– Боюсь, Фло Раус, нам с тобой снова придется встретиться на «разборе». Поверь, меня это очень сильно расстраивает.
«Надо же, одному сегодня удовольствие доставил, другого огорчил… И они мне еще говорят, что я не разносторонний человек».
Эта мысль развеселила Фло, но он даже не подал виду. Наоборот – горестно вздохнул и, виновато опустив голову, проговорил:
– Меня это тоже огорчает.
Джео, конечно же, не поверил его словам. Постоянным, и, практически, единственным посетителем всех «разборов» за последние два года, был Фло. Сам «разбор», как для него, так и для учителей, превратился в нечто похожее на обязательный ритуал. Не провести «разбор» с Фло, было равносильно тому, что люди вдруг не справили бы Поминальный День или Новый Год.
Джео нервным движением ткнул указкой в учебник Фло, и тот, подпрыгнув, раскрылся почти в самом конце.
– Я хотел бы, чтоб к завтрашнему дню ты наизусть выучил сорок пятую главу «Образование Гелиона и Балстина», – сказал Джео. Голос его, из мягко-спокойного, превратился в угрожающе-повелительный. Казалось – еще немного, и он нарушит параграф из Устава Академии. А может, и остальные параграфы тоже.
На площади Единорога, близ Академии, звонко пробили часы, ознаменовав конец урока. Ученики за партами зашевелились, заскрипели стульями, доставая свои школьные сумки.
Джео оглядел класс и, все тем же тоном, сказал:
– Я еще никого не отпускал!
И убедившись, что класс, обиженно и недоуменно перешептываясь, расселся на свои места, вновь обратился к Фло:
– Завтра я обязательно спрошу у тебя этот параграф, будь уверен! И если ты не сможешь мне его боле менее доступно рассказать, то к твоей БОГАТОЙ коллекции низких баллов, добавится еще один! Ты ведь знаешь – что это может означать?!
«Кажется, на этот раз я малость переборщил» – изо всех сил стараясь спрятать улыбку, подумал Фло. Взгляд его был тупо устремлен на карту Элудита в своем учебнике.
– Во-первых: если к тебе обращается кто-то из преподавательского состава – будь то академик или практикант – будь любезен встать! – не унимался Джео.
Под напором его гневного взгляда, Фло медленно встал и сунул руки в карманы халата, но, сообразив, что шуткам пришел конец, тут же вынул их и вытянул по швам. Сейчас он выглядел уже искренне напуганным.
– А во-вторых, молодой человек, я, кажется, задал вопрос! Или это снова муха прожужжала?!
Фло покачал головой. Он уже жалел, что вообще сказал про эту злосчастную муху.
– Тогда отвечай на поставленный вопрос! Что означает еще один низкий балл в твоей Книге Учета Оценок?
Фло тяжко вздохнул и пробубнил:
– Это означает, что в моем годовом табеле, по вашему предмету, автоматически появляется низкий балл, не зависимо от результатов экзамена.
Джео довольно кивнул головой, продолжая:
– А что может означать низкий балл в годовом табеле?
– Я останусь на второй год, – сказал Фло, ковыряя носком туфли глянцевый паркет. А чуть позже, уже совсем еле слышным голосом, добавил:
– Или буду с позором исключен из Академии.
Джео вновь кивнул головой.
Видимо, он добился того, чего хотел, потому что голос его вдруг смягчился:
– Я рад, что ты хотя бы это понимаешь. И по этому могу сделать вывод, что к завтрашнему уроку ты, все-таки, выучишь вышеупомянутый параграф. Ведь исключение из Академии – это, по сути, смертный приговор. Тебя не возьмут ни на одну работу в любой точке Гелиона.
И не сказав больше ни слова, Джео направился к двери. Уже взявшись за дверную ручку, он замер на месте, несколько секунд задумчиво глядел прямо перед собой, а затем, не оборачиваясь, обратился ко всем:
– Прошу извинить меня за грубое обращение. Я… Все свободны.
И ушел.
3.
На третьем и четвертом уроке Фло терзали сомнения: стоило ли покидать уроки ради игры?
Случай на уроке географии, казавшийся по началу веселой шуткой и чуть было не переросший в грандиозный скандал, оставил в его душе неприятный осадок. Все случившееся, безо всякого сомнения дойдет до родителей рано или поздно. А если он сбежит с занятий вдобавок, то это будет уже что-то из ряда вон выходящее. На такую наглость Фло еще никогда не решался.
«А с другой стороны, – размышлял Фло, делая вид, что внимательно читает статью о восстании колдунов двадцать третьего столетия в учебнике истории. – Чего я теряю? Ну, подумаешь: ругани будет больше, чем обычно. Мне ведь не привыкать. Это можно пережить, а вот отыграться сегодня обязательно нужно! Это дело чести!»
К концу четвертого урока, Фло уже твердо решил что уходит. И как только часы отбили полдень, он, вместо того, чтоб со всеми учениками идти в обеденный зал, свернул в мужской туалет.
Весной, когда погода на улице становилась теплой, окно с разноцветным витражом в туалете, не закрывалось. Через него можно было без труда попасть на один из ферзал, окружающий Академию. Ферзал – это большое, довольно ветвистое дерево, помесь тополя и сосны, с небольшими плодами. А уж по нему легко было спуститься в академический сад. Там нужно было перемахнуть через невысокий кованый забор и все – ты на свободе. Фло уже не однократно проделывал этот скалалазский трюк без особого вреда своему здоровью. Конечно, царапины не в счет.
Рядом с каменным умывальником двое мальчиков-первокурсников весело болтая, пытались смыть с рук чернила. Видимо, они здорово похулиганили на уроке, раз умудрились перепачкаться чернилами авторучки. У одного из них даже губы были синими. Увидав Фло, мальчишки приумолкли, приготовившись в любой момент броситься наутек.
Фло бросил на проказников недовольный взгляд, заглянул в комнату с писсуарами и кабинками, чтоб убедиться в том, что окно как всегда открыто, и, вернувшись к умывальнику, прорычал на первокурсников:
– А ну-ка, брысь отсюда, шпана!
Второй раз просить не пришлось. Мальчишки тут же бросились убегать, даже не закрыв краны. Фло хотел поддать последнему бегущему пинка под зад, но потерял равновесие и со всего размаху шлепнулся на влажный мраморный пол. Тут же вскочив на ноги, он с досады плюнул и крикнул в след первокурсникам:
– Поймаю – уши поотрываю, к чертям!!!
Фло подошел к окну и глянул в низ. И хотя трюк этот проделывался не в первый раз, в сердце у него облилось кровью от страха. Все-таки третий этаж как ни как. А в низу – булыжная дорожка, ведущая в сторожку. Так что, если сорвешься, или ветка под ногой обломится, то приземление будет твердым и болезненным. Да к тому же, как назло, выросло это дерево как раз напротив окон. На счет второго этажа можно было не беспокоиться. Там был женский туалет и вместо стекол тоже стояли разноцветные витражи. А вот на первом располагался учительский зал. И в его окнах были совершенно обычные, чисто вымытые, стекла. В это время все учителя вместе с классами были на обеде, но оставался риск того, что сам Шелер мог находиться на своем рабочем месте. А это уже плохо. Фло не боялся того, что этот старый хрыч его увидит. Он боялся, что его поймают и вернут обратно на уроки.
