Да толстяк ничего от страха и не видел. Ему и стрелы хватило, смотреть на Рэми он явно опасался.
- Не стреляйте, прошу вас, - прошептал он, делая неожиданный шаг навстречу.
Хрустнула ветка, Рэми вздрогнул. Рука задрожала, и стрела разочарованно пропела возле уха незнакомца, пронзив тонкий ствол березы.
- Стой, где стоишь! - крикнул Рэми, сам испугавшись выстрела и благодаря всех богов, что промазал.
Но тело опять среагировало быстрее - рука привычно выхватила стрелу и кончик стрелы вновь направился в сторону чужака.
- Так и попасть можно, - ошеломленно прошептал толстяк, застывая на месте и стягивая с золотистой головы блин.
- Можно, - съязвил Рэми, и тут же добавил:
- Захотел, попал бы. Еще шаг, и ты - мертвец!
- Ладно, ладно! - в испуге замахал толстыми ладошками незнакомец.
Рэми изо всех сил не поддавался шальному желанию выпустить стрелу еще раз, на этот раз специально. Больно уж забавно пугался чужак. Да вот нельзя играть с человеческой жизнью, даже если это жизнь какого-то недотепы.
- Вы... главное, не серчайте... - с мягким, певучим акцептом сказал незнакомец. - Опять стрелу упустите. А у меня жизнь одна... Жалко...
- Да не серчаю я, - ответил Рэми, опуская лук. Этот идиот только сам для себя опасен... - Как тебя зовут-то, добрый молодец? Как ты в наши болота такой умный забрел-то?
- Забрел и забрел, дурное дело не хитрое. - Толстяк с облегчением выдохнул, прижимая блин к толстому животу. - Не смейтесь, я ведь леса никогда и не видел... Городской я. Бранше меня зовут. Заблудился...
- Я на дурака похож? - грозно спросил Рэми, и Бранше с ужасом покосился на лук. - Заблудился он... В приграничье? Да сюда чужих и не пускают! Что ты здесь ищешь?
- Что?
- Я спрашиваю - что ты здесь ищешь в лесах моего архана? - начинал терять терпение Рэми. - Сразу видно, не кассиец ты. Не разговаривают так кассийцы, и не одеваются. Из Ларии ты, точно! Из-за предела! Сдать бы тебя дозорным, да сам не знаю, к чему с тобой вожусь...
- Выгнали меня из Ларии, - чуть не плача, ответил Бранше. - Я в столицу вашу шел... Родня у меня там... Предел близок, если я вернусь...
- Еще один оборотень? - насторожился Рэми, и руки сами подняли лук...
- Да не оборотень я! - вскричал Бранше. - Был бы оборотнем, в вашу Кассию и не сунулся! Дурак я, что ли?
- Не понимаю, - нахмурился Рэми. - Коль не оборотень, так радоваться должен. Разве нет?
- Нет, - пояснил Бранше. - Предел между нашими странами давно поставили, века назад, вот вы соседей и забыли. Забыли, кто мы на самом деле. Забыли, как мы живем, чем дышим. А наши, кто сюда через предел продирался, вам рассказывать и не спешили.
- А ты добрый, - протянул Рэми. - Ты мне все расскажешь, правда?
- А и расскажу, - явно начинал злиться толстяк. - И нечего в меня целиться, и так все расскажу. И ешьте вы свою правду, на хлеб намазывайте, или с вином мешайте - мне все равно. Все у нас оборотни, слышите! Все! Такие как вы - сытые, красивые, ухоженные - оборотни! А такие как я, кто до срока в зверя не превратился - те изгои. "Недомерками" их величают. В лесах они живут. От людей прячутся.
- От людей ли? - прошипел Рэми.
- От людей ли, от оборотней - то дело неважное, - сник вдруг Бранше. - Я как до посвящения в зверя не превратился, меня и выкинули. Как недомерка... Сказали, вернусь - убьют. У нас таких, как я, за зверей считают, на них даже охотятся. Если бы я остался... - Бранше сглотнул, - вот родители и вспомнили, что было у нас в роду подобное, давно правда, но было. Клан тогда недомерка пожалел, через передел переправил, а тот у вас в столице и пристроился. Хорошо зажил, весточку нам прислал...
Рэми усмехнулся, а толстяк продолжил:
- Поверьте мне, прошу... через границу перешел, мама цех воров подкупила, те от нас ткань тащили, на рынке продавать будут... а так - запрещена ведь, с кожи недомерков-то...
- Дальше рассказывай.
Рэми верил почему-то незнакомцу и верил безоговорочно. Он успокаивался, понемногу переваривая слова толстяка. На людей они охотятся? На тех, кто не может оборотнем обернуться? Одежду из кожи шьют...
По позвоночнику пробежал неприятный холодок, но отношение к Бранше, "недомерку", стало лучше, с легкой насмешки сменившись на сочувствие... сложно, наверное, необоротню в Ларии... как здесь - оборотню...
- Что рассказывать-то? - пожал плечами Бранше, сминая толстыми пальцами блин. - Как к магической стене, пределу, значит, подошли, так они шептать начали, ну и пропустил нас предел. Да я ногу подвернул, совсем плохо шел. Теперь отошла нога... почти, да поздно - бросили меня.
Бросили... что же, с цеха воров станется. Стал обузой, вот и бросили. Жалко вдруг Рэми стало толстяка, жалко глупца, совершенно неприспособленного к жесткой и беспощадной жизни на приграничье. Не место тут таким... тихоньким.
Да вот только делать что с ним? К дозорным такого не поведешь, а деревню тоже - убьют сразу и разбираться не будут. И в лесу ведь не оставишь...
- А что им? - затравленно глядя на Рэми, продолжал Бранше. - Матушке теперь не пожалуюсь... Ну, я бродил, бродил, да и набрел на это проклятое болото. А тут вы со своими стрелами! Смилуйтесь, что я вам сделал? Не оборотень я, не видно?
- Видно, - прошептал Рэми, опуская лук.
И сам удивился. Верил он Бранше и верил безоговорочно. Сердцем чуял, а Рэми сердце слушал, оно никогда его не подводило. Вот и сейчас, хотя разум говорил, что незнакомец может быть опасен, сердце было на стороне Бранше. Рэми почему-то твердо знал: не врал незнакомец, и опасен он не был. А если не врал, значит, в помощи нуждался. А кто ж стреляет в беззащитного, потерявшегося человека?
- Верю я тебе, Бранше. Лесник я здесь, за лесом смотрю. Идем, спешить надо. Темнеет уже. Нехорошее ты место плутать выбрал.
- Зато тебя нашел, - прошептал Бранше, и вдруг спохватился, - простите, вас.
- Я не архан, чтобы мне выкать, - спокойно ответил Рэми, собирая рассыпавшиеся рогатые васильки в полотняный мешочек. Спешить надо, и так много времени потерял. - Котомку принеси!
- Архан это кто?
- Господин, глава, как там у вас величают? Особый... высокорожденный.
- А ты?
- Простой я... лесник. Рожанин. Крестьянин, низкорожденный называй как хочешь. Не понимаешь?
- Ты уж прости, дружок... но на низкорожденного ты не тянешь, - впервые в голосе Бранше появилась ирония. - Больно уж в тебе порода чувствуется.
Рэми застыл, не зная, что ответить, а Бранше, чуть поколебавшись, схватил котомку, да так неловко, что оттуда выкатился завернутый в капустные листья кусок хлеба. Совсем небольшой, Рэми ведь ненадолго в лес уходил.
