась.
— Я разочарован, Лили. Думал, ты другая, а ты… как все!
Северус сложил руки на груди и наблюдал за женой врага, поражаясь, как мог столько лет обманываться. Она — женщина, самая обычная женщина, таких вокруг тысячи ходят, а он еще надеялся на что‑то, глупец! Муж ей разонравился, устала она от него! Какая банальность…
— Ты меня часто обижал, Северус, а я тебя постоянно прощала, давай не сегодня, ладно?
— Мне теперь без надобности твое прощение Лили, совсем! Ну как ты не поймешь?! — у него вырвался нервный вздох.
— Ну вот, опять я тебя прощаю… — Лили тоскливо заглянула Северусу в глаза, словно искала там что‑то.
Они взяли себя в руки, нашли силы обсудить бывших однокурсников, странности погоды, вспомнили приветливого отца Лили, любившего фотографировать свою веселую дочь и её задумчивого маленького друга на качелях заднего двора. Умело обошли стороной опасные темы их нынешней жизни и принялись прощаться, притом только один из них надеялся больше не встретиться с другим, и сберечь хотя бы бледные воспоминания о своей первой и чистой любви. Другой, а, вернее, другая, расставаться не хотела и не верила, что больше не увидит влюбленного взгляда черных глаз. Однако она верила, что её нельзя не любить, а раз так — он будет любить!
Лили, взяв Северуса под руку, прижалась к его нескладному худому телу, стряхнув с серого дешевого сюртука несколько крошек, и невинно поинтересовалась:
— Проведешь?
— До выхода, — он еще не свыкся с ровно бьющимся в её присутствии сердцем. Обычно оно просто выскакивало из груди. И уж точно не хотел никуда провожать повисшую на его руке девчонку, опасаясь подвоха с её стороны. А ведь раньше и помыслить не смел о подобном!
— Нет, до входа! Северус, будь мужчиной! Уже темно, а Джеймс вернется только завтра, и я боюсь идти одна! Да что с тобой такое?! — она топнула ножкой.
— Это опасно, для тебя же и опасно.
— Побежишь к хозяину с докладом, как собачка?
Они вышли на тускло освещенную улицу, с неба накрапывал противный дождь и Северус убедил себя, что лучшим решением будет аппарировать с ней до её дома и подавить в себе желание задушить приставучую миссис Поттер прямо здесь!
— Хорошо, полагаю, засада меня не ждет? — вопрос был серьезным.
— Конечно нет, что за глупости! — Лили заулыбалась, натянула варежки и радостно шагнула на середину тротуара. — Давай пройдемся?
Молодой человек запрокинул голову, оценивая изменения погоды, произошедшие за минуту с того момента, как он делал это в последний раз. Их не наблюдалось — все так же моросил дождь и дул ледяной ветер.
— Может не стоит, может лучше… эээ… летом?
Лили засмеялась и потянула Северуса за собой, словно тот — её непослушное дитя.
— До лета еще далеко!
Даже огромный наколдованный зонт не помог: парень вымок до нитки и, проклиная женские прихоти на чем свет стоит, то и дело порывался оставить свою спутницу. Его ждал друг, а жена друга наверняка уже приказала приготовить для него чего‑нибудь горячего, и они втроем уселись бы у потрескивающего камина, потягивая огневиски и обсуждая планы Темного Лорда, сулившие им обоим желанные деньги и не менее желанную власть. Такой вечер нельзя было бы назвать бесполезным, в отличие от бронхита, заработанного по собственной воле!
— Ты весь дрожишь, давай я тебе грог приготовлю?
— Ноги моей в доме Поттера не будет! — и развернулся, готовый покинуть Годрикову Впадину и забыть даже внешний вид кирпичного дома на окраине.
Лили умоляюще сложила ладошки и заглянула в глаза Северусу, готовая на все, лишь бы доказать, как же сильно она нужна ему…
— Ну, пожалуйста–а-а… — протянула девушка ласковым голосом, полным надежды. — Ты же простудишься!
В её больших и будто бархатных зеленых глазах горел живой огонь. Они смотрели на него чуть насмешливо и нежно, а холод был таким мерзким, что путь к горячему грогу показался парню не таким уж длинным и опасным, а даже полезным для самолюбия. Ведь, узнай Джеймс Поттер, кто грелся в его доме, то заавадился бы на месте!
Гостиная была обставлена богато и со вкусом: массивная темная мебель, портреты в позолоченных рамках, свадебные колдографии Лили на камине, старинные, но оттого не менее красивые диван и кресла красных с золотом оттенков, напольные часы с человеческий рост, издававшие противный скрип и лишь подобие тиканья в силу своего почтенного возраста, — все это просто кричало о внушительной истории рода хозяина дома, создавало атмосферу покоя, стабильности и простого семейного счастья.
"Что ей не так, чего же она хочет?" — задумывался молодой человек каждый раз, когда мимо него с очередным бокалом сладкого и почти неразбавленного грога проходила Лили Поттер. Распустившая волосы, красивая, волнующая, но не его, а этого жалкого тупицы, неспособного на какие‑либо поступки без своей свиты таких же тупых дружков!
Дом детства Северуса Снейпа был иным — темным, обшарпанным, неуютным, полным боли и разочарования его несчастной матери, неспособной защитить от постоянных издевательств мужа ни себя, ни сына. И парня пронзила зависть — жгучая, крепкая, черная. У беззаботного придурка Поттера было все, о чем сам Северус мог лишь мечтать! И где же справедливость?
— Еще? — спросила девушка, присев на подлокотник кресла, в котором развалился её гость.
— Нет, это уже пятый… — у него заплетался язык, а запах пряной туалетной воды, исходивший от упругого и такого близкого тела Лили, трезвости не способствовал. Да и её волосы, такие густые, такие блестящие и яркие, похожие на закатное солнце… Интересно, Джеймсу нравятся её волосы? Или для него такая красота — это что‑то само собой разумеющееся, как, собственно, и все, чем он владеет?
— Сними рубашку, — Северус непонимающе на нее уставился. — Да не смотри ты так, стеснительный какой, я быстро высушу, ты и не заметишь! — она опять улыбалась, а на её румяных щечках играли отсветы от огня в камине.
— Наклонись…
— Что? — игриво переспросила Лили, уже понимая, что её взяла.
