Я все еще не понимал, куда ведет Морти.
— Последний шанс? Да о чем это ты?
— Шеф, ОНИ мертвы, МЫ мертвы... Сечешь? Ну?
Я понял его мысль, но верить отказывался.
— Ты шутишь!
— Шеф, мы уже завязали первое знакомство с местными леди. Мы все умирали хоть раз - одна тема для разговора уже есть! Им нравятся мужчины с нашим опытом в смерти!
— Но... погоди... ты же раньше говорил, что я не мертв?
— Ну, может ты и не мертв, но я мертв точно. И я был бы не прочь разделить гроб с одной из местных прекрасных милашек. — Морти в вожделении заклацал зубами. — Однако сначала с ними должны расстаться хранители, а это маловероятно. И вообще, шеф. Ты все еще чуток скован после поцелуя смерти. Итого, еще два маленьких совета. Первый: будут вопросы - спрашивай меня, ладно?
— Хорошо. Постараюсь запомнить.
— И второй: если ты действительно такой забывчивый, каким кажешься, начинай вести записи. Если узнаешь что-то важное — пиши, а то забудешь.
— Если бы у меня был мой дневник, я бы так и сделал. — Теперь я злился на того, кто меня и дневника лишил.
— Ну, тогда начни новый, шеф. Всего делов. Здесь достаточно пергамента и чернил, чтобы ты писал всю оставшуюся жизнь.
— Хм. Пожалуй, мне это не повредит... Так и быть, заведу новый!
— Вот и записывай о своих путешествиях. Если вдруг начнешь забывать, кто ты... или, что более важно - кто я... — посмотри в дневник и освежи память.
В следующей комнате мы встретили еще больше зомби. Они все куда-то брели, наверняка выполняя поручения Служителей Праха. Один из них привлек мое внимание. Труп мужчины бродил по траектории, напоминающей треугольник. Достигнув одного угла, он поворачивался и топал в следующий. На голове у него была татуировка — 965. Когда я приблизился, он остановился и уставился на меня.
— Ха, похоже, кто-то забыл сказать этому неудачнику прекратить следовать Правилу Трех, — встрял Морти.
— Что это значит?
— У этих трупиков мало чего осталось в головах, и они не могут выполнять больше одного поручения за раз. Если они начнут что-то делать, то будут продолжать до тех пор, пока кто-нибудь не скажет им прекратить. А этот бедняга, должно быть, закончил свое задание, а ему забыли об этом сообщить.
— А что значит Правило Трех?
— А? Правило Трех - один из этих «законов» Планов, о том, что события случаются по три... или что-то состоит из трех частей... или о том, что всегда есть три возможности на выбор, ну и так далее.
— Не похоже, чтобы ты в это верил.
— Если хочешь знать мое мнение, все это полная чушь. Если ты посмотришь на число, любое число, и захочешь придать ему великий смысл, то найдешь кучу совпадений.
Я оставил труп на его треугольной траектории и прошел в следующую комнату. Так находился первый увиденный мною живой человек, скорей всего один из Служителей Праха. Он писал что-то в огромной книге.
Писец был очень стар. Кожа его пожелтела и напоминала пергамент. На заостренном лице выделялись угольные глаза, а роскошная белая борода спускалась по его одеяниям, подобно водопаду. Дыхание его было хрипло и прерывисто, но даже покашливание не замедляло ровный ход пера по листу. Должно быть, в этой книге — тысячи имен. Я приблизился, но писец даже не оторвался от своего занятия.
Морти подал голос:
— Эй, шеф! Ты что это делаешь?!
— Я хотел побеседовать с этим писцом. Он может знать что-нибудь о том, как я сюда попал.
— Знаешь, напрягать свою глотку в общении с Праховичками— последнее дело...
Морти не успел закончить мысль, как писец начал жутко кашлять. Пару секунд спустя кашель прекратился, и дыхание вновь стало размеренно хриплым.
— И особенно нам не следует общаться с больными Праховичками. Пошли отсюда! Чем быстрее мы уйдем, тем...
Серые глаза писца обратились ко мне.
— Тяжесть прожитый лет тяжело давит на меня, о Беспокойный, — старец отложил перо в сторону, — но глухота не входит в число моих недугов.
Я гадал, сможет ли он мне помочь.
— Беспокойный? Ты знаешь меня?
— Знаю тебя? Я...— Нотка горечи появилась в голосе писца: — Я никогда не знал тебя, Беспокойный. Не больше, чем ты знал себя сам. — Он немного помолчал. — Ведь ты забыл, так ведь?
— Кто ты?
— Вопрос, как и всегда. И неверный, опять же. — Он слегка поклонился, и это простое движение вызвало новый приступ кашля. — Я... — он помедлил, переводя дыхание. — Я — Далл.
— А что это за место?
— Ты в Мавзолее, Беспокойный. Вновь ты... пришел...— Не закончив фразу, Далл согнулся в диком приступе кашля. Когда тот прекратился, он продолжил. — А это — комната ожидания для тех, кто готовится оставить тень этой жизни.
Впервые я увидел в Далле личность, а не просто живой источник информации.
— Ты вроде болен, — заметил я. — Как твое здоровье?
— Я близок к Истинной Смерти, Неприкаянный. Скоро я выйду за пределы Плена Вечности и обрету мир, к которому стремлюсь. Я устал от этой смертной сферы... Планам больше нечем меня удивить. Я не хочу жить ни вечно, ни снова, Неприкаянный. Я не смогу вынести это.
Я немного помолчал, осмысливая сказанное, и ощущая в себе незнакомое ранее чувство заботы о ближнем. Но мне необходимо было отыскать выход из Мавзолея.
— Так тому и быть. Прощай, Далл.
Я повернулся было, чтобы уйти, но Далл заговорил вновь:
— Знай: я не завидую тебе, Неприкаянный. Быть возрожденным вновь и вновь — проклятье, которое для меня было бы слишком тяжко. А ты должен примириться с этим. В какой-то момент твой путь снова закончится здесь... Такова участь всех созданий из плоти и крови.
Я двинулся к выходу из комнаты, чуть было не сбив с ног женщину- зомби.
Она ходила от плиты к плите. Ее волосы были заплетены в длинную косу и закручены вокруг шеи. На лбу красовался номер - 1096, а губы, как и у прочих, были накрепко зашиты.
Я пробормотал:
— Э-э... красивая косичка. — Труп женщины не ответил, наверняка не сознавая даже моего присутствия. Я двинулся было дальше, как подал голос Морти:
— Ты видел, как она смотрела на меня? А? Видел? Как она окинула взглядом изгибы моей кости?
Я попытался пошутить в ответ на замечание чересчур любвеобильного черепа:
— Имеешь в виду этот отсутствующий могильный взгляд?
— Что?! — возмутился Морти. — Ты что, совсем слепой? Да она пожирала меня глазами! Она бесстыдно меня ХОТЕЛА!
— Я думаю, тебе и твоему воображению будет полезно про-вести некоторое время вдали друг от друга.
— Ну да, конечно, как скажешь. Если бы ты пробыл мертвым так долго, как я, ты бы уловил ее сигналы. Они слишком тонкие, чтобы ты заметил, и именно поэтому я провожу ночи с роскошными, недавно умершими цыпочками, а ты ходишь кругами да все орешь «А? Что происходит? Где моя память?!»
