было несложно. Уступившее копытное позволило забраться к себе на спину и помчалось после первого же приказа. От стучавших копыт по мостовой хотелось вжать голову в плечи и тихо ругаться. Такой грохот посреди уснувшего города был сродни набату в мирное время.
Едва я преодолел улицу, как где-то сзади послышался протяжный свист. «Каргалы уже взяли след, и кольцо сужается», — прошелестел сухой голос тени, но пришлось от него отмахнуться. Улица оказалась широкой. Тут же в памяти всплыл детский образ рыночной площади Радагана со снующими повсюду толпами людей. Не успев досмотреть видение, я пришпорил таппана, помчавшись к противоположному концу улицы. Головокружительные скачки, свист в ушах, прикрытые глаза — а я уже успел забыть, что такое управлять таппаном. Радость исчезла, когда к цокоту копыт моего жеребца присоединился ещё один всадник, вынырнувший из-за угла. Это оказалось настолько неожиданно, что я не стал медлить и выпустил из рук кинжал, впившийся точно в бок наездника. На тот момент мне было неважно, друг это, враг или обычный человек. Мне хотелось выжить. Схватившись за бок, он, всё-таки, нашёл в себе силы бросить клинок, просвистевший у моей шеи. «Если бы ты вовремя не пригнулся, то тебя бы уже пережёвывала Инзелла», — промурлыкала, наслаждаясь битвой, тень. Я знаю! Именно поэтому только что смог щёлкнуть её по носу! Воистину, разговоры с самим собой скоро сведут с ума. Где-то позади, из-за угла, вынырнули всадники, а я сильнее пришпорил жеребца.
Да чтоб вы с тёщами жили!!! В ответ на мои ругательства, в спину подул тёплый ветер. Может, мне показалось, может я начинал бредить, но жеребец вдруг ускорился, стрелой вылетев за пределы города. Ветер появлялся в моей жизни всякий раз, когда случалось что-то важное. Я предпочитал думать, что он помогает мне сделать правильный выбор, однако чем измерять правильность мне было, пока что, неизвестно.
Давящие на плечи стены разошлись в стороны, выпуская жеребца. Каю, упавший в лапы Инзеллы, не просто сумел щёлкнуть богиню по носу. Невероятно извернувшись в её липких щупальцах, он лихо рубанул по пальцам, а после хорошенько так вмазал по многострадальному носу. Взвизгнув, богиня треснула в бессилии исполинским кулаком по земле. Смертный обманул Владычицу Нижнего Мира, и она ему этого никогда не простит.
Запах свободы опьянял. Улыбка лезла на лицо, но я сумел на время спрятать её, обернувшись на полном ходу. Сердце провалилось в пятки, когда вдалеке показались чёрные точки. Казалось, таппан взмок настолько, что само седло ходило ходуном, норовя в любой момент скинуть седока. Ну уж нет! Я так просто не сдамся!!
Скачка длилась долго. Мне попался на зависть крепкий таппан. Уже середина ночи и совсем скоро забрезжит рассвет, а жеребец если и сдал, то ненамного. Чего нельзя сказать о моих нервах. Постоянно оглядываясь, я уже не боялся за хрустевшую шею, а лишь сильнее сжимал зубы — преследователи нагоняли. От двух-трёх вёрст, разделявших нас, едва ли осталась половина. Ровная дорога сменилась выбоинами, на которых таппан принялся спотыкаться. К сожалению, это оказались не кочки или выбоины в ровной дороге. Споткнувшись в очередной раз, уставший таппан кубарем покатился по земле. Мне кое-как удалось выпутать ноги из стремян и не сломать их при падении. Ушёл в перекат и, погасив энергию, бросился к таппану. Обливающееся потом животное дышало тяжело, с хрипом, и по моему телу пробежалась стая мурашек. Загнанное животное переломало ноги и билось в агонии. Не стоило тратить драгоценное время, подбегая к таппану, пожертвовавшему собой ради меня. Измученный жеребец не ждал от седока ничего. «Ничего, кроме последнего желания», — прошептала тень и я вынужден был с ней согласиться.
Вытерев окровавленный нож о траву, я бросился к виднеющейся вдалеке тёмной стене леса. Нога разболелась со страшной силой, и приходилось только рычать в бессилии. Не догоните, гады! А если и догоните, то загнанная крыса откусит вам пальцы, продавая свою жалкую жизнь подороже!..
В темноте улицы, доселе хранившей молчание, вспыхнуло пламя битвы. Замелькали тени, послышались вопли боли и крики отчаяния. Похоже, работники ножа и топора выбрали рыбку не по крючку.
— Бритва!..
Каргал не спешил отвечать, упоённый схваткой, и командиру пришлось повторить приказ громче.
— Бритва, долбать твой лысый череп!..
— Я!
— Крыса хомут скинула, бегом за ним!
— Есть!
Оставив Ингула разбираться с оставшейся швалью, Бритва, один из безликих, и Гончая, прыгнули в сёдла.
— За мной.
Короткий приказ и Бритва, поднеся странный предмет ко рту, засвистел. Бандитов, напавших на каргалов, довольно быстро повязали и начали допрос.
— Кто вы? Чей приказ?
— Это он! Он сказал, что здесь будет богатая и лёгкая добыча! Дал денег и сказал ждать.
— Кто?
Пытаясь выкупить свою жизнь, мужчина чуть ли не брызгал слюной. Он не знал, что никто не даст ему и толики подобного шанса.
— Он!.. Он..
Пытаясь вдохнуть, мужчина выпучил глаза, потянул за ворот Ингула и, последний раз крякнув, обмяк. Следом за ним попадали один за другим и остальные пленные. Повернув мужчину на живот, Ингул подозвал каргала с факелом. Осветив затылок, Ингул увидел крохотную затянувшуюся дырочку от иглы.
— Техника отложенной смерти, — сказал, как выплюнул, Ингул.
Приём выполнен идеально — игла вошла точно между первым и вторым шейными позвонками. Выругавшись, Ингул бегло осмотрел трупы и не нашёл более никаких следов, позволяющих обнаружить нанимателя.
— Твою же мать!.. — тихо выругался Ингул, вскакивая в седло.
У ворот в их маленькой компании преследователей прибавилось всадников, отставших на пару десятков локтей. Первыми скакали безликий и Бритва, каким-то чудом сумевшие рассмотреть одинокий силуэт Мангуста. По энергичным выкрикам Бритвы, алгунир поняла, что они нагоняют беглеца. Беглеца? А кто он был для неё? Случайный неудачник, который постоянно путался под ногами? Или довольно умелый рукопашник, сумевший с лёгкостью с ней совладать? Да, именно. Самый настоящий неудачник. Закусив губу, девушка если и выполняла приказ каргалов, то до сих пор не понимала, на чьей она стороне и зачем делает всё это. В этот момент она забыла, что является подчинённой и обязана выполнять любой приказ начальства, независимо от её собственных убеждений.
Мысли оборвались, словно натянутая струна лютни. Таппан беглеца не выдержал скачки и
