Рассвет влился в палатку через открытую дверь.
Тёплая летняя ночь. Последние дни августа. Мурчание утихло. Вместо него стало слышно посапывание Амелиса, который спал сидя, улыбаясь и обнимая своих дорогих людей.
Глава 10. В которой Иранши встречает Айен Светлячками и стрелами, а из воды за нами подглядывает Волк Сновидений
Железные кони тащились в пыли по дорогам, скрывая внутри себя обеспеченных людей. А по небу лихо пролетали облачные лошади, из повозок которых выглядывали ещё более богатые люди. Ближе к городу тропы часто бывали заняты обычными ездоками, а над головами проносились прогулочные машины баронов. Трясясь в телеге с толпой полевых наёмных аграрников, Дан успешно впитывал новые знания по растениям, разболтав на разговор самую увлечённую деву, и даже получил в подарок сушёный корень неведомого лекарства.
На Амелиса, путешествующего в разорванных шмотках, оголявших его крепкое тело, пялились все, кому не лень. Айен это забавляло, она пихала друга под рёбра и заговорческим шёпотом рассказывала о его прекрасной будущей жизни в полях, всю осень собирающего морковку кверху попой.
Леди было смешно, а Амелис закатывал глаза и смущался, случайно ухмыльнувшись в ответ на улыбку рыженькой девушки напротив.
Чтобы скрыться от людей Лорда, Айен замаскировали под парня — осиморуса, намотав ей чалму, полностью сокрыв волосы, дорожную мужскую одежду пришлось взять последнюю Амелисову, в Данову она катастрофически не вмещалась.
Осиморусы — восточное обособленное племя, у них и мужчины и женщины носили чалмы и маски, закрывающие рот. В их религии считалось, что это слишком личные части тела, и их не стоит показывать никому, кроме семьи.
«Несколько моих платьев пропали вместе с Зефиркой. Интересно… Когда в будущем я встречу её снова? И влезу ли я в свои платья? Ведь сейчас в городе мы наедимся в трактире! Ух наедимся!» — урчание желудка леди было слышно только рядом сидящему Амэ, так как Дан изображал из себя разговорчивого студента по обмену. Блондин положил руку на живот подруги, словно это могло помочь, но на самом деле он просто всё, что с ней происходило, воспринимал слишком близко к сердцу.
Городок, ещё не относящийся к владениям Лорда, был лишь промежуточной точкой их пути. Остановиться на несколько дней они планировали в другом — большом портовом Иранши.
Поэтому, попрощавшись на торговой площади с аграрной командой, получив воздушный поцелуй от увлечённой леди, Дан резко сменил лицо на равнодушное, аккуратно сложил подаренный корень во внутренний карман жилета, и мотнул головой в сторону шумного трактира.
«Как хорошо, что у Дана есть деньги…»
Спустя полчаса уже сытыми лицами они доедали зефир, запивая его молоком. До тех пор, пока у Амелиса не началась икота.
Дан привстал позвать официанта, заодно быстро нажал на несколько точек на груди и спине икающего.
«Как хорошо, что у Дана есть ещё и руки…», — подумалось Ай.
Перестав икать, Амелис неловко улыбнулся Дану, но встретил каменное выражение в ответ.
И вам тоже подумалось, что Дан будет улыбаться ему только ночью? Ведь скоро за горизонт сядет солнце, и воспрянет Демон. И единственный, кто может его укротить, это вот этот вот ласковый… то есть суровый, конечно я написала «суровый» лекарь.
После трактира они закупили новую одежду для Амелиса. Причем Дан выбрал два комплекта: дневную и ночную, гораздо больше размерами. Чтобы не оказываться в объятиях голого мужчины каждое утро.
Так уж вышло, что Демон из Амелиса получился ужасным в ярости и очень любвеобильным в дружбе. Поняв, что Дан больше его не планирует убивать, а хочет дружить, кормит его с рук, готов отдавать самые вкусные кусочки, и, несомненно, не приблизится к его Айен, он готов был мурчать всю ночь, баюкая округу.
Вчера утром Дан обнаружил вокруг палатки спящих белок, мышей и маленького дикого кабанчика. Каким-то магическим оказался звук, издаваемый довольным Зверем.
Сегодня Дан планировал не спать снова, не мог ещё полностью доверять Демону. Нужно было убедиться. Он дал себе обещание, что если эта ночь пройдет успешно, то тогда сможет поспать, как все люди.
Правда, смотря на него, Айен думала, что он не человек, а точно что сын маминой подруги, лучший во всём! Демона приручить? Нефиг делать. Не спать несколько суток подряд? Да легко! Всегда быть эффективным, точным и хладнокровным.
— Для этого я и поехал с вами, Госпожа, — отвечал бы на такие рассуждения Дан. Но его всё равно не спрашивали.
Раны от стрел всё ещё не зажили окончательно, но он делал себе перевязки так, чтобы друзья не видели этого, чтобы не подумали, что он делает это перед ними специально, ради их жалости. Тут, конечно уже нам нужно закатить глаза, и уверяю вас, Амелис тоже бы закатил, узнав о таких мотивах, но Дан такой Дан.
Заночевать пришлось за городом, чтобы в случае чего — не напугать жителей.
Отошли подальше от дороги, поставили палатку, подготовились. Айен требовала себе бодрящее зелье, что пил Дан, чтобы не спать. Но увы, её состояние было оценено как «не лучшее», внезапно проявился вывих ноги, видимо, прилетел из будущего. Так что лечебно-расслабляющий массаж вкупе с втёртым зельем для сна, усыпило Госпожу ещё до заката.
— Я вот что перед сном подумала… Было бы здорово бежать вслед за весной на север, и снова и снова смотреть как распускаются цветы абрикоса. А ночью, в запахах весны видеть во сне дорогого человека и улыбаться. И до тех пор, пока весна не закончиться на всей планете, находить её вновь и вновь во всех уголках Земли, а потом не спать двое суток, смотря, как океан обнимает песок, подслушать в шуме волн историю о том, как горизонт, навеки рассёкший небо и воду, мечтает стать горизонтом событий и видеть ночью сияющее мириадами звёзд. Небо, томясь без сна, мстительно и страстно мучается, словно бы сон страдает более меня, оттого, что я не смотрю его, а может даже ожидая, просто не существует, но непременно ждёт, потому что в этом ожидании есть самая большая нежность на свете. Я и сон даём возможность жить нам в материальном мире наяву, помимо того, что у нас уже есть своё пространство. Вот о чем я подумала. Сон, здравствуй.
Так мечтала Айен. Она любила мир снов и каждый раз, ложась спать, мечтала, что увидит или кого-то из своих, Жанин, Мальвину, Сержа… или Стражника… или Томейру…
«2473»- подумал Дан. Такое количество звёзд могут увидеть его острые глаза в этом полушарии с учётом погрешностей ландшафта.
Амелис со вздохом надел на себя мешковитые одежды и сел в углу, ждать.
Лекарь использовал особое медитативное дыхание, его ритмичные вдохи и выдохи успокаивали Амелиса, так что он оброс перьями незаметно для самого себя, перекочевав в мыслительный поток Демона с эмоцией «как хорошо».
А стало ему ещё более хорошо, когда в его лапу лёг пирожок с лимоном. Оказывается, пока обжоры сметали всё с тарелок, а Дан, по-уму откушавший питательное «блюдо для воинов» отлучился по нужде, то нужда его была вовсе не в стороне сортира, а в стороне кухни. Где он лично попросил повара за хорошие деньги испечь пирожков с лучшими лимонами, по западным традициям.
Демон громко замурчал. И продолжал мурчать даже во время еды. Где-то на задворках мыслительного процесса Амелис ощутил благодать. Дан боролся с мурчащей магией как мог, в ход шло всё: бодрящие зелья, иглы на акупунктурные точки, попытка решать сложные задачи.
На рассвете он уже совершенно измученный рухнул на пол со словами:
— Разбудите меня через три часа.
Амелис некоторое время никак не мог понять, как он сам-то не спит теперь? Днём он бодрый и здоровый как бык, а ночью он Демон, и тоже не дурён побуянить. Неужели ему спать больше не надо? Иногда он отрубался прямо на рассвете, уже в момент обратного превращения, на пару часов.
Айен проснулась, покосилась на Дана, криво лежащего посреди палатки на животе в позе трупа, обрисованного мелом, и вышла послушать птиц.
