«Террористы?! — пронеслось в голове. — Похитили? Зачем? Почему я?! Кто встретит родителей?»
Но какая-то странность в происходящем не позволяла поверить в ставшую привычной мысль о похищении людей. Да и что можно взять с родителей — у них нет ни сбережений, ни счетов в банках…
— Эй, здесь есть кто-нибудь? — неуверенно произнес Сашка, сорвавшимся от страха голосом. Ответа не последовало. Вокруг стояла чудовищная тишина, и ему показалось, что мир перестал существовать.
Сашка взял себя в руки. Нужен план! Во-первых, ни в коем случае нельзя паниковать — что случилось, то случилось, необходимо просто подстроиться под ситуацию. Во-вторых, скоро все прояснится, он сейчас осмотрится и что-нибудь обязательно придумает. Но то, что он видел, в сознании пятнадцатилетнего парня никак не укладывалось. Довольно просторная комната: каменный пол, окон нет, дверей тоже, непонятно даже, откуда струился слабый рассеянный свет — ни лампы, ни свечи, просто едва заметное свечение с потолка. Пошевелив кистями, он понял, что руки связаны небрежно, можно попробовать освободиться…
Путы сдались не сразу. Несколько раз отчаянье накрывало волной, и он готов был расплакаться. Потом верх брала злость, хорошая спортивная злость, и он отказывался сдаваться, упрямо раздвигал бечевку, до боли выкручивал кисти, обдирал кожу о жесткие волокна. С огромным трудом он стащил веревку, осмотрел кровоточащие раны. Кисти саднят, но кровообращение не нарушено. Зачем связывать, зная, что он сможет распутаться? Наверное хотели, чтобы это произошло. Наблюдают? Возможно… Главное не паниковать и не показывать им страха…
Он медленно поднялся на ноги, и стал ощупывать стены. Абсолютно ровная поверхность, как будто выдолблена из большого куска камня и идеально отшлифована, ни трещинки, ни зазора. Казалось, кто-то вытесал эту комнату изнутри — потолок, пол и стены — единая конструкция! Без дверей или какого-либо отверстия…
— Невероятно, — прошептал Сашка. И тут нервы не выдержали: — Помогите!
Он громко кричал, срывая голос, но стены заглушали звуки. Принялся лупить по обработанному до глянцевого блеска камню изо всех сил, пытаясь найти выход. Но ни зазора, ни трещинки… Он кричал, кричал… Метался по камере, бил по стенам, по полу, не щадя рук. Всё бестолку, как будто эта мертвая комната поглощала не только звуки, но и энергию живого существа, в ней находившегося. От усталости ноги подкосились, и он сел на пол.
— Эй, кто-нибудь… — всхлипнул Сашка.
Гнетущая тишина давила на сознание.
Он обязан найти выход или хотя бы понять, где находится!
Сашка еще долго метался в каменном мешке. Он кричал — голос едва слышен, стучал по стенам — не раздавалось ни звука, топал по полу — глухо.
Если притащили, значит нужен. Зачем, почему и кому он может быть нужен — не понятно. Но если до сих пор жив, значит скоро все прояснится. Что угодно, только не такая кошмарная тишина. Он сел на пол, оперся спиной о стену, и только сейчас понял, какой холод исходит от камня. Тонкие джинсы и футболка совсем не грели. В Москве жарко, значит он не в Москве. Или это подземелье? Изо рта пошел пар, значит температура понижается. Рассуждать логически получалось, но пока в этой логике нет никакого смысла.
— Я ничего не понимаю! Объясните, где я и что вам от меня нужно?!
Неожиданно он почувствовал легкую вибрацию, и в стене напротив образовалось отверстие. Не открылось, а просто возникло. В проеме появилась фигура в плаще.
— Бред какой-то… — пробормотал Сашка.
Человек произнес что-то на непонятном лающем языке, вскинул руку, и парень потерял сознание.
Ему снились кошмары. В этих снах его пытали, заставляли в чем-то признаться. Высокий рыжеволосый человек резким тоном отдавал приказания. Двое мускулистых парней подошли к нему и связали руки за спиной. Он не понимал ни слова, запомнилось только одно, вероятно, имя — Къёла. Это имя повторяли снова и снова. Саша сидел в каменном кресле и не мог пошевелиться. Высокий человек подносил к его голове руки, и она раскалывалась от боли. Къёла, Къёла, Къёла… Холод от каменного кресла пронизывал до костей. Камень просто не мог быть настолько холодным, но против всех законов физики тело застывало, мышцы переставали слушаться.
Сначала он пытался объяснять. Но сил на это не хватало. Не знаю, не знаю, не знаю… Почему? За что? Внезапно рыжеволосый потерял к нему всякий интерес и исчез. Тогда Саша увидел раскаленный шар, приближающийся к глазам, и тут он проснулся.
Пробуждение вернуло его в тот же каменный мешок. Къёла, Къёла, Къёла — вертелось в голове. Тело болело, в висках пульсировала боль. Он не спал, все происходило в реальности. Резкий свет больно ударил в глаза. Он попробовал отвернуться, но даже не смог сомкнуть веки, ни одна мышца не слушалась, мозг парализовала чужая воля. Только страх, нечеловеческий ужас перед неизвестностью… На секунду Саше показалось, что в голове живет чей-то разум, именно он заставляет бояться. В камере раздался голос, человек говорил по-русски.
— Ти дольжен отьвечать. Иначье смиерть. Гдие Кьола? Как найти? — незнакомец, видимо, задавал те же вопросы, что и на прошлом допросе. Только теперь на понятном пленнику языке и ожидал таких же понятных ответов.
Лицо оттаяло… Ему позволили говорить.
— Я не знаю… Среди моих знакомых нет человека с таким именем. Это какая-то ошибка, — он едва не плакал. Глаза болели и слезились от слишком яркого, ослепляющего света.
— Ти обманивать! — резко бросил человек.
Мышцы снова окаменели, лишь взгляд испуганно метался по стенам, стараясь увидеть хотя бы очертания врага. Неожиданно Сашке показалось, что в сознание вновь кто-то вторгся, только теперь чужак не пугает, а изучает память! Его, Сашину, память! А он сидит беспомощный и не может ничего с этим поделать, помешать, закрыться!
Прошла вечность, прежде чем человек вновь заговорил. Незнакомец объяснял, чудовищно коверкая слова. Сашка с трудом понял, что никакой ошибки нет, и попал он сюда не случайно. Он знает человека по имени Къёла, который им нужен. Если парень не скажет, как найти Къёлу, то будет уничтожен. На предыдущем допросе пленник сильно разозлил хозяина, и тот хотел лишить мальчишку зрения. Хозяина нельзя злить, потому что Сашка находится в его власти. Потом свет погас, разговор окончился, оцепенение спало.
Мальчику приносили воду и кусок хлеба, похожего на армянский лаваш. Хлеб очень вкусный, а вода горчила. Он чувствовал себя все хуже. Два раза его водили на допрос: приходили несколько воинов и, тыкая в спину короткими мечами, вели по длинному коридору. Ему задавали все те же вопросы на ломаном русском языке, но не мучили. Рыжеволосого человека он больше не видел.
